Странное настроение Шахразады наполняло, казалось, весь сад. Нечто, изменившее сами волны мирового эфира, почувствовала и Герсими. Быть может, скорое появление малыша обострило все ее ощущения… Хотя и раньше ей не нужно было сосредоточиваться, чтобы узнать, что происходит вокруг.
Должно быть, потому Герсими почти не удивилась мгновенно пролетевшему дню – ведь еще вчера она ощутила нетерпение, сжигавшее невестку.
– Аллах всесильный, – пробормотала Герсими, когда солнце неожиданно быстро ушло за горизонт. – Ей все-таки это удалось. Она заставила даже солнце быстрее катиться по его вечной тропе!
– Какое счастье, – протянула Шахразада, опускаясь на шелка ложа, – что этот поистине бесконечный день уже прошел!.. Наконец я увижу его…
Сон, словно голодный тигр, буквально поглотил Шахразаду. Но перед ее глазами раскрылись не лесистые холмы горцев и лэрдов, а… иной дворец, стоящий, должно быть, на самом краю мира. Ибо из окон верхних покоев открывался изумительно прекрасный вид на бесконечные воды. Сколько хватало глаз, везде лишь волны играли в белом свете полуденного светила.
Она вновь была женой властелина и повелителя. Однако не женой халифа, а супругой всесильного императора, прекрасной Отами звали ее… Здесь, Шахразада знала это, у нее растет дочь – чуть слишком избалованная, иногда излишне строптивая, но при этом послушная и чуткая Битори. Та самая, что всего миг назад со слезами покинула родительские покои.
Императрица тяжело вздохнула:
– Что мы наделали, любимый! Этой девочке никогда не найти того, единственного!..
– Почему ты так думаешь, прекраснейшая?
– Потому что она вбила себе в голову, что надо обойти полмира. А ведь иногда любовь ждет тебя за поворотом коридора… У очага в дворцовой кухне…
Невольно голос Отами потеплел.
– Да, не знаю, как бы я жил дальше, если б в тот зимний вечер не спустился за саке…
– Или если бы послал кого-то из слуг… Например, моего мужа, Тонзо…
– Забудь о прошлом, родная. С той самой минуты, как я тебя увидел там, у очага, ты стала для меня единственной. Я помню как сейчас – ты снимала котел с кипящей водой… И негромко напевала ту самую танка, о которой говорила наша дочь…
Духом светел и чист,не подвластен ни грязи, ни илу,лотос в темном пруду -и не диво, что жемчугамизасверкала роса на листьях!..[1]
– Нет, любимый, – возразила императрица. – Это были весенние стихи… Я тоже помню тот безжалостный день. На кухне плиты пола обжигали холодом ступни – ведь гэта служанкам низшего ранга твой отец носить не позволял… И помню, что я грелась мыслями о весне и стихами о ней. Вот этими:
Капли светлой росысловно жемчуг на нежно-зеленыхтонких ниточках бус -вешним утром долу склонилисьмолодые побеги ивы…
Император тоже хотел возразить, но потом подумал, что это неважно. Куда важнее стереть с лица любимой жены озабоченность. И он поднялся с подушек, подошел к Отами и нежно поцеловал ее.
Для императора Тиродори жена всегда была светочем и радостью. Вот и сейчас он почувствовал, как нарастает в нем счастливое возбуждение. Он желал ее точно так же, как возжелал тогда, увидев босоногую красавицу с огромным котлом в руке. И точно так же, как тогда, ему было все равно, кто перед ним – служанка или императрица. Он знал лишь, что она – единственная, властительница его грез и любовь всей жизни.
Отами ответила на его поцелуй с неменьшим жаром. Любовь, которой не один день, а с десяток лет, подобна выдержанному вину. И вкус ее нежнее, и букет тоньше. Да, сейчас и император, и его жена прекрасно знали, что последует дальше. Но радовались мгновениям страсти, наверное, даже больше, чем в тот день, когда впервые смогли остаться вдвоем.
Императрица легко поднялась навстречу мужу. Воспоминания увлекли ее в те дни, когда она была лишь кухонной служанкой, а Тиродори – сыном владыки, великим принцем… Ей вспомнился тот чудовищный котел с кипящей водой, вспомнилось и обожание, что вспыхнуло в глазах наследника.
Тот огонь вспыхивает в глазах императора и сейчас, когда великие боги даруют императорской чете уединение.
Отами взяла мужа за руку.
– Пойдем, милый. Все уже готово!
– Что ты приготовила, волшебница?
– Ты же сам вспомнил тот холодный зимний день и кипящую воду… Нас ждет фуро[2].
Император улыбнулся.
– Фуро вместе с тобой… Это наслаждение.
Уют садового домика встретил Отами нежным ароматом жасмина – крохотный кустик, некогда посаженный в чудовищной каменной вазе, разросся, и теперь вся стена была украшена нежно-зелеными листьями. Словно насмехаясь над природой, жасмин цвел два раза в году. Отами объясняла это чудо только тем, что в триаде Огня всегда были волшебники, прекрасно понимающие и растения, и животных.
Тонкая перегородка отделила весь мир – наконец они остались вдвоем. Не император с императрицей, а просто два нежно любящих друг друга человека.
В комнате для омовений словно стоял туман – пар от горячей воды стлался над полом.
Отами сбросила одеяние, оставшись в тончайшей рубашке, которая лишь подчеркивала изящество ее фигуры. Император не стал медлить. В дальнем углу остались церемониальные одеяния, а рядом с огромной деревянной чашей слились в объятиях два тела.
Поцелуи Тиродори становились все настойчивее. Он старался оттянуть миг, когда придется разомкнуть объятия. Но Отами шепнула:
– Идем, любимый…
Прошел уже не один год, но сознание того, что она по-прежнему желанна, наполняло ее волшебной силой.
Она стянула через голову рубашку и шагнула в блаженный омут горячей воды.
– Иди сюда, мой император. Места хватит и для двоих…
Тиродори шагнул в горячую воду. На миг замер, давая Отами возможность полюбоваться своим телом – по-юношески стройным, но переполненным мощной, зрелой силой. Чаша для омовений была очень велика – в ней вполне можно было и сидеть, и лежать. Тиродори вытянул ноги так, что бедра жены оказались зажаты между ними. Она чуть свела ноги, и ее колени показались над поверхностью воды.
Обжигающе горячая вода, казалось, проникла в ее кровь – Отами была словно объята огнем. Ее тело жаждало отдаться на милость победителя. Ей хотелось ощутить горячий жезл любви в своих ладонях, а потом, быть может, вкус страсти на губах… Она мечтала насладиться тем, что этот мужчина, самый прекрасный и мудрый из всех мужчин подлунного мира – ее муж.
Сладкая дрожь волной пробежала по ее телу. Отами наслаждалась каждым мигом, радовалась нахлынувшему на нее возбуждению. Мягко она коснулась себя между ног, но Тиродори перехватил ее руку и положил себе на грудь.