— Соня, этого готовьте к операции, — отдавал распоряжения мужчина.
— Товарищ военврач третьего ранга, тут еще одна машина. У нас людей не хватает, — пожаловался санитар.
Офицер медик удрученно покрутил головой и заметил стоящую девушку.
— Вы от районного комитета комсомола? Они обещали помочь госпиталю с добровольцами, — обратился военврач к Ереминой. Та в ответ кивнула головой.
— Соня, выделите девушке халат и расскажите, что делать, — распорядился офицер. Сама того не ожидая Катя оказалась в 431 военном госпитале. Работа нашлась мгновенно. К вечеру, когда суета утихла, и жизнь госпиталя вошла в нормальное русло, уставший после нескольких проведенных операций, молодой военврач подозвал к себе Екатерину.
— Вы вовремя появились. Сегодня такой наплыв, сами не справляемся. Спасибо комсомолу Полоцка. Могли бы конечно и побольше добровольцев прислать. Надо соблюсти некоторые формальности. Ваше направление? В комитете комсомола бумагу давали?
— Нет. Я сама пришла, — призналась Катя.
— Так вы не от райкома? — удивился военврач третьего ранга.
— Вы не подумайте, я учусь в Москве в медицинском и кое-что умею, — как-бы попыталась оправдаться девушка.
— А здесь как очутились?
— Была в Бресте у тетки в гостях. Когда возвращалась домой, поезд под бомбежку попал. Документы в вагоне сгорели, а сама чудом спаслась. Вот и застряла в Полоцке. Ни денег, ни документов.
— Получатся вам, и жить негде? — задавал вопросы доктор.
— Ну, да, — соврала Катя. В дом Волковых по известным причинам она возвращаться боялась.
— Хотите у нас остаться? — неожиданно спросил мужчина.
— Нам сейчас санитарки очень нужны. Тем более что медицинские азы имеете.
— А разве так можно? — приободрилась Еремина.
— Я поговорю с главным врачом. Думаю, что получится решить этот вопрос.
Мужчина махнул рукой своей хирургической сестре.
— Софья Егоровна, можно вас попросить отвести…, - он повернулся к Ереминой, не зная как ее назвать.
— Катя, — представилась москвичка.
— Катю, на кухню. Пусть ее покормят. И если не сложно определите девушку на ночлег.
— Мне-то Григорий Семенович не трудно, но вот старшая медсестра будет недовольна. Она у нас временно или как? Кто ее на довольствие поставит? Я скажу, что это от вас, но сами знаете, что побежит жаловаться.
— Софья Егоровна, я завтра с военврачом первого ранга Павловым поговорю. Если мне не изменяет память, у нас есть вакансии санитарок. Катя учится в медицинском институте и подходит нам.
— На втором курсе, — внесла ясность Екатерина.
— На втором? Значит, перевязки делать сможет, — заочно оценила ее профессиональные навыки сестричка. Григорий Семенович ушел, передав новенькую в руки Сони. Девушка оказалась добродушной и общительной, в отличие от старшей медсестры. Маргарита Львовна, которую за глаза называли «мегерой», инициативы военврача Коваля не приветствовала. Все должно быть согласно инструкции. Он, видите ли, собрался брать на службу человека без документов и медицинского образования. Что говориться, поверил на слово. В такое время подобное недопустимо. Белый халатик она списала на новенькую, так для порядка, а вдруг спросят? Тарелку каши на кухне выпросили у поварихи. Койку на ночь Катя заняла дежурной медсестры. С утра начала свою новую трудовую деятельность, не зная, как в дальнейшем решится ее судьба. «Мегера» не отказала себе в удовольствии уколоть Григория Семеновича по поводу новой санитарочки. Мол, доктор холостой и положил глаз на какую-то московскую пигалицу, у которой ни рожи и ни кожи, да еще и документиков нет ни каких. Как тут не станет обидно? Катя никогда не ходила в разряде «гадких утят». За ней ухаживали многие, и право выбора всегда было у нее, а здесь какая-то Маргарита Львовна определяет критерии красоты! Военврач Коваль, как и обещал, поговорил с начальником госпиталя и тот дал свое согласие зачислить Еремину в штат медицинского учреждения и выдать ей временную справку, подтверждающую личность. Какой ни какой, а документ. На таких людей, как Григорий Семенович, молиться надо. Все его величали по имени отчеству, а на самом деле мужчине было около тридцати лет. Негласно Катьку стали считать протеже Коваля. В этом плане были свои плюсы и минусы. Кто