— Ну, как мой орел? — поинтересовался Шотик.
— Не знаю, мне сравнивать не с кем…
— Нинка рассказала о твоих ужасах. И про молнию, и про изнасилование… я даже испугался на Даника.
— Да вон он, жив-здоров, — Ада развела руками, мысленно проклиная подругу за болтливость.
— Вижу.
— Папа, она не проститутка! — выпалил Даня.
— Знаю.
— Хочу, чтобы стала моей девушкой.
— Так сразу?
— А что еще нужно сделать?
Шотик задумался. «Действительно, а что еще должно произойти? Не таскать же его без конца по проституткам!».
— Только маме не говори, как познакомились.
— Я поступила в Московский общественный университет, на факультет иностранных языков, — с гордостью заявила Ада.
Шотик и Даня переглянулись.
— Одобрямс, — кивнул отец, — одевайтесь, пора завтракать и по домам.
Даня подошел к Аде и неумело поцеловал её в губы.
Глава двадцать девятая
Лидос охватила паника. Из общежития Ада исчезла, а мобильный её отключен. И это в тот момент, когда информация о смерти профессора Дёгтя распространилась со скоростью звука. Первой позвонила рыдающая жена еще не осознающая, что стала вдовой.
— Лидочка, он умер… — плаксиво страдала она, — Мой Женечка умер. Евгений Петрович, ты же знаешь, у него было слабое сердце.
О его сердце Лидос слыхом не слыхивала. Зато точно знала, с какой ненавистью супруги относились друг к другу. Жизнь в советской, а потом и в российской колонии при ООН, отличалась крайним своеобразием. После возвращения оттуда многие пары если не разводились, то находились в перманентном разрыве отношений. Эта плачущая женщина — Ирина, знала всё про своего мужа и, конечно, о его похождениях. Периодически мстила тем же, поэтому в искренность её всхлипываний Лидос не очень верила. Печальней было другое…
— Врачи однозначно сказали — внезапная смерть от острой коронарной сердечной недостаточности. Но оказывается, если человек умирает не в больнице, да еще в одиночестве, этим занимается полиция. Два часа меня мучили дурацкими вопросами и намёками. Почему-то считают, что Женечка был не один — продолжала Ирина.
— Ну, неужели… — как можно искренней попыталась удивиться Лидос.
— Да, представляешь, какая глупость. Его нашли мертвым на полу спальни. Голым. И что? Он всегда спит голый. Почувствовал себя плохо, встал и грохнулся… Ужас!
— Ничего не украли?
— Нет. Я туда ездила. Всё на месте.
— А может женщина?
— У него от баб такого не бывало, — искренне брякнула Ирина и тут же спохватилась. — О чем ты говоришь?! Какие женщины. Это в прошлом. Он же уважаемый человек, заведующий кафедрой, как можно такое предполагать.
— Действительно, — поддакнула Лидос. Она понимала, что Ирина не хочет скандала. И это радовало.
— Вот ты и подтверди!
— Я-то причём? — напряглась Лидос.
— Охранник сказал, что в тот день ты приезжала на наши дачи.
— Ты путаешь?! — сердце у Лидос ушло в пятки. — Еще не хватало мне с твоим мужем на даче шарахаться. Он на кафедре надоел.
— Но ты же там была?
— Ваша соседка попросила найти дизайнеров для отделки дома напротив. Туда я заходила. Мне бы и в голову не взбрело идти в гости к Евгению Петровичу.
— Так ты его не видела? Ни одного, ни с кем?
— Если бы на вашей даче кто-то был, я бы услышала какие-нибудь звуки.
— Правильно, и я о том же! Подтверди это в полиции,… пусть они своими делами занимаются.
Глава тридцатая
В вестибюле общежития на пластиковом столе стояла большая фотография Евгения Петровича в траурной рамке и лежали красные гвоздики. Никто из абитуриентов не обращал внимания на эту деталь интерьера. Только Ада остановилась, как вкопанная. На стене висела написанная тушью от руки биография профессора, а в конце значилось — внезапно умер от острой сердечной недостаточности.
Нинка ткнула её в бок:
— Чего ты, пошли, а то еще передумают.
В руках она держала две сумки, одну свою, а вторую с вещами Ады, которые предусмотрительная комендантша на всякий случай спрятала в подсобке.
Ада развернулась к выходу и едва не столкнулась с Лидией Константиновной.
