Глава 6
Квадратный зал, гулкий и полупустой, с обтянутыми гляцево-красной кожей креслами, лохматой белой шкурой на блестящем полу… Мутно-бежевые стены покрытые штукатуркой с извилистым узором, какие-то огромные вазы на полу возле огромного зеркала… Это еще только вход в дом, прихожая… Спиной к зеркалу, отражаясь в нем ярким бесформенным пятном, стоит коренастая брюнетка с короткой стрижкой, открывающей мощную шею с наползающими друг на друга складками. Наряд — под стать обстановке — нечто в огненных тонах. Только здесь, конечно, пошла уже не грубая фактура, а нечто полупрозрачное-распахнутое, приоткрывающее красное кружево.
— Привет, Камилла, — говорит принц.
— Ты опоздал на двадцать минут.
— Я это компенсирую.
*******
Пожалуй, не надо было снова соваться в спальню. Достаточно интимной сцены в другом доме. Но теперь уже и не оторвешься, ведь безобразное тоже притягивает. То есть сначала возмущает, отталкивает, но потом почему-то манит. В этот раз женщина сверху, оседлала своего гостя. С хрипом дышит, возможно, воображает себя верхом на горячем жеребце. Роскошная, прямо-таки королевская кровать с золочеными завитушками и снова огромное зеркало, только уже в изголовье. Нет, пожалуй, я лучше осмотрюсь в богатом доме, здесь наверняка есть на что взглянуть. В коридоре мельком заметил, что на стенах развешаны картины…
*****
Бесформенные груди колышутся, трутся о дряблый живот женщины. Мне все-таки следует отвлечься на картины, хотя они, полагаю, сомнительного качества.
— Подстилка, — криво усмехаясь, приговаривает Камилла. — Все вы продаетесь, стоит только поманить…
Я еще не успеваю переместиться к двери, как после пары-тройки движений (слишком быстрых, чтобы их толком заметить) дама оказывается под галантным кавалером. Она пытается сопротивляться, что-то бурчит. Получает предостережение:
— Еще поговори, сучка!
Камилла почти моментально замолкает, обмякает и больше не противится. Чего только не увидишь, будучи невидимым… Когда действо в спальне заканчивается, принц быстро встает. Еще через мгновение швыряет под кровать какой-то невесть откуда взявшийся лоскут. Так я и не понял, откуда тот взялся. А принц тем временем одевается торопливо, я бы даже сказал, порывисто. Мне кажется, если женщина, которая повернулась на бок и внимательно наблюдает за собирающимся кавалером, произнесет хоть слово, он ее ударит. Не по душе мне подобные сцены… Однако тут я навряд ли смогу помешать. Одно дело подчинить себе опустившееся полупьяное существо, сожителя несчастной феи, и совсем другое дело справиться вот с таким экземпляром. Конечно, недавно мне удалось вложить в мысли принца сведения об условленном месте и часе. Однако это несколько иное.
Он выходит из спальни, даже не взглянув на женщину, а та тоже поднимается, наскоро приводит себя в порядок, достает из верхнего ящика прикроватной тумбы смятые купюры.
Принц уже возле двери, но не уходит. Камилла, вслед за которой я перемещаюсь в прихожую, протягивает ему деньги. То есть не сразу протягивает. Предварительно пересчитывает, медленно шевелятся короткие пальцы с квадратными ногтями. Принц небрежно сует деньги в карман. Камилла, наконец, нарушает молчание:
— В следующий раз опять тебя возьму.
— Тогда до следующего раза, — коротко бросает он.
******
Едва успеваю нырнуть в машину. К счастью, удается не замешкаться, иначе могло бы крепко попасть металлической дверцей. Не знаю, какие оказались бы последствия. Лучше, пожалуй, не проверять и вообще нужно быть настороже, ведь принц, похоже, кипит от бешенства. Такие перепады настроения настораживают. Да и вряд ли кто был бы в восторге. Все же невидимость имеет свои преимущества; никому не придет в голову срывать злость на спутнике, о присутствии которого не подозреваешь.