хорошо относился к Григорию Семеновичу, тот старался помочь Ереминой, кто недолюбливал врача, тот естественно старался отыграться на девушке. Работать в госпитале в 41-м, это не протирать юбку в аудитории института. Хорошо, что в своем времени она не просто посещала занятия, а действительно училась. Знания, ой, как пригодились. Тяжело было физически и морально, ведь обезболивающее лекарство смогли порой заменить лишь слова «потерпи, миленький!» То, чего не знала, обучалась на ходу, благо «сестрички» попались отзывчивые и готовые прийти на помощь. Работа в госпитале отнюдь оказалась не легче, чем рыть противотанковые рвы. Физически уставала не меньше. Если бы еще Львовна и медсестра Наденька не доставали своими придирками. С Маргаритой Львовной все понятно. Тут она как говорится, не пришлась ко двору, а вот почему красавица Надя на нее взъелась непонятно. Не успела Катя проработать в госпитале и пару дней, как к ней подкатил хирург Зураб, так он представился. Если официально, то военврач 3 ранга Беридзе Зураб Аронович или что-то вроде этого. Мужчина в полном расцвете сил, кавказской национальности. Обходительный, вежливый. Узнал, что она из Москвы и прилип словно пиявка. Где училась, кто преподаватели, где в Москве была и что видела? Приходилось тщательно подбирать слова и думать, что говоришь, чтобы не выдать себя. По его мимике поняла, что насчет мединститута ему что-то не понравилось. От таких невинных разговорчиков у нее ладошки начинали потеть. Угостил шоколадкой и приглашал к себе в отделение на ночное дежурство, чтобы скрасить одиночество. Хорошо хоть Соня предупредила, что прием с шоколадкой излюбленный трюк Беридзе. Через такие шоколадки прошла не одна медсестра. Зураб Аронович коллекционер женских сердец и с ним нужно держать ухо в остро. Закончится все постелью и женскими слезами. В постель к Ароновичу она прыгать не собиралась и слезы лить по грузину тоже. Видели они таких, обходительных. Спасибо, что Софья Егоровна предупредила. С Надькой тоже конфуз получился. Женский медицинский персонал не отказал себе в удовольствии и посетил баньку. Благо при госпитале имелось подобное помещение. Отказаться от такой возможности помыться Катя не могла, но ее белье и красивая татуировка произвели впечатление на девушек. Такие татуировки в 41-м еще не научились делать. В 1995 и в Москве тату салонов тоже немного было. Голубок получился великолепный, но только не для госпитальных девок. Она не бросала ни кому вызов и вовсе не кичилась, что жила в Москве, но ее принадлежность к столице, была воспринята в штыки. Никогда не понимала, почему на периферии не любят столичных? Хотя ответ лежал на поверхности, за гордыню и высокомерие. Наверное так думал и Зураб, лишившись шоколадки и ничего не получив взамен.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Глава 3
С 27 июня город стал наполняться войсками и обстановка на глазах менялась. Поток беженцев не прекратился, но поредел. Военных оказавшихся в тылу подвергали фильтрации и отправляли в части, которые прибыли для обороны Полоцка. На улицах появились патрули, и грабежи и налеты моментально прекратились. Появилась маленькая надежда, пусть не на скорую победу, но хоть не на поражение. Сводки сов информбюро, которые транслировались из уличных динамиков, большого позитива не вызывали. Катя только молча соглашалась с собеседниками обсуждающими военно-политическую обстановку в стране, хотя знала, чем все это закончится. Несколько ночей подряд Катю замечали одиноко стоящей у окна. О чем она думала, смотря на ночной город? Наверное, о своем будущем. Что случится со страной, она знала, но, что ждет впереди ее? Оставшись в Полоцке, она если не подписала себе смертный приговор, то значительно убавила шансы на выживание. Теперь она с тоской вспоминала своих родителей, комнату в московской квартире. Как все было хорошо! Зачем она согласилась на эту поездку? Лучше бы в Крым махнула. И все этот гад, Виктор! Продавец желаний! А она наивная дура и согласилась испытать себя. Испытала? Катя с какой-то внутренней жалостью посмотрела на свои руки. На ладонях появились мозоли, кожа стала сухой. От маникюра не осталась и следа. И ради чего все это?