Читать интересную книгу Грузовой лифт - Фредерик Дар

Разбуженная малышка тихонько хныкала, топая рядом с матерью.

Куда они шли? Неожиданно я испугался, что мадам Драве приняла какое-нибудь роковое решение. А может, для нее это был единственный выход. Или она устала бороться и, предупредив полицию, решила покончить со всем?

Когда я увидел перед собой мертвую Анну, мне тоже показалось, что моему существованию пришел конец. Я хотел оставить жизнь, уйти, как выпрыгивают из мчащегося автомобиля. Тогда я сжал зубами дуло револьвера. Я задохнулся от запаха пороха. До сих пор мне кажется, что лишь резкий приступ кашля помешал довести дело до конца.

Два силуэта удалялись в холодную ночь. Они направлялись к центру. Далеко перед ними светлым нимбом висло над Парижем небо.

Я позволил им уйти подальше, вышел из укрытия и последовал за ними.

Они пересекли пустынную площадь, и, когда на краю эспланады неожиданно возникла церковь с освещенными витражами, я понял, что женщина решила воспользоваться моим советом. Она шла на рождественскую мессу. Вместо того, чтобы лгать полиции, она готовила ей правду. Это было большой хитростью.

Когда я вошел в церковь, раздался звонок, и все встали.

Церковь была переполнена, и мне пришлось остановиться у входа в толпе сосредоточенных людей. Все склонили головы. Я тоже попробовал было молиться, но не мог думать ни о чем, кроме этой женщины, затерянной среди молящихся.

Только она что-то значила. Она начала рискованную игру, и я все сильнее хотел помочь ей. Воспользовавшись тем, что все застыли в религиозном экстазе, я оглянулся. Мадам Драве стояла в начале центрального прохода, она смотрела на алтарь и, казалось, молилась. О чем она думала? Испытывала ли страх перед опасностью, которая нависла над ней, или вспоминала о любви к Жерому Драве? О чем просила она Бога — о спасении тела или души?

Раздались вибрирующие всесильные звуки главного органа.

По присутствующим прошла дрожь — задвигались потревоженные стулья, хористы запели громче, чтобы перекрыть топот ног.

Некоторые уже покидали церковь, и мадам Драве пошла вдоль ряда в поисках свободного места. Она скользнула в один из проходов недалеко от хора и исчезла из моего поля зрения.

Кажется, в этот момент и я должен был уйти. В небесном покое церкви чувствовал я, как тяжело давит на меня усталость этого дня и еще больше — усталость и переживания этой ночи. Мне нужна была сейчас хорошая комната в отеле, желательно окнами во двор.

Ах! Упасть на кровать, закрыть глаза и забыться! Мою первую ночь свободы я провел в поезде, где не смог сомкнуть глаз. Ночник в купе напоминал мне тот, что был у меня в камере. Разве я не находился все еще в тюрьме? В тюрьме, которая передвигалась со скоростью сто километров в час, а рядом со мной лежали такие же обычные люди, как в узилище Бомэтт!

Церемония продолжалась в свете полыхающих свечей. Теперь все воспевали рождение Христа. Я был без сил. Я переминался с ноги на ногу, борясь с усталостью. Внезапно раздался шум опрокинутого стула, и почти одновременно плач ребенка. Предчувствие заставило меня посмотреть в сторону хора. Там возникло движение, затем небольшая группа людей стала приближаться к центральному проходу.

Мне показалось, что меня ударили кулаком в грудь! Два неизвестных господина несли к выходу совершенно безжизненную мадам Драве, а какая-то женщина вела за руку маленькую Люсьенну всю в слезах. Когда кортеж поравнялся со мной, я подошел. Мне вдруг представилось, что женщина, прежде чем прийти сюда, отравилась.

— Что с ней? — спросил я одного из мужчин.

— Стало плохо.

Мы вышли все вместе. На крыльце я посмотрел на мадам Драве, и заметил ее странный взгляд из-под длинных опущенных ресниц. Это был абсолютно сознательный, чрезвычайно внимательный взгляд.

— Вы ее знаете? — спросила женщина.

— Я… Видел несколько раз. Мы живем в одном квартале.

— Надо отвезти ее домой, — решил один из мужчин. — Мсье, если вы будете так любезны и подержите ее, я сбегаю за машиной. Она здесь, рядом.

Мужчине, который остался со мной, было на вид лет пятьдесят, и я сразу догадался, что женщина, которая в этот момент занималась Люсьенной, его жена.

— Я не понял, что произошло, — сказал он. — Она сидела рядом со мной, потом поднесла руку ко лбу и повалилась вперед… Как вы думаете — это серьезно?

Мадам Драве, бледная, с подрагивающими ноздрями, прекрасно играла свою роль.

— А меня вот беспокоит крошка, — со знанием дела заметила женщина.

