Читать интересную книгу Спящая - Банана Ёсимото

– Мари, я уверена, к вечеру дождь превратится в снег. Давай я попрошу маму позвонить твоим родителям. Тогда ты сможешь остаться у нас ночевать.

– Мне нравится эта идея, – сказала Мари.

Я тихонько выскользнула из комнаты и прикрыла за собой дверь.

Раз уж мои деньги вернулись ко мне и поскольку случившееся можно отнести к разряду чудес, то я достала зонтик и пошла их тратить.

В такие дождливые дни универмаги кажутся странно светлыми и теплыми, и внутри пахнет дождем. Я пошла в книжный отдел и накупила около тонны книг, затем приобрела еще несколько дисков. Очередей нигде не было, везде тихо, все товары аккуратно расставлены по полкам. Кроме меня по магазину бродило лишь несколько покупателей, а бездельничающие продавщицы казались верхом элегантности.

И даже после всех этих покупок у меня остались деньги, так что я выпила чашку чая и отправилась на поиски блузки для себя. Выбрала одну, которая мне очень понравилась, и когда пошла к лифту, собравшись домой, то чувствовала себя ужасно легкомысленной… И тут внезапно мои ноги сами повернули в отдел ночных рубашек и пижам.

И тут я вспомнила. Правильно! Ведь Мари останется у нас ночевать!

Я решила купить ей темно-синюю стеганую пижаму, судя по виду, очень теплую. Она лежала на витрине ближе всех. Пижама показалась мне не только уютно теплой, но и красивой, так что если Мари и решит вдруг надеть ее прямо на пальто и пойти на улицу посереди ночи, то проблем не будет.

– Это подарок? – спросила продавщица.

– Да.

Она перевязала упаковку красной ленточкой.

Вот так… Мари всегда спит в таких тоненьких пижамках, что начинаешь дрожать от холода при одном ее виде, и эта картина стоит у меня перед глазами, вот почему я хотела сделать ей такой подарок…

Вскоре после гибели моего брата Мари убежала из дому.

Разумеется, ее родители с самого начала были против их отношений, поэтому они заставили ее взять отгул на неделю, даже не спросив, хочет ли этого сама Мари. В качестве предлога был выбран приступ аппендицита. И у них даже хватило наглости сразу попросить ее выкинуть Ёсихиро из головы. Но, определенно, Мари убежала не в знак протеста против этого. Она сказала, что просто устала. Думаю, скорее всего, так оно и было. В тот момент ее несчастные родители даже не являлись частью ее мира. Мне же было страшно, пугала сама мысль о том, что меня попросят что-то сделать, я могла в тот момент только плакать вместе со своими родителями – наша семья погрузилась во тьму. Поэтому я не виделась с Мари. Но даже когда я услышала, что она сбежала из дома, я не почувствовала, что мне срочно нужно броситься на поиски… или же нужно сказать, что я просто не могла этого почувствовать, поскольку у меня в тот момент не было такого права…

Прошла неделя после исчезновения Мари, когда ее мама позвонила второй раз, и в ее голосе уже слышались нотки безумия. Впервые я как-то отреагировала и решила подумать, что могу сделать. У меня было ощущение, что я знаю, где она.

Дело уже близилось к весне, и в тот день солнышко припекало, а воздух был напоен ароматами цветов. Я даже куртку не надела.

Я села на поезд.

Мари и Ёсихиро снимали маленькую однокомнатную квартиру в ближайшем пригороде, где и проходили их свидания. Я решила, что если Мари где-нибудь и может быть, то именно там. Но что я буду делать, если обнаружу ее мертвой? Эта мысль без конца крутилась в моей голове. Тихий весенний пейзаж проплывал за окном, лица пассажиров казались умиротворенными и рассеянными. Если я приеду слишком поздно и обнаружу ее труп, будет ли мне жаль ее? Тусклый свет проникал в раскачивающийся вагон. Нет, на самом деле не особенно. В тот момент в голову пришла именно такая мысль. И я искренне поверила в это.

Я сказала обслуживающему персоналу, что я сестра Ёсихиро, взяла у них ключ и медленно поднялась на лифте на нужный мне этаж. На звонок никто не ответил. Тогда я вставила ключ в замок и вошла внутрь. В комнате было темно и невероятно холодно. Все шторы задернуты, воздух такой ледяной, что я просто физически чувствовала, как холод пробирается через мои носки прямо к ногам. Так страшно мне не было никогда в жизни. Я делала один шаг в минуту, представляя труп, который вот-вот увижу. Вскоре мои глаза привыкли к темноте, и я обнаружила лежащую на полу Мари, завернутую в одеяло.

