Читать интересную книгу Избранная страны драконов - Тася Тараканова

тоже заметил служивых и двинулся за нами.

Гвардейцы приближались, расталкивая по сторонам хмурых работяг. Раздался хриплый гудок и из тоннеля показался подкидыш, несколько длинных вагонеток на колесах, защищённых только невысокими бортами со всех сторон. Народ ринулся к открытым проёмам. Мы разом затиснулись вместе с толпой и плюхнулись на деревянные лавки со спинками. Гвардейцы, отдав короткий приказ машинисту, шагали вдоль подкидыша, светя фонарями в лица угрюмых пассажиров. Люди щурились, когда луч прожектора попадал в глаза. Я сняла шейный платочек и завязала на голове. Так лучше походила на простолюдинку. Взгляд испуганной девочки завершил образ работницы не умственного труда. Добромир натянул кепку на глаза, изобразив хмурого невыспавшегося работягу. Эрвин же при приближении гвардейца осклабился и склонил голову так, чтобы любому стало ясно: парня уронили в детстве вниз головой и не один раз.

*

Гвардеец задержал фонарь на наших трёх лицах, больше всех, одарив вниманием скалящегося Эрвина, потом пошёл дальше.

Из соседней вагонетки раздался возмущенный крик. Народ вытянул шеи, вглядываясь в полумрак на платформе. Двое гвардейцев тащили упирающегося парня в белой рубахе. Вопли с платформы разом утихли, у гвардейцев имелись убедительные доводы для простого люда в виде крепких зуботычин. Я взглянула на Эрвина, мы синхронно вспомнили, как его белая рубашка отправилась в мусорную кучу полчаса назад.

Обойдя все вагонетки, гвардейцы дали отмашку машинисту, и подкидыш, пронзительно свистнув, двинулся под уклон в тёмную пасть тоннеля. Сжатая с двух сторон Добромиром и Эрвином, я согрелась, расслабилась и почувствовала себя, наконец-то, в безопасности. С такими молодцами рядом можно закрыть глаза и погрузиться в блаженную состояние: выдохнуть страх, усталость и напряжение последних часов.

— Почему в драконов стреляют только из арбалетов? — я пробормотала сквозь накатывающую дрему.

— Арбалеты бесшумные, — тихо сказал Добромир, немало удивившись моему невежеству. Я совсем забыла, что чемпион не знал о битве в каньоне, и его озадачил мой вопрос, — на тебя нападали в небе? — Я отрицательно мотнула головой. — Драконы пугаются звука выстрела, если грохнет под ухом, дракон пустится во все тяжкие. Никто не рискнет применять огнестрел.

— А-а-а, точно, совсем забыла, — пробормотала я, чтобы реабилитироваться, и склонила голову на плечо Эрвина, отчего тот непроизвольно вздохнул.

То засыпая, то просыпаясь, я ощущала, как древняя колымага тряслась и громыхала, пробираясь по чуть освещённым подземным коридорам, иногда штольня ненадолго разветвлялась, чтобы следом опять превратиться в узкую горловину. По пути было несколько остановок, подкидыш лязгал, тормозил, выплёвывал людей, я приоткрывала глаза, видя, как внутрь втискиваются другие и снова засыпала, как только подкидыш отправлялся в путь. Монотонное дребезжание и болтанка совсем укачали меня, я очнулась только тогда, когда Эрвин потряс за плечо. С трудом поднялась со скамьи и вышла с немногочисленной толпой на перрон. Пришло время прощаться с подземным лабиринтом.

Выход из тоннеля состоял из каменных ступенек со сколотыми краями, с налипшим скользким суглинком. Народ двигался медленно, чуть не на ощупь, на поверхности была почти непроглядная тьма. Вскоре появились домишки с неосвещёнными окнами. Удивительно, что в таком чудесном городе, каким первый раз предстал передо мной Энобус, есть такие убогие захолустные окраины. Наш путь пролегал по трущобам. Эрвин сказал, что самый надёжный маршрут тот, где не задают лишних вопросов.

Мрачные окраины вызвали сильное опасение и, если честно, дрожь в коленках, но Эрвин заявил, что знает эти места, никто не обратит на нас внимания, если только Добромир, добавил Вышнев, не выдаст нас своими пижонскими замашками. Я ожидала, что чемпион что-нибудь ответит, или заедет в нос наглецу, но любимец публики и кумир Верховии молча склонил голову, давая понять, что принял к сведению пожелания знатока трущоб.

Польза от ответа Добромира была несомненной, Эрвин, наконец-то, замолчал.

Вскоре мы очутились около небольшого скудно освещённого трактира. В окне мигала лампочками вывеска «Приют пилигрима». Строение было метров пять в ширину, оно втиснулось между такими же убогими домами. Внутри небольшого зала не было разгульных компаний, дыма от курительных трубок и столов с дешёвой едой. За стойкой обнаружился одинокий бармен, который поднялся нам навстречу. Больше никого в заведении не было.

— На улице облава? — спросил бармен, быстро оценив наш потрёпанный вид.

— Всех гребут, — ответил Эрвин.

— Что будете пить? — спросил бармен почти любезно.

Парни переглянулись, а я неуверенно улыбнулась, подумав о том, что заведение какое-то странное: слишком пустое и слишком тихое. Возможно, надо было найти другое место, но лично у меня совсем не осталось сил.

— Нам переночевать, — буркнул Эрвин. Я отвела взгляд и занялась осмотром помещения. Бармен переместился ближе к нам, но Эрвин выдвинулся вперёд. Я оказалась за спиной у Вышнева, а на лицо Добромира падала тень, он надвинул на глаза картуз с поломанным козырьком, чтобы его не узнали.

В переговоры вступил Эрвин. В трактире стояла напряжённая тишина: ни музыки, ни звуков из кухни, что было очень необычно. «Ещё одна опасная ночь», — мелькнула мысль, но тут же испарилась, потому что Эрвин с барменом сошлись на цене, и я отвлеклась.

— Водички можно? — мой голос прозвучал так жалостно, что я сама удивилась.

— Может горячего эля? У меня отличный, — бармен услужливо склонил голову, а я сглотнула слюну.

— Нам можно, а девушке воды, — распорядился Эрвин, и бармен неторопливо двинулся исполнять. Я бы тоже не отказалась от кружки чего-нибудь горяченького, но спорить с Эрвином не стала.

В полном молчании мы уселись за стол, и когда бармен на подносе притащил стакан и две высоких кружки, мы также молча выпили свои напитки. Моя вода прохладной свежестью пролилась в горло. Я, наверное, выпила бы еще два стакана, но Эрвин встал и кивнул хозяину.

— Показывай комнаты.

От мысли, что сейчас мы доберёмся до кровати, я беззвучно застонала. Неужели сегодняшние приключения закончатся? Бармен, он же хозяин заведения, потопал вверх по деревянной лестнице в гостевые комнаты. Они находились напротив друг друга. Хозяин отдал ключи и исчез.

— Мы с Соней в одной, ты в другой, — заявил Эрвин, и Добромир безучастно пожал плечами, взял ключ и молча зашел в свою комнату.

Посмотрев ему вслед, я вновь поразилась невозмутимости чемпиона. Он не спорил, не раздражался, не язвил, не отвечал на выпады Эрвина, даже нелепую одежду Дурмитора надел, не моргнув глазом. Что-то непонятное творилось с Добромиром. Его спокойствие, глубокая отстранённость удручала меня. Как мог чемпион так измениться?