class="p1">Колдуны повелевают животными и птицами, могут насылать град, отводить тучи, вызывать ветер и дождь; а еще напустить на человека икоту, сделать его кликушей или припадочным.
Особенно опасались колдунов на свадьбах. Помимо того, что злодеи могут жестко шутить над участниками свадебного обряда, заставив, например, всех совершать необычные действия (проезжая ворота на выезде из дома жениха, все мужчины снимают штаны, а женщины поднимают над головой юбки), они способны и превратить свадебный кортеж в волков или медведей. В таком случае спустя многие годы охотники обнаружат под шкурой убитого волка или медведя нарядную мужскую одежду или дорогие женские украшения.
В то же время колдуны могут быть и своеобразными распорядителями свадеб, защищая молодых от вредоносного воздействия других колдунов.
Согласно фольклору, колдунами могут стать представители разных профессий: кузнецы, пастухи, плотники, пасечники, мельники и другие. Для этого они заключают своеобразные договоры (как устные, так и письменные) с представителями нечистой силы: кузнецы – с чертом, пастухи – с лешим, мельники и пасечники – с водяным.
Узнать колдуна можно по-разному. Так, на Пасху, стоя в церкви, надо нагнуться и посмотреть на подозреваемого между собственных ног. Если человек – колдун, то смотрящий увидит его в перевернутом виде.
Если в колдовстве подозревают человека, пришедшего в дом, хозяйка или хозяин должны воткнуть нож в нижнюю плоскость стола или перевернуть веник ручкой вниз. В этом случае колдун не сможет выйти из дома и обратится к хозяевам с просьбой его отпустить, тем самым разоблачая себя.
Наконец, особо уверенные и смелые могут прийти к тому, кого они подозревают, и назвать его колдуном, потребовав устранения причиненного ущерба. В этом случае колдун засмеется и произнесет: «А, догадался!», подтверждая догадки человека.
Колдун-чародей
Прошло то доброе старое время, когда, под шумок веретена, охотно слушались повести о геройских подвигах могучих богатырей, – на нашей памяти наступают иные времена, когда, под стук швейных машин, на устах присяжных сказочников-портных стала уже смолкать сказка-складка[24], [25].
Но колдун-чародей все еще не забыт и все еще властен и крепок, несмотря на свое почтенное долголетие. Он точно тот старый дуб, у которого давно гниет сердцевина, но которого не свалила буря, благодаря лишь тому, что его корень так глубоко проник в землю, как ни у одного из прочих лесных деревьев. Самая внешность колдуна, строгая и внушительная, очень напоминает старый дуб. Вспомните обсыпанную снегом фигуру чародея, который стоит на переднем плане превосходной картины нашего жанриста (В. М. Максимова). Внезапно этот чародей явился на свадебный пир и всех напугал не на шутку; молодые вскочили с места и остолбенели от страха, батюшка-поп находится в тревоге, а все остальные настолько испуганы, что на лицах их одновременно можно читать выражение и страха, и раскаяния: забыли, дескать, позвать колдуна – жди теперь беды; он оскорблен, он отомстит, и запоздалым угощением его теперь не задобрить.
Суеверный страх перед колдунами покоится на общенародном убеждении, что все они состоят в самых близких отношениях с нечистой силой и что черти не только исполняют все их поручения, но даже надоедают, требуя для себя все новой и новой работы. Что ни придумают чародеи – все чертям нипочем, одна забава; выдумал один колдун заставить их овин[26] молотить – в одну ночь измолотили так, что и соломы обирать не надо: осталась одна мякина. Дал другой меру овса и меру льняного семени, велел обе смешать и отобрать по зернышку, каждое в отдельное место: думал, что над льняными зернами, скользкими и увертливыми, черти надсадятся, а они в полчаса всю работу прикончили. Пошлют иные колдуны на елке хвою считать, каждую иголку перебрать, чтобы бесы искололи себе лапы, изошли кровью от уколов, а они сказывают верным счетом, да еще самодовольно ухмыляются. Другие затейники на осину им указывают: сосчитайте, мол, листья (а осиновый лист, как известно, неподатлив: без ветру изгибается, без устали шевелится, ухватить себя лапами не дается). Долго черти с ними бьются: пот с них льется градом несмотря на то, что на осине листьев меньше, чем иголок на елке, – однако и глазом заказчик не успеет мигнуть, как работа у чертей окончена. Опять осклабили они зубы, опять навязываются на работу.
