Читать интересную книгу Скелет за шкафом - Юлия Кузнецова

«Что ж, хани, надеюсь в этой общаге меня ждет приключение, и я смогу занять твою голову чем-нибудь интересным», – подумала я.

Я миновала просторную общажную кухню, в которой жарили картошку две пухленькие студентки, и постучала в дверь комнаты Риты Гвоздь.

– Макс? – выкрикнули из-за двери.

Я приоткрыла дверь и ответила:

– Нет.

– Проходи... – уныло отозвались изнутри, – проходи... Я в ванной...

Последние слова были произнесены совсем уж умирающим голосом. Я вошла и оказалась посреди совершенно темной комнаты. Памятуя о недавнем захвате в плен, я пощупала стену в поисках выключателя. Нажала и вскрикнула.

Стены, пол и даже потолок комнаты были выкрашены в черный цвет. На окнах – черные занавески. На фоне этого безумного интерьера пестрят ярко-розовые детали – пуфик, настольная лампа, коврик у кровати. Ну и местечко! Веселый гроб.

Я отворила скрипучую дверь ванной комнаты и вздрогнула.

В ванне без воды полулежала девушка. Она здорово напоминала кучу анимешных героев сразу.

Облегающие черные джинсы и майка. На руках – напульсники с шипами. Черные волосы коротко острижены сзади, один глаз полностью закрыт неровной челкой. Губы – бледного бежевого цвета. Тот глаз, что виден, густо обведен черным карандашом.

Первый раз в жизни вижу эмо так близко. И ничего хорошего я не заметила: на одном краю ванны сидел плюшевый мишка, на другом – поблескивало лезвие ножа.

Я запаниковала. Эй! Хеллоу! Я расследую пожар, а не самоубийство!

– Меня зовут Гайка, – осторожно сказала я и шагнула к ножу.

Может, я успею схватить его, пока она не перерезала себе вены? Я сбросила рюкзак на пол.

– Рита, – хрипло отозвалась девушка, не сводя глаз, то есть глаза, с ножа.

– Рита, можно я возьму нож?

– Зачем?

– Э-ээ... Отрежу колбасы докторской на кухне.

– Нет. Мне он нужен.

– А мне кажется, не нужен.

– Нужен! Ты не эмо! Тебе не понять!

– Не понять чего?

– Моего горя. У меня стали видны корни!

Рита оторвала взгляд от ножа и перевела его на меня.

Какие корни? Тоже, что ли, луковицу на окне выращивает?

– А! Корни волос, – сообразила я, – и ты из-за этого станешь резать вены? Проще покрасить. Судя по всему, черной краски у тебя хоть отбавляй!

Я оглянулась на комнату.

– Это краска для пола, а не для волос. А для волос – закончилась.

– Хочешь, я тебе гуашь принесу?

– Издеваешься?!

– Нет, просто отсутствие краски – не повод резать вены.

– Я же сказала: ты не поймешь! Только настоящий эмо может оценить мою боль!

– Боль?

– Боль от того, что меня будут считать не тру эмо, а проклятым позером!

– А тебе не все равно? Ты знаешь, что ты эмо. Это самое главное.

– И правда, – вдруг согласилась девушка, – мне наплевать. Я понимаю, что главное – это то, что ты думаешь о себе сам. Я понимаю это, потому что я и есть тру эмо. Настоящие эмо умеют сочетать эмоции с разумом. Я буду разумной.

– Будь разумной, – с облегчением согласилась я, но тут, к моему ужасу, Рита подняла нож над головой.

Другой рукой она взяла мишку и одним махом распорола швы на плюшевом животе. Я ойкнула. Рита вылезла из ванны, достала из шкафчика черные нитки и иголку и зашили медведю пузо крест-накрест.

– Будет моим талисманом, – объяснила она мне, показав обновленного медведя, – тру эмо всегда имеют талисманы.

«И этот человек заканчивает в конце года МГУ», – поразилась я, выходя из ванной вслед за Ритой.

В комнате она улеглась на подоконник, достала черно-розовый портсигар и закурила. По комнате распространился сладкий черничный запах. Я присела на пуфик, обитый искусственным розовым мехом.

– Вообще-то, тру эмо не курят, – призналась Рита, пуская в воздух клубы, – не пьют и не едят мяса. Но я не могу не курить. Особенно эти, с черничным запахом. Мне их одна фанатка из Австралии прислала. Вместе с зажигалкой.

Она протянула мне красную зажигалку с черной розой. Под ней белел мужской профиль.

– Прости, солнышко, я потеряла твою подружку, – сказала Рита ласково зажигалке, а мне объяснила, – их было две.

Я напряглась. Подружка зажигалки была у меня в рюкзаке.

– Давно ты потеряла вторую? – спросила я.

– Нет, – сказала Рита, выдыхая новую порцию черничного дыма, – совсем недавно.

Значит, это ее зажигалка! Я уже хотела показать ее Рите, чтобы посмотреть на реакцию, но потом решила не рисковать. Сначала надо порасспросить обо всем. Подберусь к ней поближе, а потом – ошарашу.