Мелькают вдоль дороги деревья, укутанные промозглой темнотой. В конечном итоге картина осенней природы остается позади, и пригород сменяется городскими улицами, которые в этот глухой час так же пустынны, как поле или лес. Впрочем, я ошибаюсь, какая-то жизнь трепещет в городе и сейчас… Фонарь освещает немолодого мужчину, который наседает на худенькую девушку, прижимает ее к серебристой потрепанной машине. Девушка — почти подросток — машет руками, пытается отбиваться. Наша машина резко останавливается и принц выглядывает наружу.
— Эй, в чем проблема?
— Помогите, пожалуйста…
Голос у нее тонкий, как у котенка.
Незнакомец оборачивается, видимо, прикидывает собственные возможности, загружается в машину, хлопает дверцей и уезжает. Кое-кому опять не на кого выплеснуть свое раздражение. Хотя ведь появился новый объект, причем абсолютно беззащитный. На этот раз я как-нибудь попытаюсь противостоять, прийти на выручку несчастному юному созданию, которое испуганно сжалось и уставилось куда-то в сторону…
— Садись, подвезу, — бросает принц
Она топчется на месте, но все-таки решается и залезает в машину.
— Куда тебе?
Чуть слышно называет улицу. Искоса рассматривает салон, украдкой поглядывает на принца. Я устраиваюсь над спинкой его сиденья, там мне удобней рассматривать девушку.
— Поздно ты домой возвращаешься.
— Я на дне рождения у подружки была. После села в автобус. Не очень поздно было. Случайно в другую сторону заехала. Телефон отключился, а то бы я хоть маме позвонила. Этот… он обещал подвезти бесплатно. Боялась ехать, но потом подумала, что иначе придется всю ночь на остановке простоять…
На месте ее матери я бы запер девчонку в высокой башне, окруженной рвом, и никуда бы не выпускал еще, по крайней мере, года три.
— Тебе сколько лет?
— Девятнадцать… Почти.
— Позвони с моего телефона матери.
— Нет, она ругаться начнет, расспрашивать. Все равно… скоро дома… буду.
— Как хочешь.
Сейчас я ее как следует рассмотрел. Тоненькая, со свежим личиком и нежной кожей. Когда перестала дрожать и отошла от пережитого страха, стало видно, что хорошенькая. Глаза… кажется, синие…
Машина катит быстро, но уже не с такой головокружительной скоростью, как прежде, а потом плавно останавливается в темном дворе, возле третьего по счету подъезда. Девушка, пролепетав «спасибо большое» уже кладет руку на дверцу, чтобы выпорхнуть наружу, когда принц неожиданно спрашивает:
— Тебе можно будет позвонить?
Она, слегка запинаясь, диктует номер.
Он заносит его в память загадочного устройства — когда-нибудь я усвою принципы работы телефонов и всего, что им подобно. Такое впечатление, что мы с этими устройствами несколько сродни, или же в то смутное время, которое зияет провалом в памяти, я с ними довольно тесно соприкасался.
— Как зовут?
— Майя…
Дивное имя, напоминает цветок, растущий на пестрых лугах Аверхальма. А сам цветок в свою очередь, напоминает местный ландыш, только лиловый… Майен…
*****
Ночной город плывет за стеклами, дома кажутся одинаковыми… ночью город совершенно иной, даже знакомые улицы приобретают новый таинственный вид… Дневные дома-сводные братья смотрятся близнецами ночью, их уравнивают темнота и тишина… Лишь иногда проглядывает нечто особенное. Но сейчас вокруг одни мрачные близнецы. Они кажутся смутно знакомыми… Не может быть… Хотя почему не может быть?
Машина лавирует среди тесных переулков, заваленных мусором пустырей и чахлых деревьев. Да, здесь не разгонишься. Удивительно, как она вообще находит дорогу… Минуем арку, под которой я пролетал нынче днем… Еще несколько десятков метров, и останавливаемся напротив входа в подвал. Принц выбирается из машины, я вместе с ним. Однако он не пытается спуститься вниз, медлит, вдыхает сырой холодный воздух, наполненный влагой. Дождя сейчас нет, хотя пытался накрапывать несколько раз, асфальт был влажный… Принц так и стоит у кирпичной стены, закуривает, пускает дым в сырой воздух. Решаюсь окликнуть его: