Читать интересную книгу Ольга Чехова. Тайная роль кинозвезды Гитлера - Алекс Громов

Среди самых заметных "упрямцев" Ольга упоминает Густава Грюндгенса, с которым незадолго до прихода Гитлера к власти играла в фильме знаменитого режиссера Макса Офюльса "Любовные игры" по Шницлеру. Он никогда не был ей ни другом, ни даже просто приятелем. "Но теперь, в Третьем рейхе, он вызывает мое, и не только мое, а всеобщее безоговорочное уважение: как главный художественный руководитель, он ограждает Прусский государственный театр от Геббельса и всех национал-социалистских попыток его политизации… Чтобы иметь возможность реализовать свой взыскательный и свободный от господствующей идеологии репертуар и поддержать политически уязвимых коллег, он идет на союз с рейхсмаршалом и министром-президентом Пруссии Германом Герингом".

Провернуть подобную комбинацию Грюндгенсу позволяет то обстоятельство, что Геринг женат на Эмми Зоннеманн, бывшей актрисе. Через нее Грюндгенс дает понять министру-президенту, что тот смог бы стать патроном Прусского государственного театра, лишь бы театр остался оазисом культуры, свободной от пропаганды и господствующей идеологии. Идея приходится тому очень даже по душе. "В качестве покровителя Геринг с наслаждением использует любую возможность показать Геббельсу, которого он терпеть не может, что государственные театры его не касаются. Геббельс кипит. Относительно "неарийских" актеров и их жен Геринг заявляет: "Я сам определяю, кто еврей"… Грюндгенс лучше других знает подлинный лик Геринга. Он знает, что за внешностью добродушного толстяка, делающей его таким популярным, скрывается жестокий циник, человек, который за несколько лет до еврейских погромов устранял политических противников сотнями. И несмотря на это, Грюндгенс идет на союз с Герингом, чтобы спасти театр и его труппу…"

Ольга Чехова тоже регулярно общалась с могущественным рейхсмаршалом, чья жена была ее подругой. По ее словам, Геринг, "верный рыцарь фюрера", "имперский егермейстер", фанатик униформы, знает толк в представительстве, или, точнее говоря, он умеет принять людей, придать государственным приемам внешний эстетический лоск. "Точно не помню, в котором это было году, когда приезжал из Югославии король с женой. Кажется, в 1938-м, были большие чествования четыре дня подряд. Весь Берлин был украшен и освещен как никогда. Первый день их принимал Гитлер у себя, потом спектакль (опера Вагнера), второй день на даче у Геббельса в Ланке (по дороге в Шорфхейде — 60 км от Берлина по шоссе на Пренцлау), на третьем приеме я была — это было вечером в 11 часов, и хоть я отказывалась (для меня это было всегда утомительно), пришлось поехать — королевская чета видела меня в фильмах, а королева, как русская, хотела со мной познакомиться. Прием в Шарлоттенбургском дворце был дан Герингом — значит, все было очень богато. В прусском старинном дворце комнаты были освещены свечами в старых люстрах, все присутствующие были в костюмах времен Фридриха Великого. Геринг с женой встречали гостей. После ужина я сидела с королевской парой в саду, говорили о моих фильмах, о моих гастролях, о Художественном театре…"

Э. Удет

На том приеме ей выпало сидеть рядом со знаменитым летчиком Эрнстом Удетом, прославившимся еще в Первую мировую. "Мне бросается в глаза, что бокал Удета все время пуст. Кельнеры обносят его.

Я спрашиваю о причине. Он отвечает мне тихо, что "Герман (Геринг) строго запретил ему пить. В этот момент Герман не смотрит в нашу сторону. Тогда Удет молниеносно меняет свой пустой бокал с моим, быстро приветствует меня, приподняв его, и осушает одним махом.

Уловка в течение вечера удается еще несколько раз. Теперь Удет в прекрасном настроении; он веселится, как большой ребенок, ибо снова оставил Геринга в дураках.

— Я их выношу только со спиртным, — шепчет он мне, — со спиртным их еще всех можно вытерпеть, только со спиртным…"

Спасение банкира Штерна

Ольга Чехова — как и многие немцы — убедила себя, что она долгое время пребывала в неведении, что в Германии существуют концентрационные лагеря, что не имела представления о терроре СС. Слухи доходили, однако верить не хотелось. Но в Бельгии эмигранты рассказали ей такое множество ужасов, что сомнения исчезли.

