– При всех моих стараниях, я не вижу выхода из создавшейся ситуации, – продолжал Эффенди Нгуен. Неприятный разговор давался с трудом и ему. Узкое лицо мага напряглось, сквозь обычную желтизну начали проступать красноватые пятна, а руки беспрерывно теребили маленькую клиновидную бородку. – Разве что снова разделить Великое Княжество на две половины: Энгр отдельно, а Амедония отдельно. Но это годилось бы как вариант, будь у вас два сына или хотя бы сын и зять. А в сложившихся обстоятельствах… Вознести свои молитвы богам и надеяться на лучший исход – это единственное, что я мог бы посоветовать вам как маг и как старейшина Конклава.
Его сиятельство верховный маг вздохнул и развел руками. Но князь не вчера появился на свет и не первый год властвовал над сотнями тысяч поданных; он был неплохим правителем и, в частности, умел слышать то, что вслух не произнесено.
– Хорошо, Эффенди… – Титул был специально опущен, а пауза точно рассчитана. – Хорошо, а что бы вы могли мне посоветовать просто как частное лицо?
– Как частное лицо? Да вы шутник, Ренне! – Архимаг принял обращение по именам, и это было добрым знаком. – Для того, чтобы посоветовать вам что‑то как частное лицо, я сначала должен вспомнить, что это значит: быть частным лицом! Такое со мной в последний раз случалось, наверное, уж лет сорок назад. А впрочем, это неплохая идея, знаете ли. Давайте‑ка мы с вами напьемся как следует, жонглеров пригласим с музыкантами… И, кстати, я надеюсь, у Ее Высочества найдется пара симпатичных фрейлин, которые помогут мне скоротать остаток сегодняшней ночи? После того, как мы с вами вдоволь побудем частными лицами?
…
Время уже давно перевалило за полночь, и высочайшая пьянка близилась к завершению. "Спиритуозная тропа" была пройдена от начала до конца – начиная с белого энгрского, продолжая красным "Букетом Амедонии", потом сладко‑терпкий мускат "Слеза Шахвара", сормское игристое – ну куда же без него! – и, наконец, белозерский бальзам под кофе. Жонглеры уже отправились восвояси, перед этим филигранно перекидав из рук в руки свои пылающие факела под звездами во внутреннем дворике близ великокняжеских покоев. Удалились готовить магу постель и две заказанные высоким гостем прелестницы, перед этим на мгновение приоткрыв взору свои действительно достойные внимания прелести…
Князь и старейшина Конклава допивали наедине последний глоток тягучего черного напитка, когда маг как будто бы слегка протрезвел и рассчитанно небрежным голосом произнес:
– Знаете, Ренне, вспомнилась мне тут одна история, печальная и поучительная одновременно. Вы слыхали что‑нибудь про иодайскую ересь? Нет? Так послушайте.
Иначе она называется "Учение о шестом столпе творения". Имела некоторое распространение лет триста назад, а то и четыреста. Основал ее лжепророк Иода Тёмный, выходец из южной Асконы. Начинал он как алхимик, а в один проклятый Арманом день надышался какой‑то гадостью из своей реторты и начал проповедовать некую тайную мудрость. Дескать, только для посвященных и безымянных. Набрал он компанию таких же одержимых, причем собирались они всегда в темноте и за закрытыми дверями, имён своих друг другу не называли – ну чисто дети. "Иода" ведь тоже не имя, а прозвище, так на асконском диалекте самая мелкая медная монетка называется. Я думаю, где‑то в подвалах университетской библиотеки должен еще храниться, за крепкими решетками да под пятью замками, свиток его еретической рукописи – "Заповедная книга иодаев" называется. Как обычно в писаниях лжепророков, вы знаете: чистый бред вперемежку с прописными истинами, так что отделить одно от другого очень непросто, и многие нетвердые в учении умы на эту удочку попадались.
Так вот, эти мудрецы уверовали, помимо прочего, что элементарных Стихий может быть не пять, а больше. Для начала они собирались поискать шестую Силу. Ну а потом, если получится, седьмую, восьмую, и так далее – пока не надоест. Смешно, конечно. Стало быть, каждый раз надо отыскать новый самоцвет, выплавить из земных недр новый металл, открыть в небе новую планету… Может быть, еще и дополнительные пальцы на руках и ногах прикажете вырастить? Естественно, никто из них себя этим не утруждал, и все магические изыскания сводились обычно к разнузданному разврату и свальному греху. А в обоснование тому приводилась богомерзкая идея об изначальной женственности Тинктара. Святотатцы даже и склоняли его на женский лад: помолимся, дескать, Тинктар – а не Тинктару. Но вы, Ваше Высочество, правитель мудрый и прекрасно понимаете: главная движущая сила состояла в том, что каждый новый глава секты немедленно желал объявить себя шестым старейшиной Конклава. Естественно, столь оголтелая ересь пресекалась немедленно и бесповоротно, и уже давным‑давно об иодаях ничего не было слышно. И тут вдруг, лет пятнадцать тому назад, обнаруживают в самом сердце Вестенланда, в Университете, троицу – женщину и двух мужчин, причем один из них почти мальчишка – которые предавались этой самой ереси, со всем сопутствующим непотребством. Совет университета был в ярости, ректора отправили в отставку, а всех троих казнили мучительной казнью…
Эффенди на некоторое время замолчал. Незачем было объяснять Великому Князю, что злосчастные студенты‑диссиденты просто оказались в ненадлежащем месте в неподходящее время, когда Филофею, в то время декану Школы Сил и Потоков, подвернулась удачная возможность свалить тогдашнего ректора, чжангойца Шуа‑Фэнь, и самому занять его место. То, что дело было раздуто, а три недотёпы заслуживали не смертной казни, а разве что банального отчисления, в крайнем случае с запретом на колдовство, было очевидно с самого начала. Объяснять это князю действительно не стоило… То есть, не стоило трудов, ибо тот и сам все прекрасно понимал: нравы при дворе монарха любой державы мало чем отличались от нравов ректората Университета.
– Так вот, князь… На самом деле казнили только двоих, а мальчишку – чертовски талантливого мальчишку – помиловали, ограничившись изгнанием из Вестенланда и пожизненным запретом на магию любого рода. Звали его, помнится, Юрай. Юрай‑Охальник. Жив ли он теперь, и если жив – то где обретается, никому не известно. И как частное лицо…
Верховный маг склонился к монарху и пристально заглянул ему в глаза.
– Как частное лицо, я мог бы рискнуть дать вам совет: поищите этого Юрая.
Эффенди снова откинулся назад, устроился поудобнее и улыбнулся.
– Но слава богам, я отнюдь не частное лицо, а старейшина Конклава. И единственное, чем могу вам помочь – это официальной информацией о том, что запрет на колдовство упомянутому Юраю‑Охальнику за истечением срока давности отменен единодушным решением Дисциплинарной Камеры и Совета Старейшин. Вот, возьмите! – он протянул собеседнику небольшое серебряное кольцо, на котором было выгравировано причудливое переплетение черных и белых нитей. – Это кольцо мага‑послушника, оно принадлежало Юраю и было изъято судом. Теперь все заклятья с него сняты; можете сохранить на память как сувенир. Все равно никому, кроме упомянутого Юрая, оно не подчинится.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});