Только в новое утро мы вышли наконец на большие разводья. На вахте старпома отдали буксир с «Зины Портновой», и теперь, глядя, как идет она независимо, я вспомнил, что два капитана так и не обратились друг к другу по имени и отчеству ни разу за этот тяжелейший переход. Как ни прикидывал я, выходило, что именно у капитана «Зины Портновой» должна была возникнуть потребность ближе узнать Геннадия Семеновича.
— Вы когда-нибудь встречались с капитаном «Зины Портновой»? — спросил я у Сергиенко.
— Нет,— ответил он и, внимательно посмотрев на меня, добавил: — Если встретимся вдруг, разговоримся, узнаем друг друга...
Владивосток — Певек Надир Сафиев, наш спец. корр. Фото П. Голещихина
Дорога среди оазисов
Н ас разбудили мощные трубные звуки, ворвавшиеся в распахнутое окно, которое выходило во двор-колодец многоэтажной гостиницы. Звук повторялся снова и снова. Наконец стало ясно, что это усиленный эхом истошный рев осла.
Город просыпался.
Позавтракав, мы выходим на улицу, где нас ждет Алексей Олегович. Сегодня поездка в Карфаген, в далекое прошлое земной цивилизации. Это прошлое совсем близко от столицы.
Алексей Олегович — советский врач. В Тунисе он в длительной командировке. Вместе со своими коллегами лечит здесь больных. Ему уже не раз приходилось сопровождать в Карфаген гостей с Родины, поэтому держится он как опытный гид.
Место, где когда-то высились дворцы, амфитеатры, храмы, где кипела жизнь государства-полиса — грозы могучего Рима, огорожено. У въезда в заповедник лоточники бойко торгуют открытками, комплектами цветных слайдов, статуэтками «под древность», цепочками «под серебро», позеленевшими монетами, якобы найденными в развалинах. Монет столько, что начинаешь изумляться расточительности древних карфагенян, которые едва ли не мостили свой город деньгами.
Группы торговцев, в основном это бойкие стриженые подростки, атакуют каждую подъезжающую машину, каждый туристский автобус. Процветает ожесточенная конкуренция.
От ворот веером расходятся тенистые пальмовые аллеи, зовущие в покой и прохладу. Проходим по одной из них и попадаем в давно минувшие времена.
В третьей Пунической войне, в 146 году до нашей эры, Карфаген потерпел поражение и был разрушен легионерами Корнелия Сципиона, а все его владения перешли к римлянам. Впоследствии город не раз пытался подняться, но его снова разрушали то вандалы, то сарацины. И вот следы былого могущества — огороженные забором, заросшие травой и кустарником развалины амфитеатров, храмов, колоннад. Повсюду ныне ведутся раскопки. Поток туристов за последние годы увеличился в несколько раз, заметно возросли доходы республики в иностранной валюте, туризм дал работу многим тунисцам, способствовал развитию ремесел.
...Я рассматриваю руины стадиона, заглядываю в зияющие отверстия колодцев, трогаю кладку городских стен.
Со стороны крутого морского берега стена была невысокой, а со стороны суши — крепкая, многоэтажная. Древнейшая часть города — крепость Бирса, вокруг которой постепенно и вырос Карфаген. Где-то здесь, в высшей точке Бирсы, стоял знаменитый храм Асклепий. Отсюда уходили на Рим войска Гамилькара Барки и сына его Ганнибала, а в гавани грузили на корабли боевых слонов, наводивших ужас на конницу противника...
Мы покидаем заповедные развалины со щемящим чувством прикосновения к ушедшему величию античности. И тем ярче краски, громче звуки мира современности, подступающего к бывшим стенам древнего Карфагена.
Город Тунис почти ровесник Карфагена, но в былые времена его затмевал блеск могущественного полиса. Когда в 698 году арабы окончательно разрушили Карфаген, началось постепенное возвышение Туниса. Кого только не видел этот город! Его завоевывали соседи-марокканцы, штурмовали заморские пришельцы — французы и испанцы. Здесь умер король Людовик IX — под городскими стенами, о которые разбился предпринятый им восьмой крестовый поход. В середине нашего тысячелетия Тунисом овладели корсары: пиратское государство какое-то время терроризировало все Средиземноморье, пока его не разгромил Карл V, подчинивший Тунис Испании. У испанцев лакомый кусок отнял турецкий адмирал Синаноли-паша, и страной начали править беи, находившиеся в ленной зависимости от Порты. Каждый бей считал долгом построить себе роскошный дворец. Их немало в Тунисе и в окрестностях города. Дворцы сейчас принадлежат государству, многие из них — прекрасные памятники архитектуры.
