— Час пробил, дорогой. Там, — она указала направление веером, — Софи Колетт Уилки. Ну не хороша ли? Одни волосы чего стоят — густые, темные и блестящие, словно благородный мех норки. Точно такие же были у Бетан, у меня просто сжалось сердце, когда я сегодня утром увидела Софи. А какие у нее изумительные голубые глаза! Сияющие бриллианты чистейшей воды, разве не так? К сожалению, долговязая особа, которая стоит рядом с ней, не кто иная, как ее тетушка Роксана Рэдклиф. Она выглядит слишком молодо и даже не пытается казаться старше. Весьма неуместное поведение. Я рассчитывала увидеть даму средних лет и теперь крайне разочарована. Ты, конечно, понимаешь, что я имею в виду.
— Нет. Что ты имеешь в виду?
Судя по взгляду матушки, только совершеннейший олух мог не понимать столь очевидных вещей.
— Она непременно постарается отвлечь внимание от Софи. Это никуда не годится, и мне следовало так и сказать ей при первой же встрече. Увы, я слишком добра, кроме того, Роксана — родная сестра Бетан. Ты не находишь, что на Софи прелестное платье? Оно ей очень к лицу. Тебе не приходит на ум слово «принцесса», когда ты смотришь на нее?
Принц и Принцесса — идеальная пара, но Коринна не стала этого говорить, зная, что Джулиан тотчас вскинет бровь, да еще и возражать начнет, чего доброго. Главное — не переусердствовать. Ей не хотелось сердить его. В конце концов, он мужчина, а значит, признает мало-мальски стоящей только ту идею, которая созрела в мужской голове, лучше всего, в его собственной.
— Она довольно миловидна, — признал Джулиан. Действительно, Софи Уилки обладала почти идеальной фигурой и очаровательным лицом. Ее каштановые волосы и правда блестели, «словно благородный мех норки», и были взбиты, завиты и уложены самым причудливым образом. Трудно представить, сколько часов — или дней — ушло на создание такой прически. Принцесса?..
Коринна решила создать видимость объективности, а заодно прощупать почву:
— Откровенно говоря, она ужасно смуглая. Для меня это полная неожиданность.
— По-моему, золотистый цвет лица радует глаз, — возразил Джулиан, глядя отнюдь не на Софи Уилки, а на Роксану Рэдклиф.
Он в жизни не видывал такого изобилия умопомрачительно рыжих волос. Корона из великолепных кос, перевитых нежно-розовой лентой, оставляла впечатление изысканной простоты и очень шла своей владелице. Алебастровая кожа мисс Рэдклиф могла поспорить с белоснежной вершиной хребта Галлатин и даже с безупречно бледным лицом Девлина. Оттенок розового платья в точности совпадал с цветом лент, украшавших прическу. Пенные волны воздушных юбок порождали острое желание попробовать, каковы они на ощупь, а пышные короткие рукава-буфы были приспущены и обнажали сияющие белизной плечи. До сего дня Джулиан полагал, что розовое не сочетается с рыжим. Как он ошибался!
— Матушка, а твоя Софи Колетт ничуть не ниже, чем ее слишком молодая долговязая тетушка.
Коринна озабоченно сдвинула брови.
— Да, Джулиан, вынуждена с тобой согласиться. Весьма прискорбно, что она так выросла. Я сразу это заметила, но не стала ей ничего говорить, поскольку не вижу ровным счетом никакой возможности поправить дело. Слава Богу, ты очень высокий, и рядом с тобой ей не придется сутулиться. И все-таки бедняжке не повезло. Полагаю, любому джентльмену куда приятнее смотреть на девицу сверху вниз, чем встречаться с ней глазами на равных. — Она умолкла и несколько секунд изучала выражение его лица. — Признайся, дорогой, ее рост внушает тебе отвращение?
— Вовсе нет. В кои-то веки я буду танцевать без риска для собственной шеи.
Джулиан приготовился. Ему надо всего лишь встретиться с юной леди, быстро пригласить ее на вальс, отбарабанить какую-нибудь несусветную чушь про серп луны, проглядывающий сквозь тучи, и — свобода. Он сможет немедленно покинуть эту кошмарную выставку драгоценностей, эти оплывающие свечи, эти пальмы в кадках. Особенно ту, рядом с которой все еще стоял Ричард Лэнгуорт и сверлил, сверлил, сверлил его взглядом… Итак, он вырвется отсюда, окунется в ночную прохладу, пешком пройдется до порта и поищет людей, недавно прибывших из Константинополя. Его беспокоила «Голубая звезда». На днях он виделся с Харланом Уиттакером, но управляющий не получал о корабле никаких известий. Зато Харлан с удовлетворением сообщил, что последняя партия контрабандных товаров принесла очень и очень внушительный доход.
Матушка по-прежнему говорила без умолку, но Джулиан давно научился согласно кивать, размышляя о своих делах. Его вывела из задумчивости Роксана Рэдклиф. Она явно двигалась в их сторону, грациозно прокладывая путь сквозь толпу и увлекая за собой Софи.
— Она действительно слишком молода для опекунши. Вероятно, тебе придется взять под свое покровительство их обеих, — заметил он.
— Джулиан, не надо преувеличивать. Она не юная барышня, а старая дева, и сама мне об этом сказала. А еще она сказала, что ей вообще не нужен муж. По словам мисс Рэдклиф, ее совершенно не интересуют джентльмены, и она приехала в Лондон на светский сезон исключительно ради Софи. Если она говорит правду — в чем я сильно сомневаюсь, поскольку я не гак глупа, — тогда ей не откажешь в здравом смысле. Какое там замужество при таких варварски рыжих волосах! Кто станет восхищаться подобным безобразием? Силы небесные, — матушка внезапно перешла на трагический шепот. — На нас надвигается моя проклятая невестка. Лорелея. За что мне такое испытание? Почему так скоро? Боже, чем я прогневала тебя? Какой грех невольно совершила? Даже не знаю за собой настолько тяжелых проступков, хотя, — она вздохнула, — мне следовало помягче отвергнуть притязания благочестивейшего мистера Динвитти. Ноя не сдержалась, и вот наказание.
— Мужайся, — произнес Джулиан и, обернувшись, увидел Девлина. Тот проплыл мимо, кружа в вальсе прелестную юную особу. На губах племянника играла знаменитая ироническая усмешка, его темная бровь была элегантно выгнута, но все это предназначалось очаровательной партнерше. Джулиану достался лишь короткий кивок.
Между тем мисс Уилки и мисс Рэдклиф подошли совсем близко.
А дражайшая Лорелея, герцогиня Брабант, и того ближе. Сам высокородный герцог, уловив, куда направляется его супруга, моментально развернулся и нырнул в двери карточной гостиной. Зачем, спрашивается? Ведь он принципиально не садился за карточный стол. Ответ прост и очевиден: хорошо зная своих родственниц — жену и мачеху, — его светлость предвидел, что между ними развернется кровавая битва, и ни в коем случае не желал при этом присутствовать. Мудрый человек.
Матушка стиснула руку Джулиана.