— Ты где пропадала? — не столько прошептала, сколько прошипела она.
— С подругой, — растерялась Ада.
— Мы опаздываем, — с вызовом подтвердила Нинка.
— Пошла вон отсюда, — грозно огрызнулась Лидос.
— Кто ты такая? — не осталась в долгу Нинка.
Ада встала между ними.
— Я сейчас, ты иди… — и довольно резко подтолкнула подругу к выходу.
Поскольку мысли Нинки крутились вокруг предложения Шотика, на всё вокруг ей было наплевать.
Лидия Константиновна направилась к фотографии, сложила аккуратно рассыпавшиеся цветы. Подождала, пока к ней подошла Ада.
— Меня вызывают в полицию. Нужно подтвердить, что никого на даче кроме него, — она кивнула на фотографию, — не было.
— А вдруг меня кто-то видел?
— Оказалось, не видел.
— Значит, я вам больше не нужна?
— Чем быстрее исчезнешь, тем будет лучше.
— А как же учёба?
— О… похоже на шантаж?
— Скорее на обещание.
Лидос в упор посмотрела на Аду. Не такая простая эта девушка. Может и напакостить. А что она, в сущности, теряет? Расскажет, как профессор её заманил, как соблазнил, как умер на ней, и как возникшая женщина предложила уехать…
У Ады и в голове такого не было. Но от отчаяния она цеплялась за единственную соломинку. Поэтому в глазах светились мольба и решительность. Это произвело впечатление.
— Подавай документы, — сухо сказала Лидос, — и не отсвечивай здесь. Когда нужно будет прийти, позвоню.
Ада еле сдержалась, чтобы не расцеловать Лидию Константиновну.
Глава тридцать первая
Лёня Айсберг всегда боялся навязчивых мыслей, но был, подвержен им. Вот и сейчас мысль о соучредителе отравляла ему жизнь. Влад Валюхин сыграл важную роль в становлении их совместного бизнеса. Главное, благодаря обширным связям в политических и правоохранительных структурах, доставшихся ему от отца — зампреда советского Госплана.
Поначалу всё шло хорошо, но в какой-то момент Влад затормозил. Женился, пошли дети, потерял инициативу. Официально выпихнуть его из бизнеса, не было ни каких оснований. Но и дальше идти уже не по пути. Лёня путался в своих желаниях, но не мог не обдумывать этот вопрос.
— Так чего от тебя хотела Лидос? — спросил он Кумова, когда тот возник в его кабинете.
— Да у неё завкафедрой внезапно умер.
— Убили?
— Почему? Нет. Поехал на дачу, лег в постель и умер. Говорят — острая сердечная недостаточность.
— А чего Лидос так разволновалась?
— Как-никак коллега.
— Кто ж теперь, на его место?
— Скорее всего, предложат Лиде.
— Вот! — возбудился Айсберг, — самое то! Она же давно мечтала об этом месте! Я помню… спрашивала меня, нельзя ли как-нибудь профессора подтолкнуть…
— Она-то не причём… — тут же всполошился Юлий Юрьевич.
— В том-то и цимес! Она и пальцем не повела, а место освободилось.
— Просто дождалась.
— А нам сколько ждать? — неожиданно спросил Айсберг.
— Чего? — не понял Кумов.
— Когда Влад, вот так сковырнётся, — при этом Лёня подмигнул и рассмеялся, давая понять, что пошутил.
«Ах, вон, ты куда…» — подумал Кумов. Испугавшись, что правильно понял, рассмеялся еще громче.
— Да… повезло Лидочке. Скоро будем обмывать должность, — все так же игриво продолжал Лёня.
— А как же, и Влада позовём! — запустил пробный шар со своей стороны Кумов.
— Передай мои поздравления. А над списком гостей подумай. Может, кое-кого пора вычеркнуть.
Его смех прекратился внезапно, уступив место холодному испытывающему взгляду, от которого Кумов постарался поскорее скрыться в приёмной.
Глава тридцать вторая
Квартира оказалась просторной. Хоть и двухкомнатной. Комнаты удачно разделялись кухней, перед которой еще был большой холл. Несколько лет Шотик держал её для любовных утех. Теперь решил предоставить Дане. Пусть он отвечает за девчонок. Нинка сумела разжечь в сердце Шотика если не пожар, то приятное томление. А Даня вился вокруг Ады с нескрываемым восторгом. Главное, можно было ситуацию держать под контролем.