Они встречались почти каждый день, чередуя для родителей предлоги и отлично понимая, что единственной настоящей причиной этих совместных прогулок было желание общаться друг с другом. Удивительно и необъяснимо, но рядом с Арианой Лил напрочь забывал о том, что он дракон и что подруге следует относиться к нему с настороженностью и недоверием. А Ариане совершенно не хотелось изображать из себя мальчишку, подражая их повадкам и копируя манеру речи, потому что Лилу нравилась именно она и было интересно именно с ней. Даже несмотря на его нередкие попытки ее позадирать или подразнить.
— Ты ведешь себя, как… — однажды не сдержалась Ариана.
— Дракон? — не позволил ей закончить Лил и отметил про себя, что произнес это слово без малейшего напряжения: от Арианы он не ждал подвоха. И, оправдывая его надежды, она покачала головой.
— Как обыкновенный мальчишка! — Ариана состроила недовольную рожицу, а Лил удовлетворенно рассмеялся.
— К сожалению, не могу ответить тебе тем же, — без всякого зазрения совести заявил он. — В качестве будущего воина ты меня совершенно не впечатляешь. Но, прости за самомнение, мне очень нравится считать себя твоим другом.
Ариана неопределенно пожала плечами. Но ее ответ не в первый раз поверг Лила в сильнейшее смущение.
— А мне очень нравится, что рядом с тобой мне не нужно притворяться, — очень мягко сказала она. — И что я чувствую себя защищенной, даже когда беспечно засыпаю у твоего костра.
Лил ошеломленно воззрился на нее. Подобное признание дорогого стоило. В их времена люди слишком хорошо знали, что потерять в лесу бдительность почти всегда значило потерять вместе с ней и жизнь. Дикие звери, агрессивные кочевники… Да, в конце концов, и драконы могли заглянуть в чащу по своим делам. С самого младенчества родители учили детей способам выживания в этой среде, и Ариана не раз и не два наглядно демонстрировала собственные навыки, оставаясь при этом образцом осторожности и предусмотрительности. Она никогда не пробовала незнакомые ягоды и плоды, даже если от их аромата текли слюнки. Она никогда не ступала на кочку, предварительно не проверив ее надежности, даже если ближайшее болото было в десятке миль от них. Она никогда не ходила «звериными» тропками, предпочитая разведанные людьми, несмотря на то, что тем самым лишала себя и свою семью значительной части урожая. Лила первое время забавляло такое ее поведение, пока в один прекрасный момент, опустошая ягодную полянку, он не наступил на осиное гнездо. А ведь Ариана по каким-то своим приметам предупреждала об опасности. Но Лил привычно понадеялся на драконье чутье — и ошибся! Он, конечно, прикрыл телом от роя рассерженных ос ничего не подозревающую Ариану, но извиняться за собственную беспечность потом все равно пришлось.
— Я должен был доверять твоей интуиции, — покаялся Лил, когда Ариана, стянув с него рубашку и тщательно осмотрев искусанную спину, отправилась к ручью: поднять на нее глаза он себя так и не заставил. Страшно было даже подумать о том, на что способны разъяренные осы — и именно он был бы виноват в приключившемся с Арианой несчастье. И именно он…
— Интуиция тут ни при чем, — отозвалась откуда-то из-за деревьев Ариана, но продолжила только тогда, когда вернулась к Лилу, неся в руках скомканную белую тряпку, с которой капала вода. — Просто это мой лес, и я знаю, что от него ожидать, — она обошла Лила и без всякого предупреждения плюхнула ему на спину обжигающе холодную мокрую сорочку. В зудящую, истерзанную осами спину словно разом воткнулась еще пара сотен жал. Лил зашипел. Ариана жалостливо сжала его руку.
— Это ненадолго, только чтобы отек снять, — извиняющимся тоном пообещала она. — Обязательно надо холод, а то потом… А я сейчас еще подорожник соберу и обработаю тебе…
— Оставь, на мне само все заживет, — свистящим от боли шепотом попытался возразить Лил. И добавил, словно в подтверждение: — Я же дракон.
Ариана отбросила его руку и резко поднялась.
