Читать интересную книгу Черный сорокопут - Алистер Маклин

Вентиляционная система была, по-видимому, расположена по соседству с радиорубкой, причем обращена к ней раструбом, который превращал устройство в великолепные наушники, собиравшие и концентрировавшие звук. Я четко различал ритмичное стрекотание морзянки и на ее фоне голоса двух мужчин, такие внятные, словно разговаривали в трех футах от меня. Но о чем разговаривали, установить я не мог по простой причине: такого языка не знал и никогда раньше не слыхивал. Словом, через несколько минут я спрыгнул с ящика и отправился к Мэри.

- Почему ты так задержался? - спросила она меня с укором. Она знала, что округа кишит крысами. А фобии, между прочим, за одну ночь не вылечиваются.

- Виноват. И однако же достоин прощения. Задержка помогла мне раздобыть кой-какую информацию. Во-первых, что мы плывем на юг, а во-вторых, - и это куда важнее, - что у нас имеется возможность подслушивать разговоры на палубе. - Я рассказал ей о своем открытии.

- Может, это нам пригодится, - согласилась она.

- Мало сказать, пригодится, - подхватил я, наблюдая, как осторожно переносит она ножки через край ящика. Коснувшись ее правой коленки, я вежливо спросил:- Как ты себя чувствуешь?

- Опухает нога. Но болит несильно.

Я снял с нее носки, отодрал краешек пластыря. Ничего страшного. Ранка чистая. Слегка припухла по периферии, слегка приукрасилась синевой. Но в рамках допустимого.

- Все будет хорошо, - сказал я. - Проголодалась?

- Как тебе объяснить? - Она скорчила гримасу и прижала руку к животу. - Я, конечно, не великий моряк, но дело в другом. Здесь ужасно пахнет.

- Эти треклятые вентиляторы абсолютно бесполезны, - согласился я. - А чаю все-таки выпей. - Я прошел в каморку, зажигая на всякий случай спичку за спичкой: шныряют ли там крысы по-прежнему, а может, уже успокоились, смылись в подполье. Кстати, о подполье: не пора ли нам подать наверх сигнал из преисподней? И я, как несколько часов назад, забарабанил по перегородке. Через минуту крышка люка поднялась. Пришлось зажмуриться: в трюм хлынул ослепительный свет. По лестнице спускался человек, тощий, со впалыми щеками, мрачный. Я посторонился, давая ему дорогу.

- Что за шум? - устало спросил Генри.

- Вы посулили нам завтрак, - напомнил ему я.

- В общем-то, да. - Он глянул на меня с любопытством: - Ну, как провели ночь?

- Могли бы предупредить нас насчет крыс.

- Мог бы. Да понадеялся на их тихий нрав... Мешали спать?

- Крыса укусила мою жену, сильно поранив ей ногу. - Я понизил голос, чтоб Мэри нас не слышала. - Крысы - разносчики чумы, верно?

Он покачал головой.

- Крысы разносят блох, а уж блохи разносят чуму. Но трюм обработан ДДТ, так что... Завтрак будет через десять минут, - с этими словами он удалился, захлопнув за собой крышку.

Еще раныие, чем было обещано, крышка люка поднялась. Худой юнец, курчавый, темноволосый, проворно спускался по лестнице, держа на весу в одной руке старенький деревянный поднос. Весело ухмыльнувшись мне в лицо, он в два счета миновал проход, водрузил поднос на ящики возле Мэри и сдернул с него покрывало залихватским жестом великого скульптора, представляющего публике свое последнее творение. На блюде лежала липкая коричневая масса, мешанина из риса и кокосового ореха.

- Что это? - спросил я. - Прошлогодние помои?

- Пудинг! Славный пудинг, сэр! - Он кивнул на облупленную эмалированную кастрюльку. - А здесь кофе. Очень славный кофе! - Он поклонился Мэри и исчез так же скоро, как и появился. Стоит ли добавлять, что крышка люка за ним захлопнулась.

Пудинг представлял собой неудобоваримое студенистое вещество, запахом и вкусом напоминавшее столярный клей. Употреблять этот пудинг в пищу можно было разве что под дулом пистолета. И все-таки кофе был еще ужасней. Тепловатая протухшая водица, процеженная через мешки из-под цемента. Другие сравнения как-то не идут в голову.

- Они, наверное, хотят нас отравить? - спросила Мэри.

- Исключено. Во-первых, никто не станет есть такую дрянь. Во всяком случае, ни один европеец. По полинезийским меркам, это блюдо, впрочем, может считаться деликатесом вроде икры. Но мы постараемся обеспечить себе завтрак на свой вкус. - Я замолчал, присматриваясь к ящику, нависшему над подносом.- Черт меня побери! Зря, что ли, я мозолил себе этим ящиком спину целую ночь.

- Можно подумать, у тебя глаза на затылке, - рассудительно заметила она.

