Читать интересную книгу Верхний этаж - Александр Власов

— Так не бывает! — удивленно возразил Семен — он всерьез принял эти слова.

— У нас бывает! — доверительно сообщила Зоя и засмеялась, вспомнив что-то забавное. — В прошлом году мы зимой костер из карт разожгли — весь снег во дворе растаял. Представляете, сколько колод было!.. Проиграли все, кто эти карты покупал.

— Обыскивали? — зло усмехнулся Семен.

— Что ты! — воскликнула Зоя возмущенно. — Я бы первая против выступила!.. Ребята сами отдали! Провели общее собрание — летучку минут на пять — и по-честному договорились: как решит большинство, так и будет. Голосование было тайное, а в счетную комиссию выбрали самых заядлых картежников. Они и подсчитали: за карты — тридцать шесть процентов, против — шестьдесят четыре. На следующий день комендант выставил в общежитии ящик. В него и бросали карты, а потом — в костер.

В подобные чудеса ребята верят неохотно. Но есть люди, которых нельзя заподозрить даже в самой крохотной лжи. И не поймешь, не отгадаешь, почему они внушают полное доверие. Внушают — и все! Зоя была из таких людей. И хотя ребята почти совсем не знали ее, никто не подумал, что история с картами — сказка для новичков.

— Я ничуть не преувеличиваю, — добавила Зоя. — Как же по-другому, если дано слово? — Она подошла к Семену. — Вот ты, Сеня… Если бы дал слово сделать так, как решит большинство, ты разве не сдержал бы его?

— Крепче моего слова не найдете! — хмуро ответил Семен.

— Значит, и ты бы бросил в ящик карты?

— Сказано — сделано!

— Я так и знала! — обрадовалась Зоя и вернулась к учительскому столу. — До обеда у нас больше часа. Давайте проведем наше первое комсомольское собрание.

Семен встал, собираясь выйти из кабинета.

— Подожди! — попросила Зоя. Она помнила, что в этой группе один Семен — не комсомолец, и не хотела, чтобы по этой причине он оказался на отшибе. — Мальчики! Есть предложение — разрешить всем, кто еще не вступил в комсомол, присутствовать на собрании с правом совещательного голоса. Как вы смотрите?

Возражений не было, и Семен остался. Он ушел бы, если бы говорили только о нем. Подачек ему не надо! Но Зоя сформулировала свое предложение так, словно оно касалось не одного Семена.

— Нам нужно выбрать комсогрупорга, — продолжала Зоя. — Дело это ответственное и сложное, потому что вы еще плохо знаете друг друга. А ошибиться нельзя — хороший человек нужен!

Она помолчала — дала ребятам возможность подумать и уже хотела высказать мнение комитета комсомола — назвать кандидатуру Олега Самоцветова, но ее опередил Семен.

— Не ошибемся! — неожиданно заявил он.

Ему хотелось помочь Зое, которая, как он думал, попала в затруднительное положение. Каждый будет выдвигать своего дружка-приятеля, начнется бесконечный спор, и ей не справиться с оравой незнакомых мальчишек. Их нужно опередить! И он торопливо выкрикнул:

— Профессора надо выбрать!

— Это кто же такой? — вместе с ребятами засмеялась Зоя.

— Меня? — испуганно вскочил Олег и завертел головой, растерянно оглядывая смеющиеся лица мальчишек. — За что?

Вопрос прозвучал так, будто Олег спрашивал, за что собираются наказывать его. Смех стал еще громче, но слышался в нем одобрительный настрой. И на физике, и особенно на английском Олег показался толковым парнем. Смеялись над прозвищем, которое дал ему Семен, над растерянным видом Олега, но все были не прочь поддержать его кандидатуру.

Была довольна и Зоя.

— Скажу вам по секрету — я тоже хотела рекомендовать Олега Самоцветова. Во-первых, учился он очень хорошо — почти круглый отличник.

— Почти не считается! — крикнул Олег.

— Ничего! Русский ты у нас подтянешь до пятерки, — заверила его Зоя. — Во-вторых, Олег был в школе активным комсомольцем. Грамотой награжден!

— Смотря за что! — опять крикнул Олег, готовый сейчас всячески принизить себя. — За ерунду — за макулатуру!

— Ты подумал, что говоришь? — с грозным видом спросил Семен, — Макулатура — дело государственной важности!

Но Олегу было не до шуток.

— Не смогу! Не умею!.. Не выбирайте! — взмолился он. — Вам же хуже будет!

— Не умеешь — научим… Соглашайся! — попросила Зоя.

— Завалю! Всю работу завалю! — пригрозил Олег.

— А мы поправим. — Зоя подошла к нему, положила обе руки на плечи и заставила его сесть. — Я сама помогать тебе буду. Честное слово!