— Дракон взмыл бы в небеса и оттуда преспокойно смотрел, как осы обгладывают косточки бедной Арианы, — с непонятным раздражением заметила она, но у Лила от ее тона только разлилось по всему телу тепло, так что на несколько мгновений даже перестала болеть спина. — А так как ты этого не сделал, то изволь теперь меня слушаться!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И она собирала подорожник, потом упорно толкла его в кашицу и эту кашицу тщательно намазывала на места укусов. А Лил сжимал зубы, чтобы очередным болезненным шипением не оттолкнуть Ариану, и клялся сам себе положить жизнь для защиты своего единственного друга от любой беды.
Он по мере сил держал свое слово, оберегая Ариану всеми возможными способами, но даже в самых смелых мечтах не мог надеяться на услышанное сегодня признание.
— Я никому не позволю обидеть тебя, — все еще растерянно, но с полной решимостью пообещал Лил. А Ариана улыбнулась.
— Знаю, — просто сказала она. И добавила, снова повергнув Лила в глубокое изумление: — Я тебя тоже…
…Ариана смотрела на Лила со смесью любопытства и восхищения. Он ловил в реке рыбу, но не использовал при этом ни удочку, ни сеть. Стоя по колено в воде, он почти не шевелился и даже, казалось, не дышал, а только внимательно высматривал потерявшую бдительность добычу. Потом одно резкое движение, фонтан брызг — и вот уже в руках Лила трепыхалась, отливая на солнце серебром, крупная рыбина.
В такие моменты Ариана не могла удержаться от аплодисментов, хотя наблюдение за подготовкой Лила к броску доставляло ей не меньше удовольствия.
Все-таки он был не совсем человеком. Разве обычному мальчишке под силу такая охота? Разве обычный мальчишка может целый час простоять в почти ледяной воде и даже не замечать этого? Разве обычный мальчишка отпустит уже пойманную большую, толстую рыбину только потому, что та шла на нерест?
Ариана внимательно вгляделась в Лила, но кроме неестественного оттенка волос не увидела в нем ничего драконьего. Разумеется, ей и в голову не приходило усомниться в словах матери о происхождении Лила, но тем больше хотелось увидеть другое его обличие. Она не боялась — ну совсем нисколько, — ни секунды не веря, что Лил может причинить ей вред. Только не Лил и только не ей!
Но сколько бы она ни пыталась намекнуть на свое желание товарищу, Лил упорно делал вид, что не понимает ее. Не помогали ни высказываемые Арианой сомнения в его возможности превратиться в дракона, ни ее поддразнивания в его полном очеловечивании.
Только однажды, когда Ариана уже почти решилась попросить его показать свое иное обличие, Лил, словно прочитав ее мысли, сказал:
— Становясь ящером, я причиняю только боль, — он опустил голову и зачем-то покачал ею. — А ты меньше всех на свете такое заслуживаешь.
И Ариана не решилась развивать эту тему дальше. Пообещала себе не огорчать больше Лила своими прихотями. И даже честно следовала выбранному пути.
Но любопытство оказалось сильнее добрых намерений. Оно рвалось наружу, не давая Ариане покоя: ей безумно, больше всего на свете, хотелось хоть одним глазком увидеть лилового дракона. А потом подойти к нему, заглянуть в желтые глаза и сказать:
— Видишь, я не боюсь тебя и такого…
Ариане почему-то казалось это очень важным. И она никак не могла окончательно решить, как ей все-таки следует поступить.
— И где же наш костер? — послышался веселый голос Лила, и Ариана поняла, что слишком увлеклась своими мыслями и не слышала, как он подошел. Она растерянно замотала головой по сторонам, но не обнаружила там даже хвороста, который ей следовало насобирать, пока Лил был занят рыбалкой.
— Я… я засмотрелась на тебя, — виновато призналась она, даже не подумав сочинить какое-нибудь оправдание. — У тебя так здорово получается ловить рыбу… Кто тебя учил?
Лил пожал плечами.
— Я просто не могу часами сидеть на одном месте и ждать поклевки, — немного переменив тему разговора, ответил он. — Терпения не хватает. Да и на удачу так не нужно слишком полагаться.
— Но там же так холодно… — Ариана с подозрением покосилась на речушку, а Лил усмехнулся.