Читать интересную книгу Подарок тролля - Сакариус Топелиус

Так они и сделали.

Мама постелила Нинни в восточной мансарде, где как раз никто не жил. Серебряный колокольчик прозвучал вслед за шажками невидимки вверх по лестнице, напомнив маме о кошке, которая когда-то жила у них. Рядом с кроватью на тумбочке мама выстроила в ряд яблоко, стакан с соком и три полосатые карамельки, которые поровну делили на всех по вечерам. Потом она зажгла свечу и сказала:

— Теперь, Нинни, спи. Спи вволю, столько, сколько сможешь. Я утром оставлю кофе под грелкой, так что он будет теплым. А если ты, Нинни, испугаешься или чего-нибудь захочешь, нужно только спуститься вниз и позвонить в колокольчик.

Мама увидела, как одеяло поднялось и накрыло какой-то очень маленький холмик, а в перине была ямка. Мама спустилась к себе вниз, отыскала и вытащила из ящика старинные бабушкины заметки о Безошибочных домашних средствах лечения. От дурного глаза. От хандры. От простуды. Нет, все не то! Мама листала тетрадь и искала. Напоследок она нашла в самом конце запись, сделанную, когда бабушкина рука уже стала дрожать, а почерк совсем изменился: «Если очертания какого-либо из ваших знакомых начинают расплываться, как в тумане, и их уже трудно разглядеть…» Ну вот! Наконец-то! Вот спасибо! Мама прочитала довольно сложный рецепт. И тут же принялась готовить Безошибочное домашнее средство для лечения Нинни.

Колокольчик, звеня, спускался вниз по лестнице: один шажок в минуту и маленький перерыв перед следующим. Муми-тролль все утра ждал этих шажков. Но самым интересным сегодня был вовсе не серебряный колокольчик. Самое интересное были лапки. Лапки Нинни, которые шагали вниз по лестнице, очень маленькие лапки с боязливыми крошечными пальчиками, тесно прижавшимися друг к другу. Видны были одни только лапки, и это было ужасно.

Спрятавшись за печкой, Муми-тролль завороженно уставился на эти лапки, которые уже вышли на веранду. Нинни пила кофе. Чашка поднималась и опускалась. Нинни ела бутерброды с джемом. Чашка одиноко проплыла на кухню, где ее вымыли и поставили в шкаф. Нинни была очень аккуратной малышкой.

Муми-тролль ринулся в сад и закричал:

— Мама! У нее появились лапки! А теперь лапки видны еще больше!

«Охотно верю, — подумала мама, сидевшая на верхушке яблони. — Бабушка была мастерицей своего дела, да. Хорошо, что я придумала подмешать Безошибочное домашнее средство еще и в кофе Нинни».

— Отлично! — сказал папа. — А еще лучше будет, когда она предъявит нам свою мордашку. Почему-то меня очень удручает, когда приходится беседовать с личностями, которых не видно. И которые тебе не отвечают.

— Тсс-с! — предостерегла его мама.

Лапки Нинни виднелись в траве между опавшими яблоками.

— Привет, Нинни! — крикнула Мю. — Ты спала, как свинушка! Когда ты предъявишь нам свою мордочку?! Должно быть, пятачок у тебя жутковатый, раз тебе пришлось сделаться невидимкой!

— Тише ты, — прошептал Муми-тролль. — Она обидится.

Подойдя к Нинни, он заискивающе произнес:

— Не обращай внимания на Мю! Она страшная грубиянка. У нас ты в полной безопасности. И вовсе незачем тебе думать об этой ужасной тетке. Она не сможет прийти к нам и утащить тебя…

В тот же миг лапки Нинни побледнели, и их едва можно было разглядеть в траве.

— Дорогой мой, ты осленок! — рассерженно сказала мама. — Уж ты-то можешь понять: нечего напоминать ребенку о такой беде. Собирай лучше яблоки и не городи чепуху.

Все стали собирать яблоки.

Лапки Нинни снова мало-помалу приобрели свои очертания и полезли на дерево.

Стояло прекрасное осеннее утро, мордочка в тени чуть замерзла, но на солнце было тепло, почти как летом. После ночного дождя все вокруг было мокрое и отливало яркими, сверкающими красками. Когда все яблоки собрали (или стряхнули с дерева), папа вынес в сад самую большую соковыжималку, и все стали готовить яблочное пюре.

Муми-тролль вертел ручку, мама клала яблоки в соковыжималку, а папа носил банки с пюре на веранду. Малышка Мю сидела на верхушке дерева и распевала Великую яблочную песню.

Вдруг раздался звон стекла.

Бац! И посреди садовой дорожки уже лежит высокая горка пюре, ощетинившаяся осколками стекла. А рядом с горкой мелькнули лапки Нинни, которые быстро побледнели и исчезли.

