Читать интересную книгу Байки старого боцмана - Сергей Стеблиненко

Старпом Михелев утверждал, что боцмана на берег не пускать нельзя по причине болезни вестибулярного аппарата. Дело в том, что Будько привык к качке настолько, что на твердой земле ощущал головокружение, тошноту и другие проявления морской болезни. При этом изо рта доносился необычайно устойчивый запах марочного вина. Как только его нога ступала на борт родного судна головокружение, тошнота и запах исчезали, как и другие проявления морской болезни.

С мнением старпома категорически не согласился Петрович:

– Твоему Будько надо меньше пить!

– А головокружение? – сопротивлялся Михелев.

– От водки, – продолжал Петрович.

– А тошнота?

– От вина…

– А другие проявления морской болезни?

– Не надо мешать с пивом…

– Но запах, все-таки исчезает?!! – победно выкрикнул старпом.

– А ты выпей литр солярки, так и насморк исчезнет, – не сдавался старший механик.

Последний аргумент убедил всех – участь боцмана была решена.

Получив сухой паек и благословение замполита, трудовой десант высадился на берег, где их ждал местный таксомотор, в виде конверсионной пулеметной тачанки, списанной Ворошиловым сразу после бегства легендарной Конной армии под Варшавой. До полного боекомплекта не хватало только двух лошадей и станкового пулемета.

Водитель гужевого транспорта сидел на козлах крайне неустойчиво и при ближайшем рассмотрении оказался пьяной бабой неопределенного возраста.

Не успев освоиться в кабриолете, наши путешественники услышали характерный звук переключения коробки передач. Звук повторился, но в этот раз окончился хриплым кашлем злостного курильщика. Так как коробкой передач телега укомплектована не была, то внимание присутствующих сконцентрировалось на фуфайке водителя.

– Н-н-но…! – наконец, проскрипел водитель и неадекватно высказался в адрес телеги, кобылы и председателя колхоза.

Высказывание содержало целый ряд незнакомых пришельцам терминов, филологических построений и фразеологических оборотов. Судя по темпераменту чтеца, сказанное носило явный ветеренарно-агрономический характер.

– Эх! Гуляет народ, – не сдержал восхищения Гранитов и презрительно взглянул на товарищей.

Услышав насыщенную тираду в свой адрес, кобыла нервно заржала и возмущенно дернулась. Вояжеры дружно ухватились за телегу, но с места она не тронулась, зато тело водителя, проделав в воздухе замысловатый кульбит, мягко приземлилось в канаву.

– Эх! Гуляет народ, – вновь удивился кочегар-орденоносец и повернулся к соратникам спиной. «При таком стечении обстоятельств, малейшее промедление подобно смерти», – считал Гранитов, а с этими нерешительными людьми…

Особого желания гулять с народом наши герои не проявляли. Судя по обреченным лицам, они сознавали необходимость более тесного общения с массами, но в его формах кардинально расходились с Гранитовым. Одно дело посидеть вечерок с рюмкой-вилкой да красивой Милкой, другое – запить недельки на две до полного прободения язвы.

После недолгих мытарств, водитель был восстановлен на рабочем месте, т. е. усажен на козлы, и движение в таинственный мир передовых сельскохозяйственных технологий стало постепенно налаживаться. Скорость передвижения телеги по пересеченной местности не превышала среднестатистическую скорость навозного жука в период весеннего токования тетеревов на бескрайних просторах среднерусской возвышенности. Небольшие пригорки и ухабы преодолевались путем выталкивания, а выбоины и ямы – переноса транспортного средства на более цивилизованные участки скоростной магистрали.

Усадьба колхоза им. Амундсена располагалась в тридцати километрах от моря в живописном селе Малаховка. Имя знаменитого полярного исследователя было присвоено колхозу совсем недавно и перед местным клубом вместо храброго норвежца с ледорубом, все еще стоял опальный грузин с трубкой.

В правлении колхоза бригаду моряков встретили тепло и гостеприимно, но к радости Гранитова, разукомплектовали: кочегара-орденоносца направили на птицеферму, а остальными – усилили ряды животноводов.

Животноводческая бригада состояла из орденоносных близнецов – сестер Семитяжко. Сестрами Семитяжко гордился весь район – они вдвоем ели, пили и работали за десять человек. Естественно, что при такой повышенной производительности сестры обладали могучим, даже можно сказать богатырским телосложением. Младшая была моложе на пять минут и подчинялась старшей, как более опытной. Различали сестер-передовиц по родинке на правой щеке младшей и дополнительными двадцатью килограммами груди старшей. Во всем остальном они были похожи, как две капли воды.

Председатель представил наших кавалеров днем, но более близкое знакомство с орденоносными сестрами Семитяжко произошло вечером того же дня на ферме крупного рогатого скота.

Скромный ужин превзошел самые страшные ожидания моряков. Уже первый стакан самогона закружил Семена в странном вальсе, второй – парализовал ноги, а после третьего стакана туман, окутал его разум и уже не рассеивался до утра. Сознание несколько раз возвращалось к Семену, но в панике от увиденного пропадало в ночной мгле…

С криками первых петухов, Семен ощутил страшную тяжесть – на его тщедушном теле удобно расположился орденоносный бюст Семитяжко-младшей. Сама же гордость района находилась где-то рядом, кокетливо храпя и матерясь. С третьей попытки Семен выполз из-под этой монументальной глыбы.

Днем ферма выглядела не менее романтично, чем ночью. Хаотичное движение Семена сопровождалось доброй сотней внимательных коровьих глаз. Изнуренные приближением дойки буренки нервно переминались с ноги на ногу.

Татуированная нога боцмана Будько торчала из ящика с комбикормом. Передовая туша Семитяжко-старшей надежно прикрывала его синеющее тело, как амбразуру вражеского дота. Судя по ослабленному мычанию боцмана, известный подвиг по закрытию телом вражеской амбразуры повторялся этой ночью неоднократно и завершился полной капитуляцией противника. Вытянув павшего друга из-под завала, Семен взвалил обессиленное тело на плечи и короткими перебежками направился к центру села. Где-то за спиной мычание зазвучало в унисон с уже знакомым храпом, явно диссонируя с кудахтаньем кур, блеянием коз и неясными звуками прочей скотины.

Боевые ранения и частичную контузию по достоинству оценил ветеринар – перелом двух ребер с продолжительным болевым шоком. По его мнению, могло быть и хуже – последние шефы, закрепленные председателем за фермой, были отправлены в больницу уже в бессознательном состоянии.