Вбил один колдун в озеро кол и оставил конец над водой: «Заливайте, говорит, кол». Стали черти заливать – не могут. «Теперь не скоро явятся, – думает колдун, – дня два промучаются, а я тем временем отдохну от них». Однако колдун ошибся: хотя он наказал носить воду решетом, да забыл его «зааминить», сделать по молитве таким, чтобы они не могли навести свои чары – превратить решето в лукошко. Вот черти и залили кол. Снова пришли, расхохотались: давай им что-нибудь потруднее. Тогда колдун озлился: «Вот вам чурбан[27] из того проклятого дерева, которое вы любите за то, что на нем удавился Иуда, и под корою которого видна кровь (кора под кожицей красновата); чурбан я вырубил во весь свой рост, да с одного конца отсек от него пол-аршина. Надо вытянуть кряж[28] так, чтобы стал по мерке снова вровень с ростом». Тянули черти три дня целых – ничего у них не вышло. Пришли покаяться и опять просить работы, хотя бы еще поскучнее – например, песок с берега перетаскать в реку, по песчинке, или еще мудренее: развеять куль муки по ветру да и собрать его по порошинке.
Колдуны бывают природные и добровольные, но разницы между ними никакой, кроме того, что последних труднее распознать в толпе и не так легко уберечься от них. Природный колдун, по воззрениям народа, имеет свою генеалогию: девка родит девку, эта вторая принесет третью, и родившийся от третьей мальчик сделается на возрасте колдуном, а девочка – ведьмой.
Впрочем, помимо этих двух категорий колдунов, существуют, хотя и очень редко, колдуны невольные. Дело в том, что всякий колдун перед смертью старается навязать кому-нибудь свою волшебную силу, иначе ему придется долго мучиться, да и мать сыра земля его не примет. Поэтому знающие и осторожные люди тщательно избегают брать у него из рук какую-нибудь вещь, даже самые близкие родные стараются держаться подальше, и если больной попросит пить, то не дадут из рук, а поставят ковшик так, чтобы он сам мог до него дотянуться.
Рассказывают, что один колдун позвал девку и говорит: «На, тебе!» Та догадалась: «Отдай тому, у кого взял». Застонал он, заскрипел зубами, посинел весь, глаза налились кровью. В это время пришла проведать его племянница; он и к ней: «На, говорит, тебе на память!» Та спроста приняла пустую руку – захохотал он и начал кончаться.
Для «невольного» колдуна возможно покаяние и спасение: их отчитывают священники и отмаливают в монастырях, для «вольных» же нет ни того ни другого.
Посвящения в колдуны, в общем, сопровождаются однородными обрядами, смысл которых повсюду сводится к одному – к отречению от Бога и Царствия Небесного и затем к продаже души своей черту. Для первого довольно снять с шеи крест и спрятать его под правую пятку или положить икону на землю вниз ликом и встать на нее ногами, чтобы затем в таком положении говорить богохульные клятвы, произносить заклинания и выслушивать все руководящие наставления сатаны. Лучшим временем для этого, конечно, считается глубокая полночь, а наиболее удобным местом – перекрестки дорог как излюбленное место нечистой силы. Удобны также для сделок с чертом бани, к которым, как известно, приставлены особые духи.
При заключении договоров иные черти доверяют клятвам на слово, другие от грамотных требуют расписки кровью, а неграмотным велят кувыркаться ведомое число раз через столько-то ножей, воткнутых в землю. Когда все обряды благополучно окончены, к посвященному на всю жизнь его приставляются для услуг мелкие бойкие чертенята.
Для изобличения колдунов в некоторых местах (например, в Пензенской губернии) знают три средства: вербную свечу, осиновые дрова и рябиновый прут. Если зажечь умеючи приготовленную свечу, то колдуны и колдуньи покажутся вверх ногами. Равным образом, стоит истопить в Великий четверг осиновыми дровами печь, как тотчас все колдуны придут просить золы. Рябиновая же палочка помогает опознать этих недоброхотов