— Вон оно что! — произнесла мама. — Это та самая банка, которую мы всегда отдаем шмелям. А теперь нам не придется тащить ее на луг. И бабушка моя всегда говорила, что если уж земле приходится выращивать плоды, то в конце осени надо сделать ей ответный подарок.

Лапки Нинни вернулись назад, над ними уже торчала пара худеньких коленок. Над коленками смутно мелькал подол коричневого платьица.

— Я вижу ее ножки! — закричал Муми-тролль.

— Поздравляю! — сказала Малышка Мю, выглядывая с верхушки яблони. — Все наладится. Но почему она ходит в таком табачно-коричневом платье, одна Морра знает.

Мама, кивнув самой себе, подумала о своей мудрой бабушке и о ее лечении Безошибочными домашними средствами.

Нинни едва слышными шагами кралась за муми-троллями целый день. Они оборачивались при звуках колокольчика, следовавшего за ними по пятам, и Нинни уже не казалась им такой чудной.

Вечером они почти забыли про нее. Но когда все легли спать, мама вытащила из своего сундука пунцовую шаль и стала шить из нее маленькое платьице. Когда платьице было готово, мама отнесла его в восточную мансарду, где свет был уже погашен, и осторожно повесила на стул. А потом подшила кусок оставшейся материи и завязала из нее бант для волос.

Маме было страшно весело. Это было все равно что снова шить платье кукле. А самое интересное — даже не знать, какие волосы у этой куклы — золотистые или черные.

Назавтра Нинни надела новое платьице. Она была видна уже до самой шейки и, спустившись вниз к утреннему кофе, сделала книксен и пискнула:

— Большое спасибо!

Все семейство так смутилось и разволновалось, что никто не нашелся что сказать. И кроме того, никто толком не знал, куда надо смотреть, когда разговариваешь с Нинни. Все, конечно, пытались задержать взгляд чуть повыше колокольчика, где предположительно были глазки Нинни. Но, по правде говоря, взгляд соскальзывал вниз и задерживался на том, что было видно. А это ведь не совсем вежливо.

Папа откашлялся.

— Так приятно, — начал он, — что Малютку Нинни сегодня видно гораздо лучше. Чем больше видишь, тем веселее…

Громко расхохотавшись, Мю постучала ложкой о стол.

— Хорошо, что ты начала болтать, — заметила она. — Если бы еще тебе было что сказать! Может, ты знаешь какие-нибудь интересные игры?

— Нет, — пискнула Нинни. — Но я слышала, что некоторые умеют играть.

Муми-тролль был в восторге. Он решил научить Нинни всем играм, какие только знал сам.

Выпив кофе, они втроем спустились вниз к реке и начали играть. Но Нинни оказалась совершенно несносной. Она приседала и делала книксены и совершенно серьезно произносила: «Ясное дело», причем произносила очень приятно и естественно, но при этом все совершенно определенно понимали, что играла она из вежливости, а не ради забавы.

— Ну беги же! — кричала Мю. — Выходит, ты даже прыгать не умеешь!

Тоненькие ножки Нинни послушно бегали и прыгали. Затем она снова застывала на месте, свесив ручки. Пустой вырез платья чуть пониже колокольчика казался каким-то странно беспомощным.

— Ты что, ждешь, пока тебя похвалят, а? — кричала Мю. — Чего ты такая дохлая? Хочешь, чтобы я тебя поколотила, а?!

— Лучше не надо! — покорно пискнула Нинни.

— Она не умеет играть, — озадаченно пробормотал Муми-тролль.

— Она не умеет злиться, — сказала Малышка Мю. — Это ее главный недостаток. Послушай, ты, — продолжала Мю, подступив вплотную к Нинни и бросая на нее грозные взгляды, — у тебя никогда не будет собственного лица, пока ты не научишься драться. Поверь мне!

— Ладно! — согласилась Нинни, осторожно отступая назад.

Но от ее согласия лучше не стало. Наконец они отказались от мысли научить Нинни играть. Забавные истории ей тоже не нравились. Она всегда смеялась невпопад. И на того, кто рассказывал, это действовало удручающе. Так что ее оставили в покое.

Дни шли, а у Нинни по-прежнему не было лица. Все уже привыкли к тому, что ее пунцовое платьице следует по пятам за Муми-мамой. Стоило маме остановиться, как звон серебряного колокольчика тут же умолкал, но, как только она снова шла вперед, тот начинал звонить. Чуть повыше платьица колыхался в воздухе пунцовый бант. Это производило довольно странное впечатление.

Мама по-прежнему вливала в Нинни бабушкино Безошибочное домашнее средство, но ничего не помогало. Тогда, отложив его в сторону, она подумала, что обходились же в старину без головы и, быть может, Нинни не особенно красива.