Читать интересную книгу Торпи - Александр Парфентьев

Гора склонилась над ним. Торпи приготовился защищаться, но с рваным боком и лёжа на спине делать это было очень неудобно. Ему ничего не оставалось, как громко запищать на страшную лапу с толстыми пальцами, потянувшуюся к нему.

— Да это же бобер! — гора вдруг затряслась, извергая из себя отрывистые кашляющие звуки. — Вот так номер! А я сначала подумал, что это белка-летяга, только откуда она могла взяться в наших краях? Но бобер?! Как он умудрился залететь к нам в окно, если до реки не так уж и близко? Да и не любители они по воздуху летать!

— Ну какая разница, папа? — ответил десяти бочонкам человеческий ребёнок. — Ему больно, его надо полечить.

— Возьми в аптечке бинт и перевяжи его. А я схожу во двор, гляну, что там за шум.

На то, что творилось снаружи, и правда стоило посмотреть. Торпи так бы и сделал, если бы не боль в боку, от которой в глазах плясали разноцветные круги.

А дело было вот в чем, — крысы, спрыгивая с сарая, случайно задели засов на дверях, и они распахнулись. И теперь по всему двору с громким кудахтаньем носились куры, а собаки с лаем их гоняли. Стоял такой невообразимый гвалт, что его было слышно, наверное, даже в лагере серых разбойников.

Но всё это совершенно не интересовало человеческого ребёнка, который осторожно разглядывал рану на боку у бобрёнка.

— Ты ведь потерпишь, да? Ты не будешь меня кусать? — ласково приговаривала девочка, срывая с бинта бумажную упаковку.

Торпи конечно не понимал о чем она говорит, но от девочки исходила такая доброта и ласка, что ему и в голову не пришло кусаться. Бобренок стерпел всю боль, которая обжигала его, пока девочка промывала рану и забинтовывала ему бок.

— Вот и молодец, вот и умничка! — повторяла она каждый раз, когда приподнимала бобрёнка над полом, чтобы пропустить под ним бинт.

Но тут в комнату опять ворвалась гора.

— Они задушили четырёх кур и одного петуха! — загромыхал страшный человек. — Я убью этих тварей! И зачем только я купил их?

— Не убивай их, папочка. Лучше отдай соседу, ведь он давно хотел завести сторожевых псов.

— Вот завтра же и отдам! От воров мы и ружьём прекрасно защитимся, а на крыс поставим ловушки. Я видел в городе прекрасные капканы, куплю тысячу штук и расставлю вдоль всех стен. Ни одна зараза не проберётся!

— Вот и хорошо, — согласилась с отцом девочка.

— Ну, а как поживает твой Летягин? — спросил человек, присев рядом с дочерью.

— Он такой молодец, папа! Ни разу не запищал, пока я его перевязывала.

— И за палец не укусил?

— He-а!

— Поразительно… Но всё равно, давай-ка посадим его в клетку. Мало ли что. В клетке ему самому спокойней будет. А когда подлечится, выпустим в реку. Тут недалеко остров есть, Бобровым зовётся, вот там и выпустим.

Человек ушёл, но вскоре вернулся, и Торпи не успел даже сообразить, что произошло, как его вдруг подняли, потом опустили, и он очутился за металлической решёткой. Дверца клетки захлопнулась, и бобрёнок догадался, что в это утро он уже вряд ли увидит маму.

Глава двенадцатая,

в которой бобрёнка несут на экскурсию к реке

Убаюканный тишиной, бобрёнок уснул. Ему снился страшный сон. Огромные лохматые чудовища, от которых бобренок отбивался хвостом и бежал со всех ног, потом летел, потом снова бежал, но, несмотря на все эти ужасы, бобренок каким-то непостижимым образом чувствовал рядом с собой материнское тепло, которое оберегало его от всех напастей.

Его разбудил луч солнца. Торпи посмотрел по сторонам и, увидев прутья решётки, сразу же вспомнил все события прошедшей ночи. Сначала он испугался, что это случилось именно с ним, затем удивился, поняв, что каким-то чудом выжил в той ужасной схватке. Но в следующую минуту он с тревогой подумал о крысах. Спаслись ли они? Что означал тот жуткий визг, который раздавался ночью за окном? Может так собаки расправлялись с непрошеными гостями? А потом они добрались до поленницы и убили его отца! Бобрёнку было трудно думать об этом и, когда пол под ним неожиданно закачался, он даже обрадовался.

— Проснулся, Летягин? — послышался ласковый голос, такой знакомый, такой добрый, что Торпи пискнул от счастья.

Он даже не обратил внимания на острую боль в боку. Его осторожно взяли и перенесли из клетки на подоконник. Ветерок подул бобрёнку в нос, и ему полегчало. Девочка поставила перед Торпи миску с водой, он с наслаждением напился, а потом посмотрел вниз во двор.