Она дышала, медленно делала вдох, а потом так же медленно – выдох, глубоко, как и бывает во сне. Это было дыхание здорового человека, не самоубийцы, наглотавшегося снотворного. Я принялась трясти ее, она заворчала и потерла глаза. Я была в шоке, когда поняла, что вижу ее обнаженные руки, торчащие из коротких рукавов футболки. Но когда я посмотрела под одеяло, то увидела, что на ней только футболка и трусики. Словно она решила вздремнуть после обеда в тенечке в жаркий летний день.

– Мари, ты тут и ходишь в таком виде? – ужаснулась я.

Она покачала головой и показала на пол. Ее пальто, свитер и остальная одежда, вплоть до чулок, была раскидана по комнате.

Мари по-прежнему молчала и казалась рассеянной, словно пережила тяжелое потрясение.

– Слушай, Мари, пойдем к нам, – предложила я. – Я попрошу родителей позвонить твоей маме, и ты сможешь пожить в комнате для гостей, сама по себе, даже дверь можешь не открывать.

Она не отвечала. В комнате было слишком темно, и мне не было видно выражения ее лица. Но смотреть на нее было так холодно, что пришлось поторопиться. Я засунула ее руки в рукава пальто, надела на нее всю остальную одежду и вывела из квартиры. Я поймала такси, и мы поехали к нам. По пути Мари несколько раз обернулась. Понятия не имею, что она высматривала, но она не сводила своих холодных глаз с пейзажа, остававшегося позади.

Увещевания моей мамы и упрямое нежелание Мари возвращаться домой на какое-то время убедили ее родителей, и те позволили ей остаться у нас. Было решено, что она поживет какое-то время в комнате для гостей.

Я сама занялась всеми вопросами, связанными с той съемной квартирой, о существовании которой знали только мой брат, Мари и я. Мебели и прочей ерунды почти не было, поэтому я смогла все пристроить и расторгнуть договор аренды. Было очень трудно провернуть все это втихаря, но зато мне должны были вернуть депозит, и я решила оставить его себе, как плату за проделанную работу. Разумеется, они снимали квартиру совсем недолго и договор был расторгнут так внезапно, кроме того, мой брат просверлил в одной стене дырки, чтобы повесить полки, так что, в конце концов, депозит оказался с гулькин нос.

Ёсихиро умер, а Мари поселилась у нас, поэтому не было причин скрывать от родителей существование этой квартиры. Но если бы они узнали, то Мари пришлось бы еще раз вспомнить ледяной холод той комнаты, а мне было тошно от одной только мысли, что я это допущу.

Может, я пыталась загладить свою вину за ту мысль, что если даже Мари умерла, то в этом нет ничего страшного.

Я вернулась домой как раз к ужину. Мари сидела между моими родителями, словно была их дочерью.

– А ты, конечно, опаздываешь, – сказала она с улыбкой. – Приступим?

Отец, который больше не мог ждать, набросился на еду. Комната наполнилась паром, стало жарко, мама, улыбаясь, поставила на стол горшок, крепко держа его прихватками.

– Любимое блюдо Мари – куриное карри! – воскликнула она.

Как только я уселась, то протянула Мари большой сверток, перевязанный красной ленточкой.

– Это подарок. Просто получила кое-какие незапланированные денежки.

По совершенно непонятной причине отец принялся хлопать в ладоши.

Мари широко улыбнулась и слегка прищурилась:

– У меня такое чувство, будто сегодня мой день рождения.

*

Дождь превратился в снег, который тихо падал на землю, образуя сугробы.

Мари сказала, что будет спать в моей комнате, а я предложила переночевать в комнате для гостей и поиграть в видеоигры.

Она сидела на своем футоне, развернутом прямо рядом с моим, и подаренная мной синяя пижама смотрелась на ней теплой и уютной. В комнате было совершенно темно, а в мире, существующем только за окном, где кружились в хороводе снежинки, все было белым-бело. Свет от телевизионного экрана падал на наши футоны. Ведущий теленовостей сообщил нам, что в Токио этой ночью снова пройдет сильный снегопад.

– Забавно, в прошлом году вообще не было снега, – сказала я.

– Разве не было? Я ничего не замечала, поэтому не помню, – улыбнулась Мари. – Да, без сомнения, это был странный год. Словно сон. Вот что мне интересно, как ты думаешь, мое состояние улучшилось за этот год?

– Похоже на то, – засмеялась я.

– Кем он был? – спросила Мари.

Она говорила о моем брате.

– Я не думаю, что он был человеком. Я правда так не думаю, – ответила я, насыщая эти слова максимально возможным смыслом.

Разумеется, он был всего лишь энергичным и харизматичным молодым человеком, но поскольку он умер так внезапно и бессмысленно и до момента своей гибели наслаждался жизнью, насколько мог, то само его существование обретало особое значение.