– Откуда у тебя фанатки? – спросила я, – ты играешь в группе?

– Ага. Мы с моим другом Максом играем эмо-рок. Мой Максик – тру эмо-бой.

Она указала на самодельную афишу, на которой была сфотографирована Рита. Она сидела на краю сцены с грустным видом, а за спиной у нее торчали огромные сизые крылья. По краю афиши – надпись «Ее песни гвоздят».

– Крылья красивые, – одобрила я.

– Мой сценический костюм!

– А вот афиша не очень. Можно сделать красивее.

– Я сама ее делала, – обиженно сказала Рита, – хотя, конечно, согласна. Она не стильная. В ней слишком много позитива. Но ничего, тут один персонаж, брат моей однокурсницы, обещал помочь с оформлением афиши для следующего концерта.

Я кивнула и покосилась на фоторамку, висевшую на стене рядом с плакатом. В нее был вставлен листок с надписью: «Я хочу встретить тебя, моя любимая смерть!» Я поежилась и поспешила объяснить Рите, зачем к ней пожаловала.

– Мне в лом с тобой заниматься, – заявила Рита, – скоро Максик придет, мы на репетицию двинем.

– Хочешь, мы скажем, что занимаемся, а на самом деле...

– Нет, – перебила она меня, – врать не буду. Эмо– киды не прикидываются. О, идея! Могу с тобой позаниматься так: ты будешь переводить на английский тексты моих песен. Это будет занятие по переводу. А потом начитаешь их мне, тренируя фонетику. Согласна?

Она докурила, бросила окурок в пустую железную банку и перелезла с подоконника на кровать.

– Согласна, – ответила я, гадая, удастся ли мне после занятия расспросить Риту о ЧП в университете.

– Я похожа на умирающего эмо? – с тревогой спросила Рита.

– Я никогда их не видела, – призналась я, – но ты похожа на заболевшего Хаула из «Ходячего замка». Уборщица Софи нечаянно подменила ему краску для волос, и он стал рыжим. А потом черным. А хотел быть блондином. Короче, он от этого заболел. И все приговаривал: «Нет смысла жить, если ты не красив».

– Крутой чувак, – восхитилась Рита и, спохватившись, снова сделала несчастное лицо и прошептала: – Тексты на подоконнике... Начинай...

– Неплохо, – оценила она мои успехи после того, как я начитала ей последний переведенный текст, – фонетика, крошка, у тебя не в отпаде, но переводишь ты клево. Пару лет упорных репетиций – и Лилеша тебя примет без вопросов.

– Ваша Лилия, случайно, не эмо? В последнее время выглядит расстроенной.

– Настоящие эмо не расстраиваются из-за ерунды, – презрительно сказала Рита, снова закуривая, – а происшествие на кафедре – ерунда. Я, кстати, была в первом гуманитарном в ту ночь.

Я ошарашенно посмотрела на нее. Это что, признание?!

– И что ты там делала?

– Было у нас одно дельце.

В задумчивости она пощелкала зажигалкой. Я еле скрывала нетерпение.

– У кого, у нас?

– Погоди... Только что поняла. А я ведь там и потеряла зажигалку! Упс... надеюсь, они меня в поджигатели не запишут?!

– Так что ты там делала, Рита?

– Кое-что очень важное.

– Для Лилеши?

– Ха! Конечно, нет, крошка. Для культуры эмо. Мы снимали...

Дверь отворилась без стука, и в комнату вошел парень лет двадцати, весь в черно-розовом.

– Макс! – обрадовалась Рита, швырнула сигарету в пепельницу и бросилась к нему на шею, забыв, что она «умирающая».

У парня, как и у Риты, была темная челка, закрывающая один глаз. Он был в куртке, увешанной розово-черными значками, джинсах-дудочках и огромных заношенных кедах с розовыми шнурками. Его рука, украшенная множеством браслетов, придерживала за ремешок объемистую сумку с изображением радиоприемника и надписью: «LOVE MUSIC».

– Привет, моя эмочка, – ласково сказал Рите Макс, доставая что-то из кармашка сумки, – принес плаги для твоих тоннелей.

Рита выхватила у него огромные диски сережек и ловко забила их в дырки на мочках ушей, и в самом деле напоминавшие тоннели.

– Позитивно, – одобрил Макс сережки, – а вот еще и краска. У тебя ведь кончилась.

Он вытащил из сумки баллончик и направился в ванную.

– Ты куда? – завопила Рита, – я хочу тебя чмафкнуть!

– С удовольствием приму твой чмафк, – ответил Макс из ванной, – только, Гвоздик, мы не одни.

– Точно! Крошка, тебе пора!

– Ухожу, – сказала я, но, не в силах сдержаться, тихо спросила: – Так что вы снимали, Рита? И кто – мы...

– Сейчас расскажу, – пообещала Рита, но в дверях ванной появился Макс.

– Что расскажешь? – спросил он.

– О нашем вкладе в эмо-культуру, конечно! Гайка спросила про ту ночь, когда мы...