Читать интересную книгу Война с джиннами - Василий Головачев

Ромашин отвел взгляд, с усилием сохраняя бесстрастный вид. Артем, посланный на Полюс Недоступности, не выходил на связь уже третьи сутки.

– Вернется, я его заберу у пограничников, не возражаешь? – продолжал комиссар.

– Не возражаю, – шевельнул каменными губами Игнат. – Надо срочно допросить Куличенко.

– Кого? – не сразу сообразил Сосновский.

– Начальника службы безопасности Джадда. Он засветился в этом деле дважды: когда летал с Оскаром Файнбергом во время пропажи гонщика и теперь. Это отнюдь не случайно.

– Ты думаешь?..

– Думаю я редко, – усмехнулся Ромашин. – Я просто уверен. Допроси этого сукиного сына прямо сейчас, пока его босс не перехватил инициативу.

Сосновский снова подвинул к губам микрофон:

– Федор, где сейчас находятся уцелевшие парни, Родригес и Куличенко?

– На борту моего «Гепарда», разумеется, в госпитале.

– Я сейчас поднимусь к тебе. У меня к ним есть пара вопросов.

Комиссар посмотрел на пилота, и пограничник все так же молча погнал когг к яркой звездочке спейсера, зависшего над Энцеладом в полутысяче километров от его поверхности. На громаду Сатурна, освещенного сбоку Солнцем, и на гигантское сверкающее поле колец пилот, в отличие от пассажиров, не обращал никакого внимания. Он работал в системе Сатурна давно и, очевидно, привык к его красотам, хотя, по мнению Игната, привыкнуть к диковинной панораме гигантской планеты с ее сверкающими кольцами было невозможно.

Когг крутанул карусель финиш-стыковки со спейсером «Гепард», хищно-зализанным видом чем-то действительно напоминавшим животное из семейства кошачьих, и оказался в транспортном ангаре огромной – четыреста метров по длине – машины для преодоления космических пространств и контроля границ человеческих поселений в Галактике.

Гостей в зале оперативного управления спейсера ждали трое: командор погранслужбы Федор Конюхов, кряжистый, седовласый, с тяжелым бугристым лицом, начальник службы наблюдения за пространством Танака, маленький, тихий и бесстрастный, как и все японцы, и заместитель главы СЭКОНа Кийт Нордиг. По-видимому, Нордиг прибыл на борт спейсера буквально за минуту до безопасников, потому что Конюхов втолковывал ему что-то, показывая на виом, в растворе которого вариаторы со всех сторон показывали место трагедии.

Нордига Игнат не любил за вечно недовольный вид и заносчивость, однако с ним приходилось считаться, так как этот желчный человек имел большие связи во властных структурах и мог подложить свинью кому угодно и когда угодно. Вместе с директором СЭКОНа Фариной Делануа он составлял дуэт так называемой «белой оппозиции» нынешнему председателю Правительства Касонго Нкуву (Нкуву был афроидом, родился в Эквадоре) и давно пытался вместе с другими претендентами на пост председателя, в том числе с Пурвисом Джаддом, объявить Касонго Нкуву импичмент.

– Иди к Куличенко, – одними губами сказал Сосновский Ромашину. – Поговори с ним, я отвлеку этого индюка.

Игнат поздоровался со всеми присутствующими в зале и тут же вышел, пообещав присоединиться к ним через минуту. Куличенко и Родригеса он нашел в госпитальном отсеке спейсера. Оба пострадавших уже пришли в себя и требовали у медперсонала выпустить их на основании прекрасного самочувствия.

Увидев Ромашина, Куличенко умолк, вопросительно поднял брови. Он хорошо знал бывшего комиссара службы безопасности, с которым ему приходилось сотрудничать во время перемещения Джадда по земле и в космосе. Со своей стороны и Ромашин знал его не хуже. Поэтому сразу взял быка за рога:

– Что случилось, Павел? Мне сказали, что вы были очевидцами трагедии.

Родригес и Куличенко переглянулись.

– Мы ничего особенного не увидели, – сказал начальник службы безопасности Джадда ровным голосом. – Что-то сверкнуло, купол поселка разлетелся на части, как при попадании ракеты, и наш триер бросило взрывной волной в штопор. Инк с пилотированием не справился, мы вонзились в ледяной торос. Это все, что мы помним.

