«Кого же она испугалась? Меня, что ли? Не может быть! Поначалу ведь подошла…»
Непонятный шум отвлек от размышлений. Сначала было сложно определить, что это было, но через пару минут, прислушавшись, Андрей понял: удары в большой барабан сопровождались каким-то странным эханьем. Без долгих раздумий Андрей скользнул в кусты и притаился.
Бум! Дальше как будто тяжелый выдох и снова: «Хэ-эх!» Бум!
Спустя некоторое время из-за поворота реки показался человек, одетый в длинный балахон с закрывающим лицо капюшоном. Человек шел рядом с противоположным берегом. Вода едва доставала ему до колен. В руках он нес длинный высокий шест, увенчанный лошадиным черепом.
Бум! Андрей нервно сглотнул. На груди у шедшего белела связка маленьких человеческих черепов, на поясе были прицеплены и качались в такт шагам, издавая противное звяканье, два серпа.
Бум! Снова: «Хэ-эх!» Следом за импровизированным знаменосцем показалась и основная колонна, при виде которой Андрей почувствовал, что волосы зашевелились на затылке. Барабанщик в таком же балахоне и с черепами на шее задавал ритм этому безумному шествию.
Бум! Хэ-эх! Пять человек хором издавали с каждым шагом это жуткое хэканье.
Бум! Каждый был облачен в странную маску из грубой серой ткани с прорезями для глаз.
«Как у палача!» — Андрей вспомнил детские мультфильмы. Именно в таком мешке на голове и изображался заплечных дел мастер.
Но на этом сравнение с любимыми сказками и заканчивалось: остальной одежды у этой странной компании не имелось, только грязные набедренные повязки.
На груди, на металлических цепях, большие деревянные кресты. У одного вдобавок на голове ни много ни мало венок из прутьев с длинными, частыми колючими шипами. Андрей, приглядевшись, различил, что ткань на маске пропитана пятнами бурого цвета.
«Кровь! Да и венец, скорее всего, терновый, потому как колючая проволока не очень вяжется с… Г-хм!.. с их обликом!»
В руках были плети, которыми они себя одновременно и хлестали. Бум! Удар плетьми! Хэ-эх! И снова бум!
Тот, который в терновом венце, видимо, поскользнулся или наступил босой ногой на острый камень, и колонна остановилась. Кровь текла по рассеченным сильными ударами спинам, каждый их шаг сопровождался стоном, наполненным такой болью, что Андрея передернуло:
«Кто они? Старообрядцы? Сектанты? Хлысты? И главное — зачем они это делают?»
Бум! Барабан снова гулко бухнул, плети взлетели. Хэ-эх!
— Эт домини… Спиритус санкти… Лаудетор Езус… — Андрей разобрал знакомые слова.
— Кар-р! Кар-р!
Ворон взлетел, сделал пару кругов над рекой, сел на мосток и уставился большими, черными, словно крупными бусинами, глазами на людей.
— Кар-р!
— Изыди!
Маленький монах в коричневой рясе, подпоясанный веревкой, завершавший шествие, взмахнул руками.
Ворон взлетел, набрав высоту, стремительно спикировал на монаха, целясь мощным клювом прямо в голову.
Из-за поворота показались еще несколько человек, шедших на небольшом расстоянии от остальных. Четверка мужчин в тускло блестевших металлом куртках, длиннобородые. На поясах, у одного за спиной, длинные ножи или, скорее, короткие мечи.
Ветки и трава мешали ему хорошо разглядеть, но главное Андрей понял сразу: «Воины!»
Шедший впереди вскинул, как показалось Андрею, ружье, но выстрела не последовало. Однако ворон, хрипло каркнув, несколько раз судорожно взмахнул крыльями и упал на песок в нескольких метрах от кустов, в которых лежал Андрей.
Попытавшись подняться, птица неловко забила крыльями, подняв кучу песка, дернулась еще раз и затихла. Из ее спины торчала толстая металлическая стрела. Воины переглянулись между собой, решая, кого отправить за стрелой. Андрей с силой вжался в землю, ожидая, что его непременно обнаружат, как только кто-то подойдет близко к берегу. Один, помоложе, повернулся было, чтобы идти, но резкий окрик остановил его:
— Марек! — Старший повелительно махнул рукой вверх по течению. — Оставь! То поганое!
Язык был очень странный: один из восточно-славянских, характерные интонации Андрей уловил сразу, и, что самое интересное, он понимал их речь без затруднений, именно понимал, а не переводил или улавливал по смыслу.
Бум! Хэ-эх!
Колонна продолжила медленное движение вверх по реке. Воины растянулись цепью, один, прикрывавший тыл, зорко оглядывал берега вниз по течению.
