— Вы двое, тащите какую-нибудь доску, понесете его на ней, живо! А ты беги в лагерь, отыщи там хирурга и быстро с ним в лазарет. Чтоб он был готов к тому моменту, как этот человек туда поступит. Скажи ему, что Мената ткнули ножом.
— Слушаю!
Недогулявший солдат отсалютовал и, повернувшись, припустил по улице в сторону городских ворот.
Пока Катон занимался Менатом, Макрон осторожно приближался к вооруженному ножом легионеру. Тот успел уйти от толпы на противоположную сторону улицы, где так и стоял в напряженной позе, диковато следя за приближением центуриона.
Макрон с улыбкой протянул на ходу руку:
— Отчаянный, хватит на сегодня. Дай-ка мне свой нож, покуда еще бед не понаделал.
— Ублюдок сам напросился, — упрямо мотнул головой легионер.
— Уверен, что так оно и было. Позднее разберемся. А теперь дай его сюда.
— Не-ет, — густым от вина голосом протянул легионер. — Ты меня арестуешь.
— Арестую? — фыркнул Макрон. — Да это для тебя еще пустячок. Брось нож, а то ведь хуже будет.
— Ты не понял. Он, — легионер махнул ножом в сторону лежащего, — сплутовал, когда мы с ним в кости играли.
— Чего? — возмущенно выкрикнул чей-то голос. — Лжешь! Он все по-честному выиграл!
Послышался нестройный гам сердитого единодушия и не менее гневливого несогласия.
— Тихо!! — рявкнул Макрон.
Под его гневным взглядом все тут же прикусили языки. Выразительно помолчав, Макрон снова обратился к правонарушителю:
— Каково твое имя, звание и часть, легионер?
— Марк Метеллий Крисп, оптион, четвертая центурия второй когорты Десятого легиона! — безошибочно отчеканил тот и даже сделал неудачную попытку встать навытяжку.
— Дай мне свой нож, оптион. Это приказ.
Крисп опять помотал головой:
— Да не пойду я под караул из-за этого вшивого плута!
Макрон, поджав губы, чопорно кивнул:
— Хорошо же. Тогда мы займемся этим с утра, первым же делом. Я поговорю с твоим центурионом.
Он начал отворачиваться, от чего Крисп уже успокоенно переступил с ноги на ногу. Одним быстрым, как вихрь, взмахом Макрон выхлестнул руку вбок и жезлом хряснул легионера по черепу. Крисп грянулся оземь, выронив при этом нож. Макрон встал сверху с поднятой рукой, но бездыханное тело внизу не шевелилось. Макрон с удовлетворенным кивком опустил жезл.
— Вы четверо, — жестом указал он на людей из Второй Иллирийской. — Соскребите этот кусок дерьма и отнесите к нам в караульную. Пусть потомится там, пока я улаживаю вопрос с его командиром.
— А ну, постой!
Выступив из толпы, на Макрона надвинулся некто дородный — выше на голову и соответственно шире в плечах; рыжеватый свет фонаря подчеркивал жесткость его черт. — Я забираю этого человека в расположение Десятого легиона. Мы там сами со всем разберемся.
Макрон, не тушуясь, оглядел нежданного миротворца.
— Я уже отдал приказ. Этот человек состоит под моим арестом.
— Нет, он отправится со мной.
— А ты кто, позволь поинтересоваться? — сдержанно улыбнулся Макрон.
— Центурион из Десятого легиона, который говорит тебе, как все будет, — ответил тот с язвительной ухмылкой. — Заметь, не вшивый центурионишка вспомогательной когорты. А теперь хорошо бы, чтобы твои вспомогатели потеснились и…
— Подумать только, как тесен мир, — мечтательно вздохнул Макрон. — Так ведь и я, надо сказать, не центурионишка вспомогательной когорты. Я, чтобы ты знал, префект Второй Иллирийской. А жезл при мне — так, воспоминание старых дней. Когда я еще дослуживал центурионом Второго легиона.
Какое-то время второй офицер оторопело оглядывал Макрона, вслед за чем вытянулся в салюте.
— Вот так-то лучше, — кивнул Макрон. — А ты кто будешь, язви тебя?
— Центурион Порций Цимбер, господин префект! Вторая центурия третьей когорты!
— Ну вот что, Цимбер. Этот человек пока отдохнет у меня. Найди своего легата и объясни ему, что произошло. Пусть его подчиненный себя не распускает, так вот пырять ножом одного из моих.
Макрона отвлек тягостный стон с земли, где пострадавший от ножа, отчаянно дернувшись, оторвал с себя руку Катона. Снова вольно брызнула кровь.
— Где доска? Я же просил! — раздраженно крикнул Катон, снова зажимая рану и склоняясь над Менатом: — А ты лежи!
— Холодно мне, — горячечно поводя глазами, сказал Менат, действительно трясясь. — Знобит всего… И больно, пес его дери, ох больно…
— Крепись, — твердо сказал ему Катон. — Рану будем врачевать. Ты поправишься.
Небольшая толпа солдат с вкраплением вездесущих горожан стояла и молча глазела на страдания Мената и на то, как он прерывисто, с сипом дышит. Вот его затрясло, затем тело пошло судорогами, он весь мучительно напрягся и наконец с долгим, словно прощальным, выдохом затих. Катон прильнул ухом к его окровавленной груди и чуть погодя отстранился, отведя от ножевого ранения руку.
— Всё. Он отошел.
Секунду толпа молчала. Затем кто-то из иллирийцев прорычал:
— Тот выродок его убил. Все, не жить ему!
С гвалтом разгневанных, взывающих к мести голосов толпа разделилась надвое — велиты против легионеров. По обе стороны стиснутые кулаки, прочно упертые ноги; плечи, напрягшиеся в готовности ринуться в драку. Макрон, решительно встав между обеими стенками, вскинул руки.
— А ну, стоять! Хватит! Держать дистанцию, я кому сказал! — Со свирепым лицом он смотрел то в одну, то в другую сторону: мол, только попробуйте ослушаться. — Центурион! — кивнул он Цимберу. — Уводите своих людей обратно в лагерь, быстрее!
— Слушаю!
Цимбер, салютнув, пихнул ближайшего по направлению ворот:
— А ну, пошли! Давайте, давайте! Покуролесили, и будет!
Сердитыми толчками он сбивал негодующих легионеров в кучу, прочь от таверны и лежащего на улице тела. Кто-то из иллирийцев крикнул им вслед:
— Ничего, мы еще встретимся! Поквитаемся с вами за Мената!
— А ну, тихо! — прикрикнул Макрон. — Закрыть рты! Центурион Катон?
— Слушаю!
Катон встал, отирая запачканные кровью руки о тунику.
— Дать легионерам фору, затем вести наших обратно в лагерь. И смотреть, чтобы с арестованным ничего не случилось.
— Как быть с Менатом?
— Его тоже взять. Санитарам из лазарета готовить тело к погребению.
Ожидая, когда легионеры отдалятся на безопасное расстояние, Катон подобрался к Макрону и тихо заговорил:
— Пахнет скверно. Не хватало еще, чтобы когорта выходила в поход с зубом на легион, а он — на нас.
— Да, правильно все, — мрачно согласился Макрон. — И Криспу со смертью нашего человека тоже жизни не будет.