Читать интересную книгу Дитя Марса - Янг Роберт Франклин

– Спокойной ночи,– нежно прошептал он, касаясь губами золотистого локона.

– Спокойной ночи,– нежно раздалось в ответ.

Еще долго Дэвид стоял под открытым небом, вслушиваясь в ее удаляющиеся шаги, их звук преследовал его даже в постели, посреди сгустившегося мрака, а во сне он снова и снова видел ее лицо, озаренное звездами, снова и снова их губы сливались в упоительном поцелуе. Поистине, равной ей нет. Нигде на всем белом свете.

II

 Скромная свадьба состоялась 24 декабря того же года в маленькой церквушке неподалеку от дома, где обитали сестры. Барбара стала подружкой невесты, а в шаферы Дэвид пригласил единственного друга из нового мира роскоши, к которому отныне принадлежал – Гордона Роули, самого юного сотрудника юридической фирмы, ведавший делами дядюшки, а теперь и самого Дэвида. В тот же день счастливый новобрачный арендовал самолет. Сразу после церемонии супруги вылетели в Коннектикут и уже ближе к вечеру обосновались в уютном домике на вершине утеса.

Разумеется, ничто не мешало им отправиться во Флориду, однако оба слишком любили классическое, снежное Рождество (тем более, нынешний праздник обещал стать самым радостным в их жизни), чтобы жертвовать им ради тропиков.

В домике на утесе они провели две недели. Днем гуляли среди увенчанных белыми шапками гор, а вечерами пили немецкое пиво перед жарко натопленным камином. Утром спали допоздна, а после неспешно смаковали кофе за кухонным столиком. Именно тогда их посетило Вдохновение с большой буквы. Они решили отправиться в затяжной круиз на «Нереиде», яхте Дэвида, и посетить его остров в Коралловом море.

«Нереида» стояла в Бостонской бухте. 29 декабря укомплектованное штурманом и командой судно подняло якорь и заскользило вдоль скованного льдом побережья. Когда Панамский канал остался позади, Дэвид, пользуясь погожими деньками, под руководством штурмана существенно обогатил свои познания в судоходстве и теперь мог сам с легкостью проложить курс. Время пролетало незаметно. Март застал «Нереиду» на пути от Соломоновых островов к Новым Гебридам, а вскоре на горизонте замаячил Бижуде-мер.

Дядюшка любил свой остров не меньше, чем Стендаль – Милан, однако Дэвид был разочарован до глубины души. Он надеялся увидеть тропический рай, как на фотографиях, которыми пестрят туристические брошюры, а вместо этого перед ним предстала огромная кокосовая плантация и невозделанные рисовые поля. За кокосовыми рощами и полями риса возвышались поросшие джунглями холмы. К счастью, на острове имелась солидная гавань, чьей глубины хватало, чтобы пришвартовать скромное судно, и коралловый пляж. Поперек берега торчал покосившийся пирс, сразу за ним начиналась тропинка, примыкавшая к низкой насыпи, которая вела вдоль рисовых полей к бунгало на холме.

В сарае за бунгало стоял генератор, знававший лучшие дни – Дэвид не смог его запустить, как ни старался. Зато сам дом оказался на удивление добротным, а в шкафах обнаружился изрядный запас свечей. Покончив с мелкими переделками и уборкой, молодая пара беззаботно наслаждались идиллией – купались, удили рыбу, гуляли по окрестностям. Хелен обожала море; проснувшись в пустой постели, Дэвид бросал взгляд в окно и видел Хелен. Она бороздила волны, а иногда заплывала далеко от гавани, туда, где томилась на якоре «Нереида». Когда она возвращалась, Дэвид журил супругу за беспечность, но она только смеялась:

– Не ворчи, милый. В море со мной ничего не случится.

На острове они провели неделю и, вероятно, задержались бы подольше, не наступи сезон дождей. Дэвид слыхал о нем, однако слухи не шли ни в какое сравнение с реальностью. Дождь лил стеной, вода струилась по холмам, превращая мирные ручейки в бурлящие потоки. На месте затопленных рисовых полей образовались болота, невыносимая влажность проникала повсюду, даже под крышу бунгало – казалось, ливень добрался и туда. Отсырело все – одежда, книги, полотенца, не спасавшие от влаги, постельное белье, продукты. Три дня спустя терпение у Дэвида лопнуло:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Довольно, Хелен. Плывем обратно.

