Ассоциация писателей России будет главным образом определять участие и поддержку государства в литературных судьбах, в том числе и судьбах конкретных писателей.
Руслан КИРЕЕВ, критик, прозаик:
1. Союз писателей был для меня интересен прежде всего как структура, в рамках которой проводились обсуждения книг и журнальных публикаций, встречи с интересными людьми, различные дискуссии и творческие вечера. Сейчас это взял на себя, если говорить о Москве, Клуб писателей при ЦДЛ. И, по-моему, справляется с этим отлично.
2. Какова функция нынешних союзов (именно союзов) и для чего они вообще нужны, мне лично не очень понятно.
Высказывания участников I съезда писателей СССР
Мне кажется, что союз должен поставить целью своей не только профессиональные интересы литераторов, но интересы литературы в её целом. Союз должен в какой-то мере взять на себя руководство армией начинающих писателей, должен организовать её, распределить её силы по различным работам и учить работать с материалом прошлого и настоящего.
М. ГОРЬКИЙ
Разумеется, я не склонен проповедовать «уравниловку» в стране, которая дала и даёт тысячи героев, но требует сотен тысяч их. Но я опасаюсь, что чрезмерное расхваливание одних способно вызвать у других чувства и настроения, вредные для нашего общего дела, для нормального роста нашей литературы.
М. ГОРЬКИЙ
В основу развития украинского литературного языка мы кладём всё богатство языкового материала, созданное миллионами рабочих и крестьян в процессе борьбы за диктатуру пролетариата, в процессе построения социализма. Оказывая и в дальнейшем отпор попыткам архаизировать язык украинской литературы, попыткам лишить его интернациональных терминов или попыткам противопоставить его русскому языку, мы отбрасываем всякое упрощенчество, вульгаризаторство, нарочитую публицистичность.
И. КУЛИК
Стих-орнамент, т.е. связка слов, входящая в следующую связку путём подбора ритмического узора, низводит службу смысла, службу естественной сильной интонации на низшую ступень. Тогда слово начинает мстить, лишая такой орнаментальный стих его изобразительности, гибкости и жизненности.
Н. ТИХОНОВ
Если нелегко овладеть языком писателю романов, то ещё труднее задача эта для драматурга. В театре единственный объект искусства – человек, удивительный мир, заключённый в комочке нервов под черепной коробкой. Человек, определяющий своё бытие становлением в социальной среде.
А. ТОЛСТОЙ
Я перехожу сейчас к самому трудному вопросу – как же нам надо писать? Мы часто слышим – почему у нас нет классического советского романа – «Войны и мира» 1934 года. Этот упрёк построен на недоразумении. С огромной бережливостью наша страна относится к культурному наследию прошлого. Мы – не скифы и не беспризорники. Это фашисты жгут Гейне, а наши молодые писатели учатся и у Тютчева, хотя Тютчев был монархистом и царским цензором.
И. ЭРЕНБУРГ
В заключение несколько дружеских пожеланий. Когда кончится съезд и прилив слышанного, виденного и испытанного сменится отливом, я бы хотел, чтобы в тишине, обнажающей дно перед новым подъёмом, у каждого из нас осталось только одно существенное и совершенное, вся же лишняя, невесомая словесность оказалась унесённой переживаниями на съезде, мнениями на съезде, речами лучших из наших товарищей на съезде. А ведь их, к нашему счастью, было так много!
А. БЕЗЫМЕНСКИЙ
Теги: литературный процесс
На крыльях «Жаворонков»
Фото: Фёдор ЕВГЕНЬЕВ
В Театральном центре "Жаворонки" состоялся творческий вечер главного редактора «Литературной газеты» Юрия Полякова. На встречу с писателем собрались поклонники его произведений, любители словесности со всего Подмосковья. Юрий Михайлович поведал собравшимся о самых интересных перипетиях своего пути, поделился планами и размышлениями о современном литературном процессе. Слушателей интересовало мнение писателя об актуальных вопросах жизни России, об особенностях современного театра, о его предпочтениях в словесности. На все вопросы были получены развёрнутые ответы. Стоит отметить, что встреча проходила на фоне декораций спектакля театра «Крылья» «Одноклассники», поставленного по пьесе Юрия Полякова. Сам Театральный центр «Жаворонки» и происходящие в нём события в последний год стали весомым фактором жизни Подмосковья. Руководитель центра Ольга Кобецкая полна решимости превратить этот центр в культурный оазис региона. И, судя по уже достигнутым результатам, у неё это получится.
