Читать интересную книгу Дом Скорпиона - Нэнси Фармер

Постепенно он пришел к выводу, что Селия о нём забыла, что она никогда не придет и не спасет его. Эта мысль причинила такую боль, что Матт поспешно выбросил ее из головы. Он пытался не думать о Селии, а когда всё-таки думал, то сразу же старался подумать о чём-нибудь другом — светлом и приятном. Мало-помалу он начал забывать, как она выглядит: на смену реальному человеку пришел некий смутный образ, однажды увиденный им во сне.

Худо-бедно Матт всё-таки пытался бороться со скукой, грозившей захлестнуть его с головой. Он начал прятать в опилки остатки еды — не для того, чтобы съесть их потом, а чтобы привлечь насекомых. Окно было не застеклено, и сквозь решетку в комнату частенько залетали всевозможные мелкие существа.

Сначала он приманил ос огрызком яблока. Потом, польстившись на кусок протухшего мяса, к нему в гости пожаловала великолепная жужжащая муха. Она уселась на мясо, словно ее пригласили на званый обед, и, предвкушая трапезу, принялась потирать мохнатые лапки. Вскоре Матт обнаружил в мясе копошащихся червяков и стал следить, как они растут. Постепенно червяки превратились в точно таких же жужжащих мух. Всё это было ужасно интересно.

А еще, конечно же, были тараканы. Мелкие, коричневые, с трудом прокладывали себе путь в опилковых джунглях; большие, кожистые, летали по воздуху, гудя, как тяжелые бомбардировщики, и Роза, завидев их, пронзительно визжала.

— Ты чудовище! — кричала она. — Не удивлюсь, если окажется, что ты их ешь!

Да, насекомые приносили массу удовольствия.

В один чудесный день между прутьями решетки протиснулась голубка и принялась деловито копаться в опилках. Матт застыл, очарованный ее красотой. Когда голубка улетела, на опилках осталось одно-единственное перламутровое перышко. Матт спрятал его. Он был убежден, что, попадись перо на глаза Розе, она его непременно уничтожит.

Зачастую он пел про себя — так, чтобы не услышала Роза — колыбельную, которую слышал от Селии: «Буэнос диас палома бланка. Ой те венго а салудар. Доброе утро, белая голубка. Я пришел навестить тебя». Эта песенка посвящалась Святой Деве Гвадалупской. Матту пришло в голову, что голубка была послана Святой Девой, а перышко означает, что теперь Она будет заботиться о нём, как заботилась раньше, в маленьком домике среди маковых полей.

Однажды он услышал на улице шаги, выглянул в окно и увидел по ту сторону решетки незнакомое лицо. Это был мальчик немногим старше его самого, с непокорными рыжими кудрями и веснушками.

— Ну и урод же ты, — сказал мальчик. — Прямо свинья в хлеву.

Матт хотел ответить, но привычка к молчанию стала чересчур сильной. Он лишь злобно покосился на обидчика. Сквозь туман, застилавший его разум, он вспомнил, что мальчика зовут Том и что он плохой.

— Сделай что-нибудь, — попросил Том. — Покопайся в отбросах. Потрись спиной о стену, как свинья. Надо же мне о чём-нибудь рассказать Марии…

Матт поморщился. Он вспомнил веселую девочку с тугими косичками, которая заботилась о нём и была наказана за то, что принесла ему поесть. Значит, она вернулась. И не пришла с ним повидаться…

— Что, зацепило? Погоди, вот расскажу твоей подружке, каким ты стал красавчиком. Воняешь, как куча дерьма!

Матт покопался в опилках, ища припрятанное сокровище. Это был целый апельсин. Сначала он был зеленым, но постепенно стал синим и очень мягким. Изнутри в нём копошились червяки, и их выкрутасы очень забавляли Матта. Он обхватил апельсин пальцами. Плод чудом сохранял круглую форму.

— Ах, совсем забыл, ты ведь слишком туп и не умеешь разговаривать. Ты всего лишь глупый клон, который ходит себе в штаны. Может, ты поймешь, если я заговорю на твоем языке? — Том прижал лицо к решетке и противно захрюкал. Матт швырнул апельсин. Меткости ему было не занимать — недаром он проводил целые дни, бросая фрукты в цель.

Апельсин разбился о лицо Тома. Мальчишка с визгом отскочил от окна.

— Оно шевелится, шевелится! — С его подбородка капала вонючая жижа, червяки, извиваясь, падали за шиворот. — Ну погоди у меня! — Не переставая визжать, он умчался прочь.