При свете дня дерево казалось ниже, а забор ближе. По всему двору ветер перекатывал какие-то белые пушистые комочки, но они не походили на крысиную шерсть, и Торпи окончательно успокоился. У него появилась надежда, что все разбойники благополучно унесли свои лапы.

— Смотри, улетит опять! — раздался сзади громкий голос.

— Не улетит, — ответила девочка. — У него же нет крыльев. Знаешь, папа, я не спала и все думала — как же бобрёнок попал в окно? Его как будто кто-то зашвырнул…

— Да дочка, каких только чудес на свете не бывает, — ответил отец. — Когда-то я прочел, что на одну деревню пролился дождь из лягушек.

— Лягушачий дождь?! — засмеялась девочка в полном восторге.

— Ну да, самый настоящий дождь, только вместо капель в нём были болотные квакши. Должно быть, их принесло издалека ураганом.

— А может и нашего бобрёнка ураганом принесло?

— Да вроде тихо этой ночью было, если не считать собачьего безобразия. — Отец девочки махнул рукой и проворчал: — Что толку гадать. А вот то что теперь в город придется плыть за новым стеклом — это яснее ясного… Заодно и ловушек куплю. Пока твой летяга ранен можешь его отпускать, но как только ему станет получше, советую держать бобра в клетке, а то еще в капкан угодит. Придется ему потом и лапу лечить.

— Хорошо, папа. А что едят бобры?

— Они, дочка, корой древесной питаются. Это ж дровосеки. Да ещё какие! Зубы острее бритвы — деревце в руку толщиной в два счёта перекусят. Так что будь поосторожней со своей игрушкой.

— А где мне кору взять?

— Они ещё и не всякую есть будут. Сходи на реку, наломай молодых ивовых побегов — вот уж лакомство для бобров, лучше не бывает, что для тебя конфеты.

— Как здорово! — улыбнулась девочка. — Я с бобриком пойду. Можно?

— Только посади его в клетку, — посоветовал отец. — Больной он ещё. Если в воду прыгнет — погибнет.

И Торпи вновь упрятали за решётку.

От задней калитки до самого берега были выстроены высокие длинные мостки, по которым девочка быстро добралась до реки. Она поставила клетку на доски, а сама спрыгнула в ивовые заросли. Молодые веточки ломались легко, и она вскоре насовала в клетку целую гору лакомства. Торпи был приятно поражён такой заботой. Он с аппетитом схрумкал несколько побегов, а потом принялся глядеть на воду. В этом месте река была такой широченной, что не было видно противоположного берега. Маленькому зверьку трудно было представить эту бесконечность, он с волнением принюхивался к ветру и прислушивался к мягкому плеску волн. Вода здесь не журчала, её ровное и неторопливое течение не теребило душу, и бобрёнок, положив голову на лапы, даже прикрыл глаза, чувствуя полное умиротворение.

— Тебе ещё рано туда, — сказала девочка и вздохнула. — Неужели мы и правда выпустим тебя на волю? А так к тебе привыкла, Летягин! Мне будет ужасно грустно без тебя…

Торпи почувствовал, что настроение маленького человека изменилось и он повернул к девочке озабоченную мордочку.

— Нет-нет, не бойся! Я обязательно выпущу тебя, обещаю! Только не сейчас. Вот окрепнешь, рана заживёт, тогда и выпущу.

Торпи улыбнулся, высунув язычок.

— Нет-нет, не бойся! Я обязательно выпущу тебя, обещаю! Только не сейчас. Вот окрепнешь, рана заживёт, тогда и выпущу.

Торпи улыбнулся, высунув язычок.

Глава тринадцатая,

в которой к Торпи неожиданно заявляются гости

Весь день девочка ухаживала за бобрёнком, а он купался в этой заботе и уже начинал подумывать, что и в клетке тоже неплохо живется. Хозяйка кормила его, поила, играла вместе с ним и позволяла бегать по комнате — о большем нельзя было и мечтать. Но вот стены дома погрузились в темноту, ночные звуки наполнили комнату, и в груди у Торпи что-то защемило. Всё-таки это был чужой дом. Бобрёнок затосковал по тёплой подстилке из опилок в родном бочонке, и ему сделалось так тяжко на душе, что малыш тихонько заскулил.

Всю ночь Торпи не сомкнул глаз, бродя из угла в угол клетки. Он пробовал сбежать, но прутья были такими прочными, что его острейшие резцы не оставляли на них даже царапин. К утру Торпи лежал едва живой. Девочка испугалась, она подумала, что малыш умирает, и позвала отца.

— Да всё с ним хорошо, — сказал человек, поставив на подоконник ящик с инструментами. — Он по воде тоскует. Бобёр без воды — что песня без музыки. Вот заживёт ранка, отвезём его на Бобровый остров.