Начав «освоение» Средиземноморского побережья Африки, французы в 1830 году захватили Алжир, а через 50 лет вступили в Тунис. Три четверти века страна оставалась французским протекторатом, но 20 марта 1956 года колониальные путы были сброшены, и вскоре на карте мира появилась новая республика Аль-Джумхурия ат-Тунисия. Она установила дипломатические отношения с нашей страной, а в 1960 году СССР и Тунисская Республика обменялись посольствами. Правительство Туниса ведет политику неприсоединения и выступает за превращение Средиземного моря в зону мира.
Когда к Хальк-эль-Уэду, главному порту страны, подплываешь с моря, кажется, что впереди — бескрайнее нагромождение ледяных торосов. Вот-вот сильный ветер закружит, завихрит колючую поземку. Но жаркое солнце охлаждает воображение, и «арктическая иллюзия» разрушается. Между портом и столицей страны на плоской песчаной равнине с редкими кучками белых домиков и островками деревьев расстилается большое соляное Тунисское озеро — Эль-Бахира. Через него проложена дамба, по ней к столице тянется нить железной дороги: время от времени пробегают, громыхая на стыках, четырехвагонные электрички. Удивительно, как эти «экспрессы» держатся на рельсах. Вагон так бросает из стороны в сторону, что невозможно пройти от одного его конца до другого, не упав несколько раз на колени сидящим пассажирам. А ведь скорость движения невелика — километров сорок в час.
Параллельно железной дороге идет асфальтированное шоссе.
Тунис — город с миллионным населением — четко делится на арабскую и европейскую части. Европейская часть — Новый город — начала создаваться сто лет назад, когда Тунис стал французским протекторатом. Высокие агавы, финиковые пальмы, апельсиновые деревья скрывают от глаз прохожих роскошные виллы, а над ними высятся сверкающие стеклом отели, банки, конторы страховых компаний, на площадях окаменели всадники.
Арабская часть — Старый город — словно давным-давно замерла во времени. Переплетаются кривые улочки и переулки, сверкают белизной плоскокрышие одно-двухэтажные дома.
Старый город почти весь день торгует. Лошади, ослы, мулы, верблюды, тесня грузовики и «пикапы», развозят тюки и ящики. Тут же, на улицах, заключаются сделки.
К вечеру на улицу выставляют легкие столики и стулья, мужчины подолгу сидят у дувалов, покуривая табак, попивая чай из крутобедрых стеклянных стаканчиков — «армудов». Время философических размышлений и неги...
— Сегодня у нас бараньи бои, — возвестил Алексей Олегович, появившись рано утром в номере. — Я навел справки. Это недалеко.
Хватаем блокноты и фотоаппараты, засовываем в кофры банки кока-колы местного изготовления и спускаемся вниз, где у подъезда нас ждет машина.
Солнце еще не нагрело холмистую песчаную равнину и шоссе. Ветер дует с моря, и пока нежарко. Вдали синие горы — это известный из географии Атлас. Точнее, восточные отроги Берегового и Сахарского Атласа. То и дело шоссе пересекает высохшие русла: уэды, или вади. Много рек сбегает с гор, но лишь некоторым из них удается достичь моря. Долины уэдов заросли акациями, тамариском, дроком.
Есть в Тунисе и «местный Нил» — река Меджерда, впадающая в Средиземное море. Так же, как и ее собрат, она несет великую массу ила, оплодотворяя песчаные берега.
Навстречу попадаются грузовики с мешками — неподалеку соляные копи. Иные везут руду — в горах Атласа есть медь, железо...
Идут тяжело нагруженные ослы и мулы: хозяева торопятся на один из многочисленных тунисских базаров.
Через два десятка километров попадаем в бесконечный апельсиновый сад. Деревья подступают прямо к шоссе. На земле под ними — оранжевые плоды. Но остановиться и взять хоть несколько штук нельзя: частная собственность неприкосновенна.
Впереди рассыпался по равнине белыми домиками городок — цель нашей поездки. За глухими дувалами дома с резными дверями, арки и своды в мавританском стиле, украшенные разноцветной керамикой. Окон нет, они выходят во внутренние дворики.
Впечатление таково, что горожане все время либо хворают, либо судятся друг с другом — столько у ворот привинчено начищенных до солнечного блеска медных табличек с надписями на французском и арабском языках: врач такой-то... адвокат такой-то...