Она погладила по щеке Люсьенну, которая теперь сопела, бестолково оглядываясь по сторонам.

— В церкви малышка заснула, а мать, падая, разбудила ее…

Я испугался, что ребенок узнает меня. Правда, она видела меня лишь мельком в ресторане.

Мужчина скоро вернулся за рулем черной «403», которую, остановил у самых ступенек церкви. Он открыл заднюю дверцу и сделал знак рукой. Пока мы шли, поддерживая псевдобольную, она выдохнула тихо:

— Не садитесь!

Возле машины она шумно вздохнула и открыла глаза.

— Вам лучше? — участливо спросила дама.

— Что со мной?

— Обморок. В церкви было так душно… Мы сидели в самом душном месте.

— А моя дочь?

— Она здесь. Вас сейчас проводят домой.

— Спасибо, мадам.

Муж прошептал, склонившись к шоферу:

— Если ей стало лучше и этот господин поедет с вами.

Наверное, у него впереди был рождественский ужин и его ждали друзья.

— Естественно, — словно набивая себе цену, ответил автомобилист. — Счастливого Рождества, дамы и господа.

Мужчина был постарше меня, наверное, лет сорока высокого роста, пышущий здоровьем. На нем было кожаное пальто и шерстяное кепи. Хороший парень — добряки, без сомнения, материалист!

Мы усадили мадам Драве с девочкой на заднее сиденье.

— В какую сторону? — спросил водитель.

— В конце площади поверните налево. Перед тем как тронуться, он внимательно посмотрел на пассажирку.

— Вам лучше?

— Да, спасибо, — пробормотала она. Мое присутствие в автомобиле сводило ее с ума, я мог завалить весь ее план.

— Подождите, я опущу вам стекло. Знаете, свежий воздух для вас — самое лучшее, — продолжал услужливый владелец машины.

Я сидел, прижимая девочку к себе. Машина сделала круг, а затем ринулась в нужном направлении.

— Может быть, вы хотите, чтобы мы заехали к какому-нибудь доктору?

— Не стоит. Спасибо, мсье, вы очень любезны.

Он пожал плечами и прошептал удовлетворенно:

— Вы так считаете…

Когда мы очутились у темных ворот с франтоватыми буквами, к горлу мне словно подступила тошнота. Все начиналось с нуля.

Женщина, наверное, испытывала нечто похожее. По какому праву я вновь влез в ее судьбу, из которой она меня выгнала?

Мужчина в кожаном пальто покинул свое место у руля и обошел машину, чтобы помочь пассажирке выйти. В тот момент, когда он проходил в желтом свете фар, она сказала мне, не поворачивая головы:

— Я прошу вас исчезнуть!

Он открыл дверцу и протянул ей заботливо свою большую руку.

— Выходите осторожнее. Ну как, сможете? Может быть, мы с мсье отнесем вас?

— Нет-нет. Вот только если бы вы проводили меня до двери.

— Конечно, а как же!

И этот весельчак, здоровый тип, посмотрел на меня так игриво, что я задохнулся от злости.

— Я поддержу ее, а вы займитесь машиной.

Мадам Драве не могла удержаться от испепеляющего взгляда. В ее темных глазах было все: отчаяние, страх, и злость.

Я вел себя так, словно не замечал этого. Решительно взял девочку на руки. Мы подошли к воротам.

Все начиналось заново.

7. ТРЕТИЙ ВИЗИТ

Колокола возвестили о конце ночной службы. Их звон был веселым, но мне казался мрачным, потому что я знал, что меня ожидало. Я знал, что сейчас снова увижу мертвеца, и должен вести себя так, будто вижу его впервые. Какой дьявол-искуситель заставил меня вновь вернуться в это проклятое место и участвовать в этом опасном спектакле?

Только недавно я стремился как можно скорее избавить этот дом от своей уважаемой персоны и дать мадам Драве свободу действий.

А теперь наперекор всем опасностями просьбам женщины я вновь навязал ей свое присутствие. Мой разум взбунтовался. Еще было время придумать какой-нибудь предлог и уйти, но я продолжал решительно шагать через двор.

— Ваш муж переплетчик?

— Да.

— А я занимаюсь производством обоев. Можно сказать, что это похоже, не правда ли?

Мы уже подошли. Вторая дверь — я продолжал двигаться вперед в лабиринте.

— Здесь темно, как в печной трубе…

— Перегорела лампа.

— У меня есть зажигалка, постойте. Подождите, я вижу лестницу.

— Нет необходимости, здесь есть лифт. Грузовой лифт.

Она открыла дверь, и мы вошли в кабину, дверь захлопнулась с характерным лязгом. Мужчина в кожаном пальто спросил с сомнением в голосе:

— У вас есть кто-нибудь дома?