Бум! Хэ-эх! Бум!
Постепенно гул барабана становился все тише и тише. Полежав еще минут десять-пятнадцать, Андрей решился встать.
Так и есть! Небольшой, сантиметров тридцать, арбалетный болт! Зазубренный наконечник, пробив перья на груди, хищно блестел каплями вороньей крови.
Андрей потянул, но болт застрял, а птичье тело было необыкновенно плотным и твердым. Он подергал сильнее, но болт не поддавался. Перевернув ворона на спину, он наступил ногами на оба крыла и дернул за наконечник со всей силы. И выдернул…
Выдохшись, Андрей устало опустился на песок. Произошедшее казалось ему дурным сном. Отдышавшись, он стал рассматривать выдернутый из вороньего тела арбалетный болт, стараясь успокоиться.
Однако поводов для спокойствия не было: по сторонам были нанесены глубокие борозды, залитые более светлым по цвету металлом. На граненых плоскостях были нацарапаны кресты и непонятные знаки явно христианского происхождения.
«Та-а-ак! Это, судя по всему, серебро… И на кого они здесь с ним охотятся? — Андрей покосился на берег. — И эти сумасшедшие, занимающиеся самобичеванием…»
— Кар-р!
Судорога прошла по птичьему телу, ворон открыл глаза и уставился немигающим, полным лютой ненависти и злобы, словно человеческим, взглядом на Андрея.
— Тварь!
От неожиданности Никитин отшатнулся. Ворон вывернулся, встрепенулся, перья встопорщились. Прямо на глазах птица раздулась до размеров приличного индюка, здоровая и мощная, словно не ее десять минут назад подстрелили.
Какой комок перьев?! Чудовищный ворон кинулся на него и попытался устрашающим клювом долбануть прямо в глаз. Андрей отшатнулся и врезал кулаком что было силы.
— Сдохни, тварь!
От сильного удара противно захрустели кости. Ворон трепыхнулся, но удар нанес. Клюв просвистел мимо носа и наждаком прошелся по губе. Взревев от ярости, Никитин перехватил чудовищную птицу двумя ладонями за шею. Напрягая все силы, даванул.
— Тварь!!!
Шея поддалась, противно хрустнуло под руками. Ворон дернулся и затих. На свернутой набок голове оставались жить бездонные черные глаза, но крылья уже не шевелились. Андрей занес кулаки и стал наносить удары, будто месил тесто:
— Сдохни! Сдохни! Сдохни…
— Брат-командор!
— Ваша милость!
Сильные руки и громкие голоса выдернули Андрея из кошмарного сна. В глаза ударили яркие сполохи костра, в пламя которого кто-то из его спутников щедро бросил охапку хвороста.
— Твою мать! Что же это было такое? — Андрея трясло, только сейчас он понял, что окончательно проснулся.
— А ну быстро, ребята! Разбились по парам и просмотрите все вокруг, каждый кустик! — Арни быстро услал молодых, что перестали суетиться вокруг него, похватали оружие и растворились в кустах. Бесплотно, словно духи, даже треска валежника под ногами не было слышно.
Губы саднило и Андрей машинально их вытер. Посмотрел на ладонь — она была в крови!
— Так это был не сон?!
ГЛАВА 9
— А морда у них не треснет? На халяву за нашей спиной отсидеться желают и десятину не платить?!
Андрей в запальчивости чуть было не прошелся по их матерям, родным и близким, включая таинство зачатия. Однако священник на незнакомые слова не реагировал, догадываясь по интонации об их сущности.
Да и вопрос они сейчас обсуждали крайне щекотливый — что будут делать своевольные белогорцы, если селян хорошо прижать. Взять их «за вымя», используя словцо незабвенного Остапа Бендера, предложил Андрей.
И резонно — два села и несколько выселок, где проживало почти четыре тысячи народа, были богатые и зажиточные, несмотря на то, что половину населения составляли прижившиеся здесь словаки, сбежавшие с родных мест от постоянных набегов воинственных угров — венгров.
Предложить, конечно, можно — вопрос только в одном. Как это им проделать?
Вот тут Андрей спасовал, опасаясь вместо «коровьего вымени» потягать злого быка за некий инструмент. А оттого находился в скверном расположении духа, невыспавшийся и злой. Да еще отец Павел категорически отказался комментировать ночной кошмар, только заметив, что бесы крутят и нужно молиться…
— Села могут до полтысячи человек выставить, если пан Сартский нападет, — священник искоса посмотрел на задумавшегося командора. Тот только усмехнулся в ответ и едко произнес: