– Если мне кто-нибудь поможет, успею, – сказала она вдруг.
– Кто ж тебе поможет? У нас в классе никто, кроме тебя, рисовать не умеет, – грустно заметила Кристина.
На лицах девчонок была написана такая растерянность, что Даше их даже стало жалко.
– Ну что, никто даже текст не сможет написать? А я буду рисовать?
В классе опять повисло молчание.
– Серег, а у тебя как с рисованием? – оживленно обратилась к Сергею Даша.
На мгновение Даша почувствовала легкое смущение. Казалось бы, просто взгляд, просто улыбка, но он сейчас вот смотрит на нее, и она ждет от него ответного хода. Сергей ответил сухо, почти без эмоций, по крайней мере, не так, как хотелось бы ей. В классе вновь зажужжали голоса: вопрос о теперь уже ненужном плакате был решен. Даша не могла понять, почему один ничтожный миг способен разрушить надежду, которая, быть может еще ничтожней, чем какой-то там миг. Он, конечно, поможет нарисовать, ведь это то, от чего Сережа никогда не отказывался. Но где-то на донышке безответного чувства Даша уже не надеялась на какой-то иной поворот событий, и сейчас ей хотелось немедленно заполнить образовавшуюся пустоту.
Суета в классе оказалась чем-то потусторонним. Она встала у окна и, глядя на тонкие мелкие листочки школьного аспарагуса, подумала, что он отныне никогда не увидит в ней прежнюю Дашу Миронову, потому что Даша Миронова теперь станет самой безобразной из всех девчонок.
Даша злилась на себя, на класс, на него, она ненавидела весь мир. Посмотрев на часы (до начала урока оставалось пять минут), девушка с нахмуренными бровями выпорхнула из класса, в дверях чуть не столкнувшись с Ниной Кириловной, которая, впрочем, не заметила ее. И подруги лишь после урока немного обсудили странное поведение Даши, а на уроке по старой доброй традиции было устроено надежное укрытие для решившейся на побег.
Еще сохранялась утренняя свежесть, особенно в аллее, где находилась Даша, будто пытаясь скрыться от самой себя. Ее тень запуталась в огромных тенях деревьев, а мысли путались в чувствах. Она думала, как ей вести себя с ним, что сказать, о чем умолчать, но в тоже время все эти вопросы меркли под проблесками радости от того, что он сегодня будет рядом с ней. Белоснежное мороженое успокоило почти уже воспламеняющееся сердце Даши. И, может быть, всю пустоту и бессмыслицу внутри нее должен был заполнить этот рождающийся огонек.
Даша гуляла в парке, в котором было почти безлюдно. Впервые она чувствовала пока еще странный для нее привкус одиночества. Ей хотелось идти туда, где не нужно было бы притворятся и играть свои обычные роли. «Когда изменится моя жизнь?» – задавала она себе вопрос, который по мере прогулки вдруг стал множиться, и вместо одного вопроса появились сотни других, таких же безответных. «Что происходит? Боже мой, я не узнаю себя! Да и кто я?...» – сидя на скамейке, размышляла она.
– Даша! Привет! Ты... А сколько времени? – неожиданно откуда-то появился и тут же обратился к Даше Антон; как всегда говорил быстро, словно его слова не поспевали за мыслями.
– Время? – очень мило хмуря красивые брови переспросила она. Антона это рассмешило, и он невольно поддался собственной иронии, воображая почему-то Дашу инопланетянкой.
– О, ты, наверное не от мира сего! Сообщаю тебе, что эта планета называется Земля и что на ней живу я – твой космический завоеватель!
Даша улыбнулась: ей показалось, что Антон в этот момент был единственным человеком, которого она знала, а сама она, действительно, чужачка.
– Антон, я не знаю, который час. А зачем тебе, космическому воину нужно время? Неужели ты собрался отвоевывать планету? – развеселилась Даша.
– Ну всю планету вряд ли... Хотя бы какую-то часть.
– Скажи, что ты делаешь сегодня, может быть, придешь ко мне? Нам нужно с тобой придумать какой-нибудь номер на Осенний бал, только так, чтобы это было смешно, – осенило вдруг Дашу.
– Я не знаю...
– Антон, ты что это? Хочешь, чтоб я тебя уговаривала немножко или очень долго и нудно?
– Нет, – сказал он тихо. – К тебе же должен прийти Сергей. Кажется, плакат, дорисовывать.
– А в чем проблема?
– Да ты права, это не проблема. Просто...
– Ладно, мы оба знаем, что все проще, чем мы думаем.
Они договорились, но как же многого он не сказал ей, и она ведь догадалась, что эта неожиданная встреча в парке была неслучайной.
Даша решила не строить грандиозных планов, в нее вселилась уверенность, что сегодня произойдет новый поворот в отношениях с Сережей.
С неземным воодушевлением она протерла в комнатах пыль, кружась с щеточкой, словно бабочка от цветка к цветку собирала не пыль, а пыльцу. В каком-то фильме она видела, как героиня проделывала те же домашне-бытовые трюки с пушистой щеткой в руках, а потом в дверь киношной любви постучался влюбленный герой и...
Даша открыла дверь, и на пороге стояли они оба, что удивило ее слегка, ведь она ожидала, что все будет немного по-иному.
– Привет! Заходите в мой космический фрегат, – поглядывая на Антона загадочно, в попытке заинтриговать Сергея, приглашала она их в свою обычную квартиру на седьмом этаже. Сергей однако не растерялся и добавил:
– Космический фрегат из девяти ярусов, летящий в бесконечном пространстве.
Вся троица обменялась между собой короткими взглядами, после которых, сначала ощутив неловкость, а потом еще нелепость, весело рассмеялись. Они прошли в комнату Даши, где на стене висели ее рисунки и многочисленные сувениры, амулеты, кулоны, привезенные ею из курортных городов, где провела почти все свое детство.
– Это моих родителей заслуга, – сказала она глядя на то, как увлеченно мальчики рассматривали ее богатства. Даша чувствовала себя, как королева воинов с отвоеванными трофеями.
– Интересно, что значит этот медальон? – спросил Сергей, указывая на удивительно большую с выграненным иероглифом монету.
– А, это японский знак Якумамба, – ответила Даша.
– Что? – переспросил Антон.
– Ну ребята, хватит всякие побрякушки разглядывать! Завтра Осенний бал, и пока у меня кое-какие идеи...
Даша рассказала им свой план проведения праздника, придумывая его по мере того, как возрастал интерес Сережи и Антона. Она была так увлечена замысловатыми вариантами сюжета, как если бы была сумасшедшим ученым, сделавшим невероятное открытие. Сережа заметил что-то необычное в ее глазах, какой-то блеск, что ли. Он думал, почти не слушая ее сценарий, о том, как говорил с ней в школе, да, впрочем, он не обращал на нее даже внимания. А сейчас вдруг понял ее такую, очень живую и веселую, почти что огненную Дашу Миронову. Она была похожа на легкую, с расписными крыльями, бабочку, и каждое ее слово касалось, наверное, всех цветов в ее со вкусом обставленной комнате, напоминавшей музей редких вещей.