Когда меня отпустили, Катька взяла меня за руку и повела в свою гримерную.
Глава 4
В гримерной я скинула окровавленное платье, закуталась в полотенце и посмотрела на свою подругу.
– Как ты думаешь, кровь отстирается?
– Да выкинь ты его ко всем чертям, – бесцеремонно махнула рукой Катька.
– Я не такая богатая, чтобы выкидывать свои вечерние платья.
Я увидела огромные синяки на своих ногах и сморщилась.
– Ты только посмотри, у меня синяки! Даже не представляешь, сколько этот громила весит. Килограммов двести, не меньше! Ну как я завтра с такими синяками пойду на пляж! Что я скажу своему новому знакомому?
– Скажешь, как все было на самом деле.
– Ну и как это будет выглядеть?! Ведь это же совсем неромантично. Ты только пред ставь, я иду по пляжу с багровыми синяка ми, от меня шарахаются люди. Тут я вижу его, расчищаю площадку, чтобы лечь рядом, и говорю, мол, не пугайся, милый, я просто попала в перестрелку, и на меня упала огромная подстреленная туша…
– Тогда не раздевайся сразу. Пойдешь в брюках, познакомишься, предупредишь его по поводу своих синяков, а уж потом разденешься.
– Я же должна покорить его своим купальником! А чем я его, по-твоему, должна буду заинтересовать, брюками, что ли?!
– Знаешь, есть одно хорошее выражение, и оно как нельзя лучше тебе подходит: «Подлецу все к лицу». Ты на себя в зеркало смотрела? Тебе мужика покорить – раз плюнуть. Главное, чтобы брюки в обтяжку были. Мазай и тот на тебя запал.
– Да этот Мазай, по-моему, на кого угодно западет. Ему разницы нет. Просто мне хотелось, чтобы, когда курортник увидит меня в первый раз, я была бы в купальнике, но если я выйду с такими синяками, то полпляжа убежит. Синяки ведь долго сходят. В брюках в такую жару никто не гуляет.
– Ладно, сейчас не до курортника. Ты чуть жизни не лишилась, а все равно о нем думаешь. Нет его, пойми правильно. Давай лучше возьмем путевки на Кипр и оторвемся по полной программе. Приглядим двух приличных отдыхающих и так их заделаем, что они будут о нас вспоминать всю оставшуюся жизнь и сосать валидол. – Катька встала, сделала несколько кругов по комнате и остановилась передо мной: – Знаешь, я так за тебя перепугалась. В зале начался переполох, сказали, что в коридоре стреляют… Когда я увидела, что тебя нет на месте, у меня сердце остановилось, ей-богу. Я вдруг подумала, что могу тебя потерять…
– И часто у вас здесь такая пальба? – спросила я.
– Да постреливают иногда… Я сейчас сбегаю, возьму бутылку виски – надо немного разрядиться. Потом поедем домой и завалимся спать. Хочешь, завтра возьмем детей и покатаемся на канатной дороге?
– Я буду кататься со своим курортником, – чуть слышно сказала я и посмотрела на Катерину виновато.
– Ты все-таки собралась завтра на пляж?
– Конечно.
– С такими синяками?
– С такими синяками.
– Можно я скажу тебе кое-что? Только обещай, что не обидишься.
– Обещаю.
– Тот громила, который лежал на тебе час назад, это самое приличное, что здесь можно найти. Тут вообще шаром покати. Как распался Союз, так сюда нормальные отдыхающие перестали приезжать. Цены здесь высокие, а комфорта никакого.
Сказав это, Катька отправилась за виски. Я удрученно разглядывала синяки и тяжело вздыхала. После всего произошедшего у меня жутко болела голова, стучало в висках, но я все же думала о НЕМ… Я боялась только одного, чтобы ЕМУ не наскучила Ялта и ОН не уехал раньше времени. Я представила, как ОН смотрит на проходящих мимо красивых, молодых, стройных, длинноногих девушек, и чувствовала сумасшедшие уколы ревности.
Никаких девушек! Я заделаю ЕГО так, что он забудет про все на свете, а когда наш роман закончится, будет долго глотать успокаивающее и вспоминать Ялту. Это будет самый сумасшедший роман в ЕГО жизни… Такой бурный, такой спонтанный и такой короткий… Я с упоением думала о тех знойных ночах, которые нам придется провести вместе…
Неожиданно дверь распахнулась, и на пороге гримерной возникла парочка мордоворотов «братской» национальности. Один из них остался стоять в дверях, а другой сел напротив меня и окинул оценивающим взглядом. Я съежилась и поправила полотенце, в которое была закутана. Мордоворот, увидев мои синяки, присвистнул.
– Ты, что ли, сегодня в перестрелку попала? – спросил он, доставая сигареты.
– Я, что ли, – насторожилась я.
– Кто Мазая убил, знаешь?
– Нет. А почему я должна знать? – опешила я.
– Потому что Мазай погиб из-за тебя.
– Из-за меня? – оторопело переспросила я.
– Он накрыл тебя своим телом. Ты что, не поняла?
– Нет, – с трудом выговорила я.
– Еще скажи, что ничего не знаешь. Ты с Мазаем стояла в коридоре и обнималась. Так?
– Нет. Это он меня обнимал, а мне, между прочим, это было даже неприятно.
– Ага, так я тебе и поверил! Влетел какой-то крендель с автоматом и стал стрелять, а Мазай закрыл тебя своим телом и погиб. Так вот, Мазай – наш очень хороший товарищ, братан, одним словом. Мы хотим знать, что за крендель влетел с автоматом. На нем была черная шапочка с разрезами для глаз. Может, Мазай тебе когда-нибудь рассказывал или намекал чего о своих врагах? Может, ты знаешь, откуда ветер подул?
Я вытаращила глаза и боялась шевельнуться. От страха замирало сердце.
– Ребята, вы меня с кем-то перепутали. Я сегодня утром из Москвы прилетела. У меня даже билет сохранился. Я вашего Мазая в глаза никогда не видела. Я к Катьке прилетела, послушать, как она поет. Хотела выйти в туалет, так этот самый Мазай перегородил мне дорогу… А затем автоматная очередь… Я даже не видела, кто стрелял. Он просто упал сверху, и все.
– Он не упал сверху. Он закрыл тебя своим телом, – поправил меня мордоворот. – Это большая разница.
– Да это вам так показалось. Какого бы черта он меня прикрывал? Кто я ему? Он бы, наоборот, использовал меня как живой щит. Просто так получилось.
Вернулась Катька с бутылкой виски. Мордоворот, стоящий в дверях, попытался вытолкать ее обратно, но Катька настырно прорвалась и подбоченилась посреди комнаты. Посмотрев на стоящего у двери мордоворота с ненавистью, она сквозь зубы процедила:
– Ты какого хрена меня в мою родную гримерку не пускаешь?!
– Да нам немного с твоей подругой потолковать надобно, – оправдываясь, произнес браток.
– Какого черта?! Мою подругу сегодня чуть не убили. Ей нужно хорошенько выпить и лечь спать, – не унималась Катька.
Браток, сидевший на диване, похлопал по сиденью рядом с собой, приглашая Катерину сесть рядом. Катька не стала сопротивляться, присела и стала распечатывать бутылку. Достав пару рюмок, она налила виски и протянула одну мне.
– Давай, подруга, выпьем за то, что ты, слава богу, жива и с тобой ничего не случилось, – быстро проговорила она и осушила свою рюмку до дна. Я последовала ее примеру и сразу почувствовала себя значительно лучше.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});