Матт погрузился в блаженный покой. Пусть для Розы и врача его комната казалась унылой пустыней без единой приметной черточки, для него она была царством скрытых наслаждений. Под опилками — он в точности знал, где именно, — были устроены многочисленные тайники. В них хранилась ореховая скорлупа, семена, кости, фрукты, хрящики… Хрящики были самыми ценными игрушками. Их можно было растягивать, сгибать, смотреть сквозь них на свет, даже сосать, если они были не слишком старыми. Кости были вместо кукол. С ними можно было разговаривать, разыгрывать всякие представления…

Матт закрыл глаза и представил, как сажает Розу и врача под замок. Он будет кормить их гнилыми апельсинами, поить кислым молоком. Они станут умолять его о пощаде, но он ни за что их не помилует.

Матт извлек из тайника голубиное перо и с восторгом всмотрелся в радужные переливы. Обычно с перышком в руках ему становилось спокойнее, но сейчас сделалось как-то не по себе. Селия не раз говорила, что Святая Дева любит тех, кто добр и ласков. Она не похвалит его за то, что он швырнул в Тома гнилым апельсином, пусть даже гадкий мальчишка получил по заслугам. Она умеет заглядывать людям в душу, Она видела его дурные мысли о Розе и враче и наверняка опечалилась.

Матту тоже стало грустно. «Я не буду делать им слишком плохо», — пообещал он, надеясь, что Святая Дева услышит его и улыбнется. И всё-таки при мысли о том, что он разделался с Томом, на душе у него становилось теплее.

* * *

Но, как однажды сказала Селия, никогда не плюй против ветра. Если бросишь в кого-нибудь гнилым апельсином, рано или поздно этот апельсин прилетит к тебе обратно. Не прошло и часа, как Том вернулся с игрушечным духовым ружьем. Матт был одет только в шорты, и горошины больно били по голой коже. Сначала он пытался увертываться, но в маленькой узкой комнатке спрятаться было негде. Матт забился в угол и прикрыл голову руками, пытаясь защитить лицо.

Он инстинктивно понимал, что, если не будет реагировать на боль, Том быстро потеряет интерес и уйдет. Но всё-таки это произошло далеко не так скоро, как он надеялся. Запас гороха у мальчишки казался неиссякаемым, но в конце концов, обругав Матта последними словами, тот убрался восвояси.

Матт долго ждал, чтобы удостовериться, что опасность миновала, — терпения ему было не занимать. Он сидел в своем углу и вспоминал Педро Эль Конехо, который забрался в сад к сеньору Мак-Грегору и потерял там всю свою одежду. Матт тоже потерял всю одежду, кроме шортов.

Наконец он отважился поднять глаза и увидел, что его царство разорено. Метаясь по комнате, он уничтожил все метки, которые указывали местоположение тайников. Матт вздохнул и принялся копаться в опилках. Нащупывал в глубине спрятанные сокровища, разравнивал поверхность и наносил новые черточки и ямки, объяснявшие, где что лежит. Примерно так же Селия сдвигала мебель, чтобы почистить ковер пылесосом, а потом расставляла всё по своим местам.

Закончив работу, Матт снова уселся в уголке и стал ждать, когда Роза принесет ужин. И тут произошло нечто совершенно невероятное.

— Михо! Ми ихо! — раздался за окном голос Селии. — Дитя мое! Я и не знала, что ты здесь! Ох, боже мой! Мне сказали, что тебя забрал Эль Патрон. Я ничего не знала! — Неожиданно в забранном решеткой окне появилось лицо Марии: Селия держала девочку на вытянутых руках.

— Он выглядит как-то не так, — сказала Мария.

— Они морили его голодом, жестокие звери! Посмотри, во что он одет! Иди сюда, дорогой мой. Я хочу к тебе прикоснуться. — Селия просунула сквозь прутья решетки руку. — Дай же посмотреть на тебя, ми вида. Поверить не могу!

Но Матт сидел тихонечко в своем углу и ничего не говорил. Ему ужасно хотелось вырваться из этой темницы, целыми днями он только об этом и мечтал, но сейчас, когда долгожданный миг наконец-то настал, он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Это было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Если он поддастся соблазну и подбежит к окну, произойдет что-нибудь очень-очень плохое. Селия превратится в Розу, Мария — в Тома, и тогда от горького разочарования его сердце разобьется вдребезги…

— Эй ты, идиойд, знаешь, каких хлопот мне стоило прийти сюда? — сказала Мария.

— Ты такой слабый, что не можешь встать? — запричитала Селия. — Боже мой! Они тебе ноги переломали? Ну скажи хоть что-нибудь… Неужто они вырвали тебе язык? — Она принялась рыдать, совсем как Ла Льорона, протягивая руки сквозь решетку. При виде ее слез у Матта тоже защипало в глазах, но он никак не мог заставить себя встать, не мог вымолвить ни слова.

— Вы меня раздавите, — захныкала Мария, и Селия поспешно опустила ее на землю. Малышка вытянулась во весь рост и сумела заглянуть в окно сама.