— Ну да, конечно! — В гневе отведя взгляд от прихорашивающегося Симкина, Мосия посмотрел сквозь магическую оболочку на разлетающийся песок. — Я не знал, что на границе гуляют такие бури. Сколько они длятся? — холодно спросил он, ясно давая Симкину понять, что разговаривает с ним только потому, что ему нужен ответ на этот вопрос — И, пожалуйста, меньше треплись! — зло добавил он.
— Не гуляют. Очень долго, — ответил Симкин.
— Что? — раздраженно спросил Мосия. — Что ты имеешь в виду?
— Это и имею, — обиженно сказал Симкин. — Ты же сам велел мне покороче.
— Ну, не так же кратко, — сдался Мосия, все неуютнее чувствуя себя в этом месте.
Час стоял полуденный, но было темно, почти как ночью. Хотя их защищала оболочка, Мосия мог сказать, что сила ветра прибывает, а вовсе не наоборот. Ему стоило все больше и больше Жизненной силы сохранять магическую сферу вокруг них, и он понимал, что долго удерживать защиту не сможет.
— Ты и дальше намерен поносить меня? — высокомерно спросил Симкин. — Потому что, если будешь продолжать, я ни словечка не скажу.
— Не буду больше, — пробормотал Мосия.
— И ты извиняешься за то, что обвинил меня в предательстве?
Мосия не ответил.
Симкин, заложив руки за спину, стал вглядываться в бушующую тьму.
— Интересно, далеко ли можно уйти, прежде чем ветер подхватит тебя и шмякнет обо что-нибудь вроде здоровенного дуба...
— Ладно, я извиняюсь! — угрюмо ответил Мосия. — А теперь говори, что тут творится!
— Хорошо, — фыркнул Симкин. — В Приграничье никогда не бывало бурь. Это связано с магическими свойствами границы или чем-то еще вроде этого. А что касается того, как долго продлится эта буря, то у меня предчувствие, что она будет бушевать очень долго. Гораздо дольше, представь себе, чем любому из нас хотелось бы.
Последние слова Симкин произнес тихо. Глядя на бурю за магической оболочкой, молодой человек все больше мрачнел.
— А мы можем передвигаться в этой штуке? — вдруг спросил он. — Ты можешь перемещать ее вместе с нами?
— Думаю... я смогу, — неохотно проговорил Мосия. — Хотя это потребует много Жизни, а мне и так не слишком хорошо...
— Не беспокойся. Долго двигаться нам не придется, — перебил его Симкин. — Направляемся вон туда, — показал он.
— А ты не мог бы помочь мне поддерживать защиту? — сказал Мосия, когда они, спотыкаясь, побрели по песку. Он понятия не имел, куда они идут, поскольку совершенно ничего вокруг не видел.
— Невозможно, — ответил Симкин. — Я слишком устал. Менять одежду, выворачивать ее наизнанку — это все забирает слишком много сил. Да нам недалеко.
— Недалеко куда?
— Да конечно же до статуи каталиста. Я думал, что ты на нее посмотреть пришел, разве не так?
— Откуда ты знаешь... Ладно, проехали, — устало сказал Мосия, спотыкаясь на ползучем песке. — Ты говорил, что часто сюда приходишь. Зачем? Что тебе тут надо?
— Составить компанию каталисту, конечно же, — отозвался Симкин, глядя на Мосию с самодовольным видом. — Ты ведь для этого слишком занят. Когда бедняга превращается в камень, это не значит, что у него не остается чувств. Знаешь, как тоскливо торчать тут целый день, глядя в никуда? На голову тебе голуби садятся, и все такое. Было бы еще ничего, будь в этих голубях какой-нибудь интерес. Но они такие паршивые собеседники да еще небось и лапами щекочутся.
Мосия поскользнулся и упал. Симкин наклонился и поднял его.
— Недалеко осталось, — подбодрил его молодой человек. — Мы почти на месте.
— И о чем же ты... хм... с ним говоришь? — спросил Мосия, чувствуя себя ужасно виноватым. Он ведь знал, что приговоренные к Превращению на самом деле остаются живыми, но он даже не думал о том, что с ними можно разговаривать и что они могут хотя бы отчасти сохранять человеческие чувства.
— О чем мы разговариваем? — переспросил Симкин, на мгновение останавливаясь, словно чтобы свериться с направлением, хотя то, как он находил дорогу в этой буре, было свыше понимания Мосии. — Ах, да. Мы идем в нужном направлении. Еще несколько шагов. Итак, на чем я остановился? Ну, я знакомлю нашего окаменевшего друга с придворными слухами. Показываю новейшие моды, хотя меня угнетает, что ответа от него — определенно как от камня. То есть не добьешься. И еще я ему читаю.
— Что? — Мосия замер, отчасти чтобы восстановить дыхание, отчасти из-за того, что уставился на Симкина в изумлении. — Ты читаешь ему? Что? Тексты? Священное писание? Не могу представить, чтобы ты...
— ...читал такую занудь? — поднял брови Симкин. — Ты совершенно прав. Боже! Священное писание! — Побледнев от одной этой мысли, он обмахнулся оранжевым шелком. — Нет. Я читаю ему всякие смешные вещи, чтобы поддержать его дух. Я нашел огромную книгу с пьесами, написанными этим невероятно плодовитым малым в древние времена. Очень захватывающе. Правда, приходится читать за всех персонажей. Вот послушай, я кое-что даже запомнил. — Симкин встал в трагическую позу. — Но чу! Я вижу свет в окне! О, то заря! Джульетта летит в стакан! О нет, прости, то пузыри земли... — Он нахмурился. — Так, что ли? Не запомнил в точности. — Пожав плечами, он продолжал: — Ну, да я и не был в настроении все это заучивать, я же читал ему.
Махнув рукой, он извлек из воздуха книгу в кожаном переплете и протянул ее Мосии.
— Открой на любой странице.
Мосия открыл. У него глаза на лоб полезли.
— Какая гадость! — воскликнул он, захлопывая том, и гневно воззрился на Симкина. — Неужели ты читал эту... эту грязь... ему...
— Грязь! Деревенщина! Это искусство! — вскричал Симкин, вырывая книгу у Мосии и поручая ее ветру. — Я же сказал, это для поддержания духа... Это помогало.
— Помогало? Что значит — помогало? — перебил его Мосия. — Почему в прошедшем времени?
— Потому что боюсь, что и наш каталист сейчас уже в прошедшем времени, — сказал Симкин. — Подвинь защиту на ноготок. Ага, посмотри себе под ноги.
— Господи! — в ужасе проскулил Мосия. Он поднял взгляд на Симкина. — Нет, этого не может быть!
— Боюсь, что может, милый мальчик, — сказал Симкин, печально покачивая головой. — Для меня нет сомнения, что эти блоки, эти камни, эти более чем бесчувственные обломки — все, что осталось от нашего бедного бритоголового друга.
Мосия опустился на колени. Прикрытый магической оболочкой, он смел песок с того, что показалось ему головой статуи, и заморгал от внезапно нахлынувших слез. Он надеялся, молился, чтобы Симкин ошибся и это оказались обломки другого Дозорного. Но не было никакого сомнения, что это Сарьон, — на него смотрело смиренное лицо каталиста, любящее, ласковое выражение которого он помнил так хорошо. Он даже увидел на этом лице покой, навеки впечатавшийся в каменные черты, как и говорил Гаральд.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});