Читать интересную книгу Жбанов Владимир Рыжий - Неизвестно

— Ну, ладно. Пап, я побежала, ребята ждут.

— Катя, забежала бы как-нибудь ко мне в мастерскую, — пытался хоть как-то оправдаться Рыжий.

— А может, я не вовремя зайду? Как-то неудобно получится. Ты лучше звони. Да, а денежки не помешали бы. Ну, счастливо. Успехов в творчестве. — Катя выскочила. Рыжий успел оценить её стройную фигурку с красивыми ножками. «Вся в мать, такая же стройная». Он допил, вышел на улицу. Зябко передернув плечами, поднял воротник. Ещё больше похолодало, и хмель забирал слабо, но всё же грел душу. Смягчал эту ужасную глупость и грязь, воцарившиеся в его жизни. Лишь одним лучиком света среди мрака и хаоса была Рита. Что-то тянуло его к ней. Хотелось чистого, настоящего. «Эх, сколько прекрасных дней я могу подарить тебе. Какая ты откровенная. Зачем ты сразу, с порога поведала мне о себе? Чтобы я не строил иллюзий? Или наоборот? Сколько у меня было женщин. Сколько раз я влюблялся. И каждый раз эти женщины оставались тайной».

Уже всё было закрыто. «Чёрт, ну неужели нигде нельзя выпить? Стоп. Тут же рядом мастерская Матиевича». У Рыжего открылось второе дыхание. Он подо­шёл к нужному подъезду, к лифту, поднялся в мансарду.

— Рыжий, привет, сколько лет, сколько зим! Заходи!» — Бородатый живопи­сец, слегка под хмельком, встретил вполне гостеприимно, несмотря на поздний час.

— Господа, это мой друг, Рыжов, прошу. — Хозяин представил Сергея пьяной компании, которую, впрочем, составляли в основном знакомые Рыжему люди, не считая пары человек. Он подсел ближе к початой бутылке.

— Хочешь выпить с нами? — произнес незнакомец, протягивая бутылку, слов­но ствол ружья.

— Ещё как, — Рыжий, улыбнулся, отметив про себя, что с таким можно хоро­шо наклюкаться, если не обращать внимания на его болтовню.

— За прекрасных дам! — произнёс тост ещё один незнакомый Рыжему сти­хийный собутыльник.

— А с чего это за них, б...ей?! — вдруг начал кричать хозяин мастерской. К нему подскочил один из коллег.

— Ты что, Олег, перестань материться! — Но тот не унимался. Лишь сейчас Рыжий увидел, насколько Олег пьян.

— А шедевры по ночам писать можно? Да, я детдомовец. Деревенский парень. Я гений. А вы — мразь. У меня французы покупают.. Дайте рюмку. Я вам сейчас покажу настоящую живопись. Ух, б... — Ещё двое схватили его за руки.

«Ну всё, пошло дело, пора дёргать», — Рыжий сам налил себе полный стакан. Не отрываясь, выпил, схватил кусок лимона.

Вернувшись к себе, захлопнул двери и прямо в плаще повалился на диван. «Спать, спать, спать... »

ГЛАВА 5

Утром как всегда рано проснулся, не торопясь побрился, причесался и вышел на озарённую солнцем улицу. Приближалась осень. Природа, словно приготовив­шись к холоду, будто оцепенела. Ни ветра, ни шороха. Он зашёл в «Яичное», зака­зал яичницу с салом и сок. С утра решил не пить. Несколько «желающих» вошли и тут же принялись за привычное дело. Их вид и то, как они все это проделывали, ещё больше отогнали мысли об опохмелке. Рыжий аккуратненько собрал остат­ками хлеба желток, пролившийся на тарелку, и жадно запив соком, отправился прогуляться. Надо было согнать «синдромчик». Город оживал. Люди неслись на работу и по каким-то своим собственным делам.

«Почему они так боятся опоздать на свою работу, что лезут друг на друга, чуть ли не до драки, оскорбляют, нервничают, портят себе настроение?» Рыжий подо­шёл к телефону- автомату.

— Алло, здравствуйте, мне нужен. Спасибо, жду... Привет, Валера. Как жи­туха? — начал он издалека. — Надо бы встретиться, переговорить. Жду в обед. Договорились!

Рыжий забежал в магазин, прихватил две бутылки водки, банку салата. В ма­стерской со вчерашнего вечера оставалась принесенная Ритой закуска.

Развернул прокладку портрета. Начал осторожно поправлять. Сегодня, как ни странно, стало что-то проявляться. Разложив все фотографии Риты, он увлёкся так, что не заметил, как прошло четыре часа. «Очень сильно помогло то, что я увидел её. Вот где она фальшивит. Ну, это возможно, фотограф виноват. Ага. Вот так. Ну, вот совсем другое дело». Рыжий был в азарте. Характер Риты всё больше и больше проявлялся в глине.

Раздался стук в дверь.

— Валера, заходи! — крикнул Рыжий и пошёл мыть руки.

— Привет творческим работникам! — в дверях стоял высокий стройный муж­чина в костюме, лет сорока пяти, с ранней сединой на висках.

— Ну что, товарищ майор?