Олег еще долго сопротивлялся. Он снова вскакивал, выкрикивал свои возражения, но все они были неубедительными, а о главной причине отказа он сказать не мог. «Вот тебе и отсидел спокойный годик в училище!» — подавленно подумал он, когда после голосования Зоя поздравила его и еще раз пообещала свою помощь.

Поздравил Олега и Семен — шмякнул его ладошкой по спине и спросил:

— Теперь тебя на вы величать или как?

Олег болезненно поморщился и с тоской подумал о потерянном дне. Ни одного выученного параграфа! И вдобавок две нагрузки — английская и комсомольская! Если так пойдет и дальше, рухнет весь его план, казавшийся таким безупречным! Не бежать ли отсюда, пока не поздно? Но эта мысль скоро улетучилась из головы. Он уже стал привыкать и к уютной комнате в общежитии, и к чистой постели, и к столику в столовой. Отказаться от всего этого и бежать неизвестно куда было не по силам.

Гвоздь

Что такое миллион? Если бы кто-нибудь не поленился и сложил в стопку миллион листов обыкновенной бумаги, то эта бумажная колонна была бы, говорят, не ниже Исаакиевского собора. А миллион кирпичей? Трудно представить такую колонну!

Когда Никите Савельевичу нездоровилось, он, лежа в постели, пытался иногда подсчитать, сколько кирпичей прошло через его руки за тридцать пять лет работы каменщиком. Получалось никак не меньше миллиона. Это была его основная профессия, и владел он ею виртуозно. Знал он и другие строительные специальности и считал, что хороший работник должен уметь пользоваться любым инструментом.

В училище Никита Савельевич готовил каменщиков высшей квалификации, но первые практические занятия он всегда проводил по другим видам работ, потому что многие мальчишки не могли отличить рубанок от фуганка и стамеску от отвертки, а о мастерке и не слыхивали никогда.

Привел Никита Савельевич группу Олега Самоцветова в столярную мастерскую. Ровными рядами стояли там верстаки. На каждом — богатый набор необходимых инструментов и неоструганная доска с карандашной пометкой: «150×25×2 см».

Мальчишки — народ гордый, заносчивый. Думается им, что знают они и умеют если не все, то почти все. А уж как пилить и чем строгать — об этом лучше им и не говорить: засмеют и слушать не станут. Надо, чтобы они поработали хоть чуть-чуть. Когда дело у них не заладится — тогда можно рассказывать им и показывать. Ну а если они справятся с заданием — еще лучше. Обойдутся и без азбучных истин. Только редко так бывало.

— Доски видите? — спросил Никита Савельевич. — На них указаны размеры: длина, ширина и толщина. Обработайте по штучке — опилите, построгайте. Постарайтесь, чтобы я заноз в пальцы не насажал, когда принимать работу буду.

— А зачем даром материал переводить? — возразил Петька Строгов и удивил всех, потому что редко подавал свой голос. — Я стругать умею… Ну, остругаю — что дальше?.. В топку?

Никита Савельевич и сам не любил работать впустую, даже если это учебная работа. Он мог бы объяснить, что доски нужны библиотеке училища. Они и размечены были не случайно, а строго по размерам дополнительных стеллажей для новых книг. Но мастер пока не сказал, куда пойдут доски. Ему понравилось хозяйское отношение к материалу. Если Петька не придумал это лишь для того, чтобы не работать, — честь ему и хвала! А как проверить?

— Хорошо. Могу подыскать тебе другую работу.

— Что-нибудь полезное! — попросил Петька. — Чтобы сделал — и сразу всем видно!

Мастер повернулся к входной двери и указал на верхний наличник. Масляная краска на нем кое-где взбугрилась и растрескалась. Пройдет месяц-другой — она совсем отстанет и отвалится.

— Изъян видишь?

— Вижу, — кивнул Петька и вдруг обозлился. — Руки бы обломать — по сырому дереву красили!

Никита Савельевич одобрительно улыбнулся.

— Косметику навести сможешь?

— Смогу, если дадите шпатель, краску и кисть.

Уже по одному тому, что перечислил Петька, мастер понял: паренек знает дело.

— Все тебе будет! — еще добрее улыбнулся он. — Выбери помощника и сходи в подвал за стремянкой.

Петька раздумывал недолго: Семен — ненадежный помощник, а Олег, наверно, и кисти в руках не держал.

— Борис! Пойдем со мной, если хочешь.

Особого желания столярничать или малярничать у Бориса Барсукова не было, но из двух одинаково безразличных для него дел он выбрал второе. С Петькой все-таки лучше, чем одному возиться с доской. И они вдвоем ушли за стремянкой.