Как можно пребывать в неведении, общаясь с фюрером и слушая его разглагольствования о расовой правильности, человеку со стороны понять трудно. Но таковы защитные механизмы человеческой психики…

Осознав, что это вовсе не слухи, Ольга начинает всерьез тревожиться о тех знакомых, чье происхождение не дотягивает до заявленного в Третьем рейхе уровня расовой чистоты. "Я вспоминаю банкира Штерна, который однажды спас меня из, казалось бы, безвыходного положения, и еду к нему в Лейпциг. Он действительно в ближайшее время ожидает самого худшего. Тогда я безотлагательно спешу к Герингу.

— И что вам дался этот Штерн? — спрашивает он меня скептически…"

Причина, побудившая Ольгу вступиться за банкира, была очень даже впечатляющей. За некоторое время до того она согласилась с предложением неких предпринимателей вместе с ними основать собственную кинофирму — "Ольга Чехова Фильм-Лтд. Лондон — Париж". В порядочности партнеров актриса не сомневалась. "Передав генеральную доверенность на ведение дел упомянутым коммерсантам, я сама отказалась от участия в управлении… Поначалу мне все очень нравится. Я горжусь моим — моим собственным! производством. Мы снимаем ленту "Диана", которая сразу же вызывает оживленные споры, потому что она — несколько преждевременно для того времени затрагивает проблему лесбийской любви. Сборы вроде бы неплохие, и если мне нужны деньги — я никогда не беру много, — я снимаю необходимую сумму со счета фирмы. И вот однажды — наверное, в те годы это была единственная моя прихоть — оплачивается новый автомобиль. Я покупаю его и выписываю автомобильной фирме чек. И тут происходит нечто, что огорошивает меня: директор банка просит навестить его. Выясняется, что на моем счету осталось 30 марок и мое поведение при соответствующей интерпретации точно подпадает под состав преступления одного уголовно наказуемого деяния. Более того, банковский дом "Штерн" в Лейпциге предъявляет мне к оплате непокрытые векселя на сумму в четверть миллиона рейхсмарок".

Партнеры скрылись. Кредиторы были в панике, а сама Ольга — в полном отчаянии. "И тут происходит чудо: мне наносит визит один пожилой господин, крупный и седой, джентльмен, словно из детских книг, — господин Штерн, шеф банкирского дома "Штерн" в Лейпциге. Без особых предисловий он объ-ясняет, что не в последнюю очередь ввиду приближающегося еврейского праздника Йом Кипур он более не желает быть моим кредитором и считает мой долг погашенным.

— Я почитаю вас как женщину и артистку и не допущу, чтобы вы отчаялись. Нет, вы должны без забот заниматься творчеством… — добавляет он, в то время как я растерянно смотрю на него, пораженная самим чудом существования такого человека. Прежде чем я успела прийти в себя, он поцеловал мне руку и исчез…"

Всю эту историю Ольга рассказала Герингу, и, к ее удивлению, рейхсмаршал воспринял ее с пониманием. Откуда вдруг взялась такая человечность, она для себя так и не смогла понять. "Что стоит для людей, которые упрятывают в лагеря тысячи невинных, вдруг сжалиться над одним-единственным из них? Означает ли это, что в каком-то уголке их сознания все-таки живет ощущение вины, и они стараются отделаться одним добрым делом?" Штерн благополучно уехал из Германии и потом до самой смерти постоянно обменивался с Ольгой трогательными письмами.

Опасное внимание доктора Геббельса

А Ольга Чехова продолжает жить в Германии со всеми неприглядными реалиями нацистского режима. "Очень скоро я убеждаюсь в существовании лагерей самым удручающим образом: Геббельс советует мне предупредить Вернера Финка. Он самый известный в Германии артист кабаре, но это, по словам Геббельса, не спасет его от "печальных последствий", если он будет продолжать "высмеивать Третий рейх". У гестапо нет чувства юмора, "неважно, как бы остроумно это ни было преподнесено". Финку следовало бы, несомненно, понимать это". Конечно, она попыталась предостеречь Финка, но тот отказался от перспективы вести себя осторожнее. Вскоре он был арестован гестапо, и вмешательство Ольги на этот раз ни к чему не привело.

Впрочем, тучи регулярно сгущаются и над ее собственной головой. На сотое представление пользующейся успехом постановки "Любимой" Хайнца Кобьера, где Ольга играет с такими партнерами как Карл Раддатц и Пауль Клингер, приезжает Геббельс. "Слабость Геббельса к искусству, в особенности к его представительницам, общеизвестна, — замечает по этому поводу Чехова. Он не пропускает ни одной возможности, так что ничего удивительного и его визите в театр нет".