Словом, заметного качественно иного стандарта, отличавшего их от шанско-чжоуской культуры, вновь образовывавшиеся племенные протогосударства жунов и ди в Чжунго с собой не приносили. И этим ситуация периода Чуньцю не сходна, скажем, с той, что была характерна для Китая тысячелетие спустя, в период Нань-бэй чао, когда вторгшиеся с севера кочевники по многим параметрам разительно отличались от китайских земледельцев, что привело к разорению и опустошению бассейна Хуанхэ и к перемещению значительной части китайцев на юг, в бассейн Янцзы.
Итак, геополитическая карта Китая в период Чуньцю была достаточно пестрой. На территории собственно Китая, в Чжунго, обитали как потомки шанско-чжоуских поселенцев, несших с собой сравнительно высокую культуру, так и многочисленные вновь прибывавшие туда с северо-запада племенные протогосударственные трибализованные коллективы из числа варварских групп жунов и ди, которые постепенно осваивались на этой территории и адаптировались к новым условиям бытия и к более высоким культурным стандартам. Не исключено, что кое-кто из этих заново складывавшихся протогосударственных образований, активно впитывавших культурные инновации, приносил с собой в Чжунго немного нового, о чем уже шла речь. В меньшей мере это относится к южной периферии бассейна Хуанхэ, где обитали племенные группы мань либо и. Однако это не означает, что влияние с северо-запада не могло огибать бассейн Хуанхэ с юга и двигаться на восток через Чу, что было весьма вероятным.
В добавление ко всему стоит заметить, что и отдаленная (особенно западная) периферия отнюдь не была мертвой пустыней. Вопреки принятым представлениям, чжоуский Китай активно общался не только с ближней варварской и полуварварской периферией, но и — по меньшей мере спорадически — с более отдаленными культурными центрами, откуда через прототохаров или протоиранцев время от времени приходили мощные потоки цивилизационных новаций, как в форме материальной (например, металлургия железа), так и — что особенно важно для понимания процесса формирования Китая — духовной. И хотя сведения о влияниях в сфере духовной очень неопределенны и подчас слабо доказуемы, они, безусловно, существовали и о себе напоминали.
***Завершая вводную часть работы, следует сделать одно методическое предостережение. Речь о том, чтобы предупредить читателей — особенно тех, кто не является специалистом по древнему Китаю, — о несколько необычной композиции предлагаемой книги, которая способна доставить ему немало сложностей. Дело в том, что грамотные китайцы, издревле почитавшие и наизусть заучивавшие канон «Чуньцю», были с детства хорошо знакомы и с «Цзо-чжуань», с его калейдоскопом имен и событий. Переводы на западные языки, сделанные (в варианте Легга, регулярно переиздающемся) свыше столетия назад, тоже стали за эти годы доступны практически всем, интересующимся синологией. Иное дело у нас. Не очень удачный перевод Н.Монастырева много десятилетий являлся библиографической редкостью. Поэтому реалии исторических событий Чуньцю у нас мало известны. В сущности, они в данном томе впервые достаточно подробно излагаются (перевод «Цзо-чжуань» на русский — дело сложное и пока еще только ждущее энтузиаста). А коль скоро так, то неудивительно, что в форме пересказа событий в научный обиход вводится немало нового и однородного по характеру материала. Его нелегко усвоить, особенно сразу, с первого чтения.
Материал, о котором идет речь, очень важен для уяснения сути событий. Его почти нельзя сократить или упростить — в этом плане сделано все, что можно было. В итоге материала осталось много, даже очень много, а воспринимать его в таком количестве нелегко. В книге весь он разбит на три примерно равные главы, каждая из которых излагает события примерно трети исторического периода Чуньцю. И я как автор посоветовал бы читать эти главы не сразу, но определенными порциями, в зависимости от индивидуальных возможностей усвоения. Их стоит прочесть все — без этого панорама событий и динамика эволюции не будут ясными. Но если сделать это сразу, одним рывком, многое будет утрачено, а кое-что смешается и потом его с трудом придется ставить на место. Впрочем, это только методический совет автора, не более того.
Остальные главы книги читаются легко, потому что в них автор опирается на материалы, изложенные вначале. В них рассматривается проблематика, вытекающая из событий, суждений и поступков основных действующих лиц, представленных прежде всего в «Цзо-чжуань». Разумеется, в работе используются материалы и других источников, о которых уже говорилось, но главный стержень, на котором держится весь том, — это «Цзо-чжуань».
