Читать интересную книгу Законы Хаммурапи - Б. Тураев

Вполне справедливо смотря на земледелие, как на главный фактор благосостояния Вавилонии, и видя большое препятствие к успешному занятию им в беспорядочных, ничем не регулируемых разливах месопотамских рек, Хаммурапи с особенным рвением взялся за работы по устройству обширных систем орошения. Страна была изрезана каналами, о двух из которых уже упоминалось нами,[19] сооружались плотины, делались насыпи и проч. Царь хорошо понимал, какое благодеяние оказывает он подобными мероприятиями часто подвергавшейся страшным наводнениям Вавилонии. В надписи по случаю сооружения одного из больших каналов, Хаммурапи ставит себе в особую заслугу, что этим мероприятием он «сделал страну удобною для обработки, подобною житнице, наполненной зерном… собрал в землю Шумир и Аккад рассеянное население, напоил и накормил его, поселил его в изобилии и довольстве…».[20] В связи с мероприятиями по орошению страны находится и устройство царем в Вавилони огромного склада для зерна в целях предупреждения голода и в неурожайные годы.[21] Междоусобные войны и борьба с эламитянами, происходившие главным образом на вавилонской территории, разумеется, сопровождались разгромом многих вавилонских областей. Не мало заботливого внимания Хаммурапи было посвящено восстановлению разоренных городов и заселению их. По введению к кодексу разбросано много замечаний о деятельности Хаммурапи в этом отношении. Так, он «восстановил Эриду», «собрал воедино рассеянных жителей Исина», «даровал жизнь городу Адаб» и под. В тесной связи с этою реставрационною деятельностью царя стоят и его заботы о процветании внутренней и внешней торговли и улучшении путей сообщения, пришедших в упадок за предшествующее смутное время. Благодаря проведению каналов в самые отдаленные от Вавилона области и заботам Хаммурапи о постройке судов, между отдельными частями Вавилонии устанавливается живой торговый и промышленный обмен; так, например, безлесные области получают лес из провинций, богатых лесом, снабжая их, в свою очередь, продуктами своей добывающей или обрабатывающей промышленности.[22] Среди грандиозных сооружений, воздвигнутых Хаммурапи в разных местностях его империи, некоторые обязаны своим происхождением не одним только практическим соображениям, а также, по-видимому, и художественным мотивам. Такова, например, воздвигнутая на берегу одного из больших каналов колоссальная башня[23] в честь Синмубаллита, память которого Хаммурапи благоговейно чтил. Общественные работы, веденные Хаммурапи в столь обширных размерах, понятно, требовали огромного количества рабочих рук. Здесь, на помощь приходила одна из натуральных повинностей, нечто в роде барщины. В письмах к Синиддина встречается много указаний на отбывание подданными Хаммурапи этой повинности, сущность которой состояла в том, что житель известного округа был обязан участвовать не только в работах, вызываемых потребностями родного округа, но, по царскому приказу, являться и на работы, вызываемые нуждами общегосударственными.

Религия и культ пользовались очень благосклонным вниманием царя. Построение, возобновление, украшение и материальное обеспечение храмов было, по-видимому, любимым делом Хаммурапи. По введению к сборнику разбросано много упоминаний о царской заботливости в этом отношении.[24] В надлежащем почтении не отказывалось при Хаммурапи и иноземным плененным божествам. В одном из писем к Синиддина,[25] вскоре после победы над Римсином, Хаммурапи приказывает доставить в Вавилон взятые в плен статуи эламских богинь с подобающею заботливостью о них. Для статуй должны быть приготовлены особые священные лодки, тащить которые по канатам должны специально назначенные для этого люди. Статуи должны быть сопровождаемы свитою посвященных богиням женщин, а для охраны богинь во время путешествия должны быть отряжены солдаты. Во все время путешествия должен отпускаться обильный провиант для жертв богиням и на содержание их свиты. Чрез несколько времени после этого, царь приказывает Синиддина отвезти статуи обратно в их провинции с такою же заботливостью и благоговением, с какими они были доставлены в Вавилон.[26] Вполне правильно оценивая значение религиозного культа, как громадной государственной силы, Хаммурапи не хотел выпускать ее из-под своего непосредственного влияния и потому входил во все стороны религиозной жизни. Некоторые же, по-видимому, наиболее важные, с государственной точки зрения, классы жрецов, как, например, «предсказатели», находились в непосредственном ведении самого царя. Хаммурапи берет на себя даже дело окончательного установления календаря и определения дополнительных месяцев года, что обычно входило в число функций вавилонских жрецов-звездочетов. «Так как», пишет он к Синиддина, «в календаре имеется пробел, то вставь в качестве второго Элула наступающий месяц и, вместо того, чтобы подати поступать в Вавилон 25 числа месяца Тишриту, распорядись, чтобы она поступала в Вавилон 25 числа второго Элула».[27]

