Читать интересную книгу Сбежавший король - Дженнифер Нельсен

Я попытался улыбнуться. Но не смог.

– Я обещаю, что если не смогу вернуться, то лишь потому, что оказался недостаточно сильным для настоящего короля. На этот случай в Картии и должен быть наместник.

Эти слова не утешили его, да и я чувствовал себя совершенно опустошенным. Он низко поклонился и сказал, что каждый день будет ждать от меня вестей. Лучше бы он этого не говорил. Потому что я не собирался посылать никаких вестей, ни хороших, ни дурных.

Я сел в карету с Моттом и Тобиасом и велел везти нас в Фартенвуд.

– Фартенвуд? – удивленно спросил Мотт. – Но Грегор запланировал другое место.

– Грегор мне не указ, – отрезал я.

Бросив быстрый взгляд на Мотта, Тобиас сказал:

– Нам надо поговорить.

– Давайте, – сказал я и откинулся на спинку сиденья. – Только потише, я хочу поспать.

– Поговорить с тобой, – пояснил Тобиас. Но я уже закрыл глаза.

Когда они решили, что я уже сплю, Тобиас прошептал Мотту:

– Выглядит он ужасно.

– Я говорил с его охраной сегодня утром. Они уверены, что он не спал всю ночь и, скорее всего, уходил из комнаты на какое-то время.

Это правда. Всю ночь я сидел над книгами из библиотеки. Я надеялся, что Амаринда пошлет за мной и мы сможем поговорить, но этого не произошло. Когда я понял, что не увижу ее, то пошел к Кервину и открыл ему часть своего плана. Кервин встретил его еще с меньшим энтузиазмом, чем я ожидал.

– Вы направляетесь прямо в пасть врага. Они уничтожат вас! – кричал он.

– Меня уже уничтожают! – ответил я. – Кервин, у меня есть лишь один выход. Как и у всех нас.

Наконец, скрепя сердце, Кервин благословил меня. Это благословение было единственной ценностью, которую я брал с собой.

Сидя напротив меня, Тобиас прошептал Мотту:

– Как его рука?

– Неплохо. Не сразу, но заживет.

– Это ведь Роден ранил его? Я знал, что Роден хочет получить корону, но никогда не думал, что он предпримет что-то подобное.

– Не слишком хвалите Родена, – проворчал я. – Он меня только порезал, а не ранил. – Я приоткрыл глаза и усмехнулся. Ни Мотт, ни Тобиас не улыбнулись в ответ.

Я снова закрыл глаза и на этот раз позволил себе заснуть по-настоящему. Спал я, должно быть, глубоко, потому что, когда проснулся, карета уже не двигалась и солнце стояло высоко в небе. Мы с Моттом были одни.

– Мы в Фартенвуде? – спросил я.

– Да.

Я зевнул и убрал волосы с лица.

– Где Тобиас?

– Пошел распорядиться насчет нашего прибытия. Никто здесь не ждал нас и не готовился принять.

– Отпустите всех, кто здесь остался. Скажите, что через несколько дней мы уедем, и они смогут вернуться. И я хочу, чтоб вы нашли какой-нибудь камень или куст на холме, который стражники будут охранять. Я не хочу, чтобы они ошивались поблизости.

– Хорошо. Но сейчас их здесь нет. Мы одни. – Он облизнул губы. – Мы должны поговорить о нападении Родена.

Я выглянул из кареты, но никого не увидел.

– Хорошо, поговорим.

Он наклонился вперед и скрестил руки.

– Вчера ночью ты сказал, что выбираешь между невозможным и неприемлемым. Что ты выбрал?

Я только пожал плечами.

– Ну, как я уже сказал, неприемлемое… принять невозможно.

– Значит невозможное – это что-то, связанное с пиратами.

– Не спрашивай меня об этом сейчас.

– Тогда ты спроси меня! – Никогда прежде я не видел на лице Мотта такого участия и заботы. – Джерон, только попроси, и я пойду за тобой хоть в логово дьявола. – Помолчав, он добавил: – Или пиратов.

– Я знаю, – проговорил я почти шепотом.

– Ты боишься. Позволь мне помочь.

Я боялся и действительно хотел поговорить об этом. Но я не мог позволить Мотту изменить мое решение. Если только дать ему время, ему это удастся.

Поэтому я лишь продолжил:

– Если хочешь помочь, избавь меня от стражников.

Мотт вздохнул, открыл дверцу и вышел из кареты. Когда он ушел, я тоже выскочил наружу и побрел к заднему входу в поместье Коннера. Странно было снова тут оказаться. Фартенвуд ничуть не изменился, а вот моя жизнь встала с ног на голову.

Воспоминания о моем пребывании здесь были еще слишком свежи и болезненны. Именно в Фартенвуде я получил два шрама на спине как напоминание о цене, заплаченной за возвращение на трон. Один из них оставил мне Тобиас, а другой – Мотт. Теперь они стали людьми, без которых я не мог бы обойтись.