И последнее, о чем следовало бы сказать. Источники, которыми пользовался автор, весьма противоречивы. Тексты, посвященные тому или иному сюжету, изобилуют версиями, иногда просто неточностями, а то и небылицами. Если собрать вместе все не раз упомянутые сюжеты со встречающимися в них разночтениями и добавлениями, порой кажущимися невероятными казусами, не говоря уже о сбывшихся предсказаниях, станет совершенно очевидно, что избранный автором метод повторов, нередко с добавлениями деталей, не следует считать излишеством. Он может помочь читателю, и в этом главный его смысл.
Глава 1. Хроника политических событий (722–628 гг. до н. э.)
Домен чжоуского вана
Столица вана была перемещена на восток примерно за полвека до наступления периода Чуньцю. Эти полвека — как, впрочем, и первые десятилетия периода Чуньцю — были использованы для обустройства нового местожительства, домена вана в районе Лои (Чэнчжоу). Лои издревле, практически с начала Чжоу, являлся второй, в некотором отношении даже более важной столицей чжоуского государства. Именно здесь жили многие из переселенных сюда квалифицированных мастеров, строителей и ремесленников из числа потерпевших поражение шанцев. Именно здесь базировались восемь так называемых иньских армий, которые были едва ли не основой военного могущества Чжоу (всего ван, как считалось, имел 14 таких армий, тогда как любой из его вассалов во времена Западного Чжоу едва ли обладал более чем одной). Казалось бы, обустройство бывшей второй столицы и превращение ее в центр нового домена чжоуского вана не должно было быть проблемой.
На деле было не так. В распоряжении исследователей практически нет данных, которые позволили бы достаточно четко и тем более с подробностями рассказать о том, как шел процесс становления администрации домена и что из былого его могущества осталось в руках вана. Однако косвенные материалы проливают некоторый свет на это. Так, сведения из 13-й главы пятой части хроники «Чжушу цзинянь» позволяют судить о том, что центр политической жизни уже при Пин-ване сместился в столицы царств, прежде всего Цзинь. Сам Пин-ван как политически активный деятель упомянут в этой главе лишь несколько раз. В начале главы есть фраза о том, как правители Цинь, Цзинь, Вэй и Чжэн помогли юному Пин-вану перебраться в Лои. Чуть ниже сказано, что Пин-ван назначил правителя Чжэн своим сы-ту (4-й год правления, 767 г. до н. э.). Под 21-м годом (750 г. до н. э.) лаконично сказано, что цзиньский Вэнь-хоу убил сына вана, а под 36-м годом (735 г. до н. э.) упомянуто, что люди вана помогли защитить княжество Шэнь от натиска со стороны Чу. В 42-м году (729 г. до н. э.) упомянуто о том, что ван отправил своего представителя в Jly на церемонию инаугурации. Вот, собственно, и все, остальные материалы главы посвящены описанию действий в различных царствах и княжествах, преимущественно в Цзинь, где в то время шла жестокая междоусобная борьба, спровоцированная выделением в 745 г. до н. э. субудела дядюшке правителя [212, т. Ill, Prolegomena, с. 158–160].
Если суммировать все сообщения о домене вана и активности Пин-вана, то станет очевидным, что, хотя правитель Чжоу пытался вмешиваться в события в стране (он послал сына в Цзинь, видимо желая навести порядок; хотел защитить Шэнь от Чу), результаты этого были не слишком заметны, а подчас (в Цзинь) просто негативны. Ван сохранял за собой некоторые ритуально и сакрально значимые прерогативы, что явствует из упоминания о направлении его посланца на церемониал инаугурации в Лу (посланный обычно торжественно вручал от имени вана жезл на право владения царством очередному вступившему на трон наследнику). И, что стоит особо отметить, при Пин-ване сохранялись тесные связи между доменом и царством Чжэн.
Преемником Пин-вана был его внук Хуань-ван (719–697 гг. до н. э.). На 2-м году правления он, согласно сведениям «Чжушу цзинянь», отправил правителя царства Го в Цзинь против мятежного Чжуан Бо, оспаривавшего трон легитимного правителя этого царства. Экспедиция, как то подтверждает и Сыма Цянь, имела успех [103, гл.39; 71, т. V, с. 141[24]]. На 14-м году Хуань-ван вновь вмешался в дела Цзинь, послав военную экспедицию во главе с тем же правителем Го, названным теперь по имени (Чжун). Чжун снова одержал победу, на сей раз над сыном Чжуан Бо, У-гуном [212, т. Ill, Prolegomena, с. 161; 103, гл. 39; 71, т. V, с. 141]. Этим записи о событиях в доме вана времен Хуань-вана в «Чжушу цзинянь» в основном ограничиваются. Однако в «Шицзи» и «Го юе», «Чжушу цзинянь» и «Цзо-чжуань» есть еще некоторые материалы о политике домена и взаимоотношениях вана с его соседом на востоке — царством Чжэн.