Во встрече приняли участие заместитель руководителя администрации Одинцовского района Т.Н. Медведева и глава поселения «Жаворонки» И.Ю. Васильева.
Один из зрителей после окончания вечера сказал, что после встречи с Юрием Поляковым у него выросли крылья. С этим трудно не согласиться. Чувство полёта ощущали все собравшиеся. А оно, как известно, чаще всего возникает от соприкосновения с подлинным искусством.
Соб. инф.
Теги: Юрий Поляков
Десница Туркова
Андрею Михайловичу Туркову исполняется девяносто лет. Этот почтенный возраст и этот взыскующий ум невольно и в каждого из нас вселяют некоторые надежды. По крайней мере одна определяющая столь просторно прожитого времени налицо - надо жить честно и прямо. О Туркове я впервые услышал от детского писателя Евгения Велтистова, в компании с которым начинался ещё в 60-е годы знаменитый звуковой журнал "Кругозор". Велтистов так и сказал, видимо, потому, что с Турковым Евгений работал в «Огоньке»: «Турков – это лучший критик». Возможно, возможно, но я помню прекрасное присловье, о лучшей, первой скрипке мира, ну можно скрипку заменить виолончелью. Знаменитый скрипач, или виолончелист, или пианист, услышав о себе такое, сказал: «Я не первая, я – вторая скрипка (виолончель, фортепиано), первых – много». Ну то, что Турков – возвращаюсь к теме – со своим голосом и своим взглядом на литературу в наш век литературной безвкусицы и критического плюрализма уже странновато, но бесспорно и, как говорится, и «для наших», и «для ваших». Ещё, конечно, если есть критики и писатели, одно прикосновение которых к тому, что ты пишешь, накладывает знак качества, то это, естественно, про Туркова.
Перечислять всего того, что написал Андрей Михайлович, я не стану – всё это, ну не все, конечно, на всё кишка тонка, есть в интернете, в «Википедии», но одно отмечу – это чувство редкой в литературе справедливости. В годы, когда бывшие соратники с энтузиазмом закапывали имя, память, творчество и отвагу Александра Трифоновича Твардовского, Андрей Михайлович Турков пишет о нём монографию – премия правительства России.
В каком-то смысле, и пусть простят меня за банальное и затёртое сравнение, Турков – это Дон Кихот в нашем нелёгком деле. Критик, постоянно занятый крупными, как сейчас говорят, литературными проектами, сфера которых Салтыков-Щедрин, Блок, Левитан, Тихонов, Луговской, продолжать можно долго, вдруг не только замечает, но и входит в клинч с любым автором, который нарушает кодекс литературной чести. Грозным здесь бывает Турков, и я не завидую ни историкам, ни писателям, ни литературной челяди, почувствовавшим на себе тяжёлую десницу Туркова.
Большое, как известно, рождается из малого, и я вряд ли взял бы на себя смелость писать об этом выдающемся критике и человеке, если бы двадцать с лишним лет не просидел с ним плечо к плечу за столом Государственной экзаменационной комиссии (ГЭК) в Литературном институте. Здесь тоже свои картины и сюжеты, которые можно развернуть. Не следует думать, что достаётся только студенческим дипломам. Мягкий и по-старомодному вежливый Турков умеет одним словом обуздать и вольного профессора. Но главное – последнее напутствие, последний, уже турковский семинар, одинаково полезный и для писателя, делающего первые шаги, и для профессора, в жизнь выпускающего своего студента. Здесь школа не только профессионала, но огромный личный опыт – в своё время студент Турков из аудиторий этого института ушёл на фронт. Кому же тогда знать, что делается в молодой честолюбивой душе? Я тоже многое взял за эти двадцать лет дипломных сессий – 40–50 дипломов очного отделения, 60–70 заочников, которые традиционно интереснее и богаче. Всё надо прочесть и обо всём иметь собственное суждение.
Но вот оценки поставлены, руки пожаты, и что же, мы каждый раз так и расходимся, не разделив друг с другом радость? И если вы думаете, что очень немолодой Турков уедет к себе домой на Ленинский проспект, не выпив солдатско-профессорскую рюмку водки, вы ошибаетесь. Солдат всегда солдат, даже если он уже давно генерал в литературе.