– Мы искали тебя, – едва увидев меня, Тобиас уже кланялся.

– Прекрати, – сказал я.

Он выпрямился и, глупо улыбаясь, подошел ко мне. Мы стояли рядом, глядя на Фартенвуд. Прямо перед нами была комната Коннера. Может быть, ее готовили для меня, ведь она была лучшей в доме. Я не собирался оставаться здесь на ночь, но если бы и так, я ни при каких обстоятельствах не стал бы спать в этой комнате.

– Я слышал, что Грегор хочет поставить вместо тебя наместника, – сказал Тобиас.

– Да, это его план.

Он ударил ногой о землю.

– Ты никогда не хотел быть королем. Так, может быть, это и к лучшему.

– К лучшему? Может, мне это еще и отпраздновать? – Он извинился, и когда мы снова направились к дому, я продолжил: – Может быть, мне назначить тебя своим наместником?

Тобиас хмыкнул.

– Ну уж нет! Я хотел бы когда-нибудь стать врачом. Или учителем. У меня бы получилось, мне кажется.

– Да, получилось бы.

– Проблема в том, что в замке некого учить. Возможно, когда-нибудь вы с Амариндой…

– Я бы на это не рассчитывал, – прямо сказал я.

– Она все еще ненавидит тебя?

– Я не знаю, что она обо мне думает. На самом деле, я вообще не знаю, что у нее на уме.

– Ты говорил с ней?

Я закатил глаза.

– Не начинай.

– Прости. Джерон, зачем мы здесь? Это как-то связано с пиратскими книгами, которые ты читал ночью?

Я кивнул и сказал:

– Да, Тобиас. Именно с ними.

10

В Фартенвуде я всячески старался избегать Мотта и Тобиаса. Я не мог ни обсуждать с ними то, что заботило меня больше всего, ни вести пустую светскую беседу – слишком много мыслей крутилось в голове.

От нечего делать я слонялся по коридорам и, в конце концов, оказался в подвале Фартенвуда, в подземной тюрьме Коннера. Я сам не знал, что привело меня туда. Может быть, мне просто хотелось почувствовать себя свободным: стоять там и знать, что в любой момент могу уйти.

– Не думал, что ты захочешь сюда прийти.

Я повернулся и увидел, как Мотт спускается по лестнице. Он подошел ко мне и скрестил руки на груди.

– Я тоже не думал, – сказал я.

– Знаешь, здесь, в этой комнате, я перешел на твою сторону. Именно здесь исчезла вся моя вера в Коннера.

– Как ты вообще мог работать на него, Мотт?

– Я не знаю. И клянусь, я не знал о его самых страшных преступлениях.

– Он никогда не рассказывал тебе о своих планах?

Мотт задумался ненадолго, а потом сказал:

– За неделю до убийства королевской семьи Коннер упомянул, что твой отец все меньше доверяет регентам и поэтому потребовал обыскивать их перед каждым визитом в замок. Тогда я не придал этому значения, но теперь уверен, что это усложнило его план. Если бы я знал, я остановил бы его.

Я кивнул и пнул ногой землю.

Он долго молчал, потом добавил:

– Джерон, ты можешь простить меня за то, что здесь произошло?

– Ты бил Сейджа, а не Джерона. – Он покачал головой, не понимая, тогда я спросил: – Ты просишь прощения, потому что я теперь Джерон, потому что – король? Ты просил бы прощения, если бы я был всего лишь Сейджем?

Теперь Мотт понял. Он отвернулся от меня и начал расстегивать рубашку.

– Помнишь, как Тобиас ранил тебя в спину? Ты сказал, что порезался оконным стеклом.

Это была откровенная ложь, о которой я жалел до сих пор. Но это был единственный способ заставить Тобиаса отказаться от идеи стать принцем.

– Тогда тебя за это всего лишь лишили обеда, а Тобиаса вообще не наказали, – продолжал Мотт. – Когда Коннер узнал, что я пытался от него это скрыть, он наказал меня вот этим.

Мотт поднял рубашку и показал на спине шрам от удара, не такой глубокий, как мой, но точно оставшийся от серьезной раны – на него даже смотреть было больно. Показав мне его, он снова опустил рубашку. И, все еще не глядя на меня, продолжил:

– Это я получил ради Сейджа, не ради Джерона. – Он ушел прежде, чем я успел что-нибудь сказать, хотя у меня и так не было слов.

Я снова встретил его только вечером, в маленькой столовой Коннера. Тобиас с кухаркой делали последние приготовления к ужину, так что Мотт был один. Он встал, когда я вошел, мы стояли друг напротив друга и не могли посмотреть друг другу в глаза.

После краткого молчания я сказал:

– Сейчас я жив лишь благодаря тому, что многое в жизни делал неправильно. Мои преступления спасли меня, но я никогда не хотел, чтобы за них страдали другие.