— Да всё нормально. Только что из Гродно, там местные не справляются. Нас бросили. Да и тут накопилось.

— Так что, преступность растёт? А оклад вам подняли?

— Да что оклад? Крутишься, как чёрт. — Валера присел к столу. — Ну а ты как, творишь?

— Ты как, примешь или?... — вопросительно взглянул на гостя Рыжий.

— А ладно, давай, наливай, сегодня уже не пойду. Из командировки всё-таки.

Они выпили, закусили. Рыжий начал:

— Послушай, Валера. Тут одна знакомая моя, ну, в общем, появилась у меня пассия... Так вот, её очень хороший друг — бизнесмен. А на него «наезжают».

—А ну их к чёрту! Надоели их разборки. Тут с простыми людьми хлопот хва­тает, а эти с жиру бесятся. — Валера налёг на закуску, не пропуская ничего лежа­щего на столе.

— А что если нормальный, честный мужик?

— Не бывает, — оборвал Валера Рыжего, и тот понял, что бесполезно объ­яснять.

— Послушай, а если мне понадобится твоя помощь? — спросил Рыжий, сде­лав упор на слове «мне».

— Ты же знаешь, — улыбнулся Валера — давай, наливай. Эх, Серёга, помнишь, студентами были. Хе, да сколько лет-то уже прошло. Да, были времена... — Вале­ра выпил, закусил. — А вот уже и со второй женой не уживаюсь. На днях пришёл с дежурства, а она на меня. Ну, я и врезал, да так, что полчаса лежала, водой отливал, думал, хана. Знаешь, с кем приходится дела иметь? Особенно ваш брат ядовит. Работяга, он что — врезал, повалился. А этот — ему поговорить хочется. И с кем? С нами, ментами. Ха-ха-ха! — Валера засмеялся. Рыжий улыбнулся и вспомнил его студентом университета. Как интеллигентен он был. В «кинга» играли ночами. Пили болгарские вина. «Да, ломает людей жизнь, ломает».

— Ну ладно, Серёга, пошёл я. Вот по последней — и пошёл. Пора. Выспаться надо. Завтра начальству докладываться. Ну, давай. — Валера выпил почти пол­ный стакан водки, услужливо налитый Рыжим. Сергей печально смотрел на чело­века, с которым когда-то в молодости слушал битлов и влюблялся в девчонок, и думал: что же жизнь делает с людьми, и жизнь ли?

Валера ушёл. Рыжий присел. Налил. Выпил. Подошёл к портрету. В голове за­кружилось. Он был доволен, что уже получается. Хоть что-то получается.

«Сбегаю-ка я на выставку, гляну», — подумал Рыжий и вышел из мастерской. На днях открылась государственная выставка. Участвовали практически все его товарищи, и он в том числе. — «Пройдусь, собью хмель».

Рыжий поднялся по ступенькам, здороваясь почти с каждым встречным. Это были, в основном, знакомые коллеги — живописцы, графики. Показал удостове­рение вахтёрше, не глядя на неё. Гримаса пренебрежения не сходила с его лица практически на всём первом этаже выставочного павильона. «Чушь собачья. Маз­ня сплошная. Бездари. Придурки. Самодовольные извращенцы. А этот-то, козёл. Никогда не умел рисовать, а теперь спрятался за форму». Недовольство хлестало через край. «Эти прячутся за форму, а ты за что?» — вспомнил он вдруг слова своей первой жены Вероники. Она была журналисткой. Детей у них не было. Не успели. Вера хотела поступать в аспирантуру, и дети могли помешать, а Рыжий очень хотел ребёнка. Тогда и начался роман с Леной. Именно поэтому и не за­мечал её сварливого характера, истеричности и эгоцентричности. Вера была спо­койная и уравновешенная. Он никогда не ругался с нею. Ее уступчивость и такт не вызывали провокаций, но однажды она спокойно сказала Рыжему: «Я тебе не нужна. Тебе скорее подойдет женщина для дома, для семьи. Ты более приземлен, чем я. Я не хочу губить твою жизнь и представления о ней. Мы останемся дру­зьями. Ты всегда можешь рассчитывать на меня». Вера не солгала: часто помога­ла — и деньгами, и публикациями. Они иногда встречались, и Рыжий откровенно рассказывал о своих проблемах и разных ситуациях, возникающих в его жизни. Он уважал Веру.

Пройдя весь первый этаж, Рыжий поднялся на второй, который считался элит­ным. Здесь выставлялись дорогие работы именитых авторов. Хоть таким он себя не считал, но его работа, женский портрет, стояла именно здесь. Приблизившись, он критически начал рассматривать: «Ах, ты, твою мать, тут не так, и тут...»

— Привет, Серега! — услышал за спиной. Повернувшись, увидел перед собой коллегу.

— А, Ваня, привет.

— Что, решил полюбоваться? А что же ты на открытие не пришел?

— В толчее потолкаться, что ли? Так лучше. Хоть что-то можно увидеть.

— А я вот приехал отснять на пленочку, — хвастливо сказал Иван, небрежно поправляя висящую на груди японскую камеру. — Полный автомат. Никаких про­блем, — сощурившись, поднял камеру и щелкнул. Вспышка ослепила Рыжего.