Я не отвечал. Я включил фонарик и принялся инспектировать дюймовые щеди ящика.

- По-моему, это лимонадные бутылки.

- И по-моему, тоже. Но как насчет совести? Не замучит она тебя? Как-никак покушение на имущество капитана Флекка, - деликатно поинтересовалась она.

Я ухмыльнулся, пустил в ход свою дубинку "смерть крысам", отодрал верхнюю планку, извлек из ящика буылку и галантно вручил ее Мэри.

- Отведай. Наверное, контрабандный джин для туземцев.

Но нет, в бутылке оказался лимонный сок, причем отменный. Но заменить завтрак он не мог. Поэтому я сбросил пиджак и принялся за исследование трюма.

Создавалось впечатление, что капитан Флекк специализируется на невинной торговле пищевыми продуктами. Многие и многие ящики по обе стороны от прохода были битком набиты всяческой снедью и напитками: мясом, фруктами, соками. По-видимому, этот товар загрузили на одном из больших островов еще до копры. Но капитан Флекк не казался предрасположенным к невинным занятиям.

Позавтракал я солониной с грушами. Мэри взирала на меня с содроганием. А затем стал изучать ящики, расположенные поближе к бортам. Увы, без особого успеха. В отличие от продуктовых, эти ящики были надежно и прочно окантованы планками, привинченными таким образом, что развести их наскоро не представлялось возможным. Правда, две планки, поближе к лимонному соку, болтались. Я высветил лучом фонарика их верхушки. Ни шарниров, скрепляющих доски с бортами, ни петель. На древесине запечатлены очертания гаек, и они совсем свежие, не успели потемнеть. Значит, петли сорваны недавно. Я постарался развести планки пошире и чуть не свернул себе шею, сдвинув верхний ящик на себя. Говорить об этом столь же легко, сколь трудна была сама операция: ящики-то тяжелые, а шхуну в это время болтало крепко. Но в конечном счете я добился своего: опустил ящик на платформу, служившую нам в прошлую ночь ложем.

Ящик был скромных размеров: два фута в длину, восемнадцать дюймов в ширину, один фут в высоту. Промасленная сосна. Все четыре угла крышки мечены клеймом королевского флота. Трафарет на торце, наполовину перечеркнутый черной линией, гласил: "Оружие морской авиации". Пониже: "Спиртовые компасы", а еще ниже: "Излишки. Разрешено списать". И оттиск короны, весьма официальный по внешности. Я не без труда отодрал крышку и убедился: надписи не лгут. Шесть спиртовых компасов, обложенных соломой.

- Все в полном порядке, - сказал я. - Подобные трафареты мне встречались раныде. Термин "излишки" - это флотский синоним другого термина: "устарело". Но штатским покупателям он нравится больше и позволяет заламывать цену повыше.

- Может, капитан Флекк распространяет избыточные накопления бывшего правительства. Или свои избыточные накопления, - скептически заметила Мэри, - Ачто еще у него имеется в других ящиках?

Я снял другой ящик. На нем значилось: "Бинокли", и содержал он бинокли. На следующем яшике опять-таки стояла марка морской авиации и штамп: "Надувные спасательные пояса". И снова все было без обмана: ярко-красные спасательные пояса, запас СО2 и желтые цилиндрики с ярлычком: "Репеллент против акул".

- Мы тратим время впустую, - сказал я. К этому моменту качка настолько усилилась, что доставать ящики и срывать с них крышки стало совершенно немыслимо. К тому же чем выше поднималось солнце, тем жарче становилось в трюме. По моему лицу струился пот. - Обыкновенный торговец подержанными вещами.

- Торговцы подержанными вешами не похищают людей, - возразила она не без ехидцы. - Откроем еще один, всего один. Я чувствую, что в нем будет что-то необычное.

Я с трудом удержался, чтоб не сказать ей, что чувства, дескать, удел тех, кто не вкалывает до седьмого пота. Но за четвертым ящиком тем не менее полез, сократив высоту пирамиды еще на сколько-то дюймов. Ящик как ящик. Штампы на списание, аналогичные остальным. Содержимое заявлено так: "Запальные свечи".

Пять минут, и двухдюймовая царапина на правой руке - вот во что обошлась мне попытка, в конечном счете успешная, открыть этот ящик. Мэри все старалась не смотреть на меня. Не то прочитала мои мысли, не то поддалась морской болезни. Но когда я поднял крышку, Мэри встала, воздев на меня очи.

- Может, у капитана Флекка свои собственные штемпеля? - прошептала она.

- Может быть, - согласился я. Ящик был заполнен коробками, но ни в одной не оказалось запальных свеч. Зато пулеметных лент там обнаружилось весьма в приличном количестве, на революцию средних масштабов хватит. Любопытно, любопытно!

- Ты... ты не боишься? Если капитан Флекк...