Не меньше внимания, чем деталям культа и вообще религиозного быта, посвящает разносторонний царь и подробностям других государственных областей – хозяйственной, финансовой, военной и судебной. И здесь Хаммурапи всем интересуется непосредственно, во все входит сам лично. Будучи сам крупным землевладельцем, царь зорко следил за ведением хозяйства в своих имениях. Так, для наблюдения за состоянием скотоводства, посылаются из Вавилона особые правительственные ревизоры.[28] От пастухов требуются периодически обстоятельные отчеты, для чего иногда они лично призываются в Вавилон.[29] Царь делает подробные распоряжения даже относительно стрижки овец.[30] Стремясь к упорядочению системы государственных повинностей, Хаммурапи следит за исправным взносом податей, за аккуратною уплатою арендной суммы с лиц, арендующих казенные земельные участки, за правильным отбыванием натуральных повинностей, лежавших на населении и проч.[31] Принимая близко к сердцу успехи военного дела и интересы военного класса, царь сам лично распоряжается насчет отправки войск, нагрузки военных судов и проч., дает имена военным отрядам, следит за тем, чтобы свободные, по закону, от воинской повинности лица не были вносимы в рекрутские списки и т. п.[32] Необычайно доступный и внимательный к каждому из своих подданных, Хаммурапи во многих случаях лично разбирал и решал возникавшие между ними тяжбы самого разнообразного содержания, например, о не уплате арендной суммы,[33] о невозвращении занятого хлеба или денег,[34] о краже зерна из кладовой[35] и проч. Тяжущиеся стороны нередко призывались царем в Вавилон для нового рассмотрения дела в его личном присутствии.[36] Узнавая о непорядках в области делопроизводства, например, о взятках, Хаммурапи не скрывает своего негодования и не останавливается пред выговорами даже своему верному наместнику, проглядевшему нарушение закона;[37] Необычайно, по-видимому, строгий к себе, царь настоятельно требовал и от подчиненных серьезного отношения к своим обязанностям. Какое-либо замедление в исполнении его приказания не было допустимо. Его повеление должно было быть исполнено немедленно; вызванный им должен был явиться с возможною поспешностью. «Пусть не замедлит, пусть явится быстро»,[38] «в течение 3 дней очисти канал»,[39] «пусть они находятся в пути день и ночь, пусть они прибудут поспешно»,[40] – вот обычные категорические определения срока исполнения царского письма-приказа.

Таковы главные черты правительственной деятельности Хаммурапи. Они вполне позволяют нам признать в этом царе одного из наиболее выдающихся правителей древности. Развитие, которого, благодаря царственному руководительству Хаммурапи, достигли в его правление почти все стороны государственной жизни Вавилонии, во многом определило собою и дальнейшие судьбы страны, а многие учреждения этого времени стали образцом для времени последующего. Мудрое правление и заботливость о народном благе, естественно, возбуждали в вавилонском народе удивление пред личностью царя и благоговейное воспоминание о нем. Имя его вавилоняне долгое время после его смерти употребляли в клятве на ряду с именами своих божеств, а на его царствование в поздневавилонскую эпоху смотрели, как на золотой век Вавилонии, облекая его, по замечанию Винклера,[41] некоторого рода поэтической дымкою, подобною той, в какую немецкая романтика облекла средневековье.

Прославивший имя Хаммурапи сборник законов открыт[42] французской ученой экспедицией, производившей с 1897 года, по поручению французского правительства, под руководством Ж. Де-Моргана, в научных целях раскопки на том месте, где некогда стояли Сузы, древняя эламская столица, впоследствии одна из персидских столиц. После целого ряда открытий не только массы туземных надписей, принадлежащих местным правителям, но и множества вполне сохранившихся вавилонских памятников, по-видимому, хищнически увезенных в Сузы во время эламских набегов на Вавилонию, участники экспедиции в декабре 1901 года наткнулись сначала на большой базальтовый обломок, а спустя несколько дней были вырыты еще два обломка. По приложении одного к другому все три обломка составили один столб, имеющий 2,25 метра высоты и разнообразящийся в широте от 1,65 метра в верхней окружности до 1,90 метра внизу. На лицевой стороне столба помещается вверху художественно высеченное рельефное изображение двух человеческих фигур, из которых одна представлена в сидячем положении на высоком трону, а другая изображена стоящею пред первой фигурой. Сидящий на троне, одет в обыкновенную вавилонскую, отделанную оборками, одежду; на его голове – высокий четырехрядный убор в роде четырехъярусной короны. В величаво протянутой вперед правой руке он держит какой-то предмет, в роде колеса, кольца или обруча, и жезл или палочку для письма; из его плеч исходят струеобразные полосы. Сидящая фигура, как видно из приданных ей атрибутов, представляет Шамаша, вавилонского бога солнца, света, справедливости и оракулов. Стоящая же фигура представляет не кого иного, как самого Хаммурапи в обычной молитвенной позе пред Шамашом. Одетый в подобранную у поясницы длинную гладкую тунику с вертикально расположенными складками, в шапке, окаймленной полосками наподобие ободка, с протянутою ко рту правою рукой, царь стоит пред богом в положении смиренного и благоговейного богомольца. Следующая за барельефом часть передней и вся обратная сторона столба покрыты тщательно вырезанным, отчетливым, убористым и изящным клинообразным текстом на вавилонско-семитическом языке. Кодекс написан так называемою архаическою клинописью, т. е. древневавилонскими иероглифами, в виде клинообразных знаков.