На сей раз путь пролегал не через Панамский канал. Они направились в порт Такома, что недалеко от Сиэтла. Дэвид намеревался поставить там «Нереиду» на прикол. Ему достались по наследству акции судостроительного концерна «Риз и Харрисон Инкорпорейдет», а яхта требовала ремонта. И хотя Дэвид понимал, что сэкономит гроши, ему льстило иметь дела с фирмой, которой он владел на паях. Не желая бесцельно содержать штурмана и команду, он отпустил их на все четыре стороны, предварительно оплатив перелет до Бостона. Оставив «Нереиду» на попечении профессионалов, они с Хелен купили билеты и сели в самолет до Буффало. Остаток лета супруги провели в пляжном домике, а осенью арендовали дуплекс на Делавэр-авеню и перебрались в город.

Дэвид еще не определился, чем займется после отдыха, и пробовал себя в разных ипостасях. Однако без необходимости зарабатывать на хлеб все его начинания неизбежно переходили в разряд хобби. За баснословный деньги он приобрел электроорган и вдвоем с Хелен стал брать уроки. Чуть меньше месяца хватило супругам, чтобы осознать – музыканты из них неважные. С легкой руки Хелен они бросили музыку и приобщились к живописи. На другой стезе Дэвид преуспел ничуть не больше, чем на первой, зато у Хелен обнаружился скрытый талант, и несколько недель спустя она уже рисовала полотна, интересные сугубо своей тематикой. При взгляде на картины Дэвид испытывал дискомфорт, а от одной его и вовсе бросило в дрожь. На переднем плане зияла пещера, рядом высился причудливый замок из грубо вытесанных камней. Непропорционально высокие башни венчала склизкая зеленая поросль, отдаленно напоминающая плющ. Оторванные побеги «плюща» развевались, словно потрепанные знамена. В узких окошкахбойницах стояла кромешная тьма. А фоном разгоралось совершенно немыслимое, кобальтово-синее небо, пронизанное странными фосфоресцирующими лучами. Очевидно, в попытке усугубить мрачное впечатление, Хелен нарисовала стаю зловещих, рыбоподобных птиц.

В памяти невольно всплыли строки из «Странников мира» Шелли:

Скажи мне, светлая звезда, Куда твой путь? Скажи, когда Смежишь ты в черной бездне ночи Свои сверкающие очи?[2]

После вопроса, что символизирует ее картина, Хелен замешкалась.

– А она должна что-то символизировать?

– Конечно! Иначе чем ее оправдать?

Хелен долго разглядывала леденящий кровь пейзаж, а после покачала головой.

– Картина как картина. Может, слегка жутковатая. Но если в ней и есть скрытый подтекст, я его не знаю.

Дэвид не стал развивать тему. Однако полотно возненавидел с первого взгляда и больше к нему не приближался.

Внезапно лейтмотив, почти неслышный в последние месяцы, грянул с новой силой и эхом зазвучал в ушах.

Дэвид давно подмечал странности в поведении Хелен, но никак не мог отыскать этому объяснение. Раньше сестры виделись раз или два в неделю, по субботам ходили в кино, а после – в ресторан ужинать. Теперь Хелен безвылазно сидела дома, а когда Дэвид пригласил ее на концерт в Кляйнханс-мьюзик-холл, отреагировала с неожиданной злобой, повергнув возлюбленного в ступор. Следом она решительно отказалась от туфель на высоких каблуках, а на расспросы Дэвида отговорилась больной спиной; якобы, низкий каблук полезнее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

История с туфлями быстро вылетела из головы, но однажды, разбирая почту, Дэвид наткнулся на уведомление, поразившее его до глубины души. Отправителем значился магазин одежды, куда Хелен не наведывалась раньше. Выставленная сумма была с четырьмя нулями. Однако поразила его не сумма, а перечень покупок. Хелен не просто разнообразила гардероб, а сменила его полностью!

С его подачи она привыкла ни в чем себе не отказывать, поэтому шкафы в спальне буквально ломились от нарядов. Тогда зачем, скажите на милость, ей вдруг понадобились новые пальто, новые платья, новая обувь, новые неглиже и белье? А главное, зачем такая скрытность?