В глазах Игнасио мелькнула неуверенность, и Ромашин понял, что Куличенко чего-то недоговаривает, а может быть, и вовсе лжет.

– Вы действительно больше ничего не видели?

– А это что, допрос? – воинственно осведомился Игнасио Родригес.

– Еще нет, – спокойно сказал Игнат. – Допрашивать вас будут другие люди и в другом месте.

– По какому праву?

– По праву выявления истины. Вы говорите неправду, мистер Куличенко, и если я это докажу...

– Не слишком ли много на себя берете, господин советник? – раздался сзади чей-то скрипучий голос.

Ромашин обернулся.

В зал управления входил Пурвис Джадд в сопровождении целого отделения охраны числом в шесть человек. Это был коротышка с морщинистым неприятным лицом человека, только что убившего всю свою семью. На узких синих губах Джадда вечно, как прикленная, лежала кривая брезгливая усмешка.

– Если вы не оставите моего служащего в покое, я подам на вас в суд, – продолжал Джадд, семеня короткими ногами. – Прошу вас уйти.

Игнат молча поклонился и вышел из госпитального отсека, уже будучи твердо уверенным, что Куличенко и Родригес знают, что произошло на Энцеладе.

Глава 5

ТЮРЬМА МРАГ-МАХХУРА

Несмотря на протесты психики: все на этом корабле казалось гипертрофированным, странным, чужим, раздражало и подавляло, – им удалось пройти по его коридорам на самое «дно» гиганта и обнаружить зал, из которого Черви Угаага начинали буравить землю, прокладывать подземный ход.

Зал имел форму сморщенного коровьего вымени с одним соском. Вверху – шире, книзу сужался, превращаясь в гофрированный «коровий сосок» диаметром около десяти метров. Стены его были гладкими, словно покрытыми глазурью, и отливали серебром. Он был совершенно пуст и темен, светился лишь гофрированный отросток, уходящий в глубину земли, искать здесь было совершенно нечего, но Артем не пожалел времени на обследование зала и был вознагражден за терпение.

Прямо в центре потолка, точно над начинавшимся тоннелем он обнаружил аккуратно проплавленную ямку в форме креста. Оставить же этот знак мог только Селим фон Хорст, предвидевший появление соотечественников. Другого объяснения находке у Артема не было. Ульрих тоже считал, что крест вырезал дед, чтобы дать понять идущим вслед, куда он направился, однако поручика больше интересовал тоннель, поэтому он рвался вперед, не желая отвлекаться на мелочи.

По относительному времени похода им пора было делать привал, разбивать лагерь, ужинать и отдыхать. Но у Артема тоже возникло ощущение приближения к цели, и он решил сдвинуть на час распорядок дня, а в случае необходимости развернуть защитный модуль прямо в тоннеле.

Подвесив себя по оси хода, они начали спускаться вниз, разглядывая проплывающие мимо складчатые, зализанные, гладкие стены тоннеля, косо уходящего в недра планеты. На глубине примерно ста метров от дна болота ход повернул в сторону башни могильника, вершину которого десантники видели с высоты горного хребта, и стал горизонтальным, хотя далеко не таким прямым и ровным, как дороги, соединявшие могильники с «джиннами». По-прежнему внутри его не попадалось ничего, что указывало бы на посещение этих мест другими людьми или аборигенами, и лишь след, оставленный старшим фон Хорстом в ковчеге, грел душу, обещая какие-то открытия и встречи.

Если только полковник жив, заключил Артем беседу с самим собой. Хотя в глубине души он был уверен, что все обойдется. Селим фон Хорст был не из тех людей, кто сдается в плен обстоятельствам, даже в самых безнадежных ситуациях.

От ковчега Червей Угаага до могильника с «джинном» по прямой было около восьмидесяти километров. Большую часть этого расстояния отряд преодолел за полчаса, не встретив ни одной живой души, ни одного пятна плесени, колоний грибов или каких-либо растений. Тоннель, проложенный Червями в толще пород планеты, был стерильно чист, будто его охраняла и поддерживала в первозданном виде какая-то незримая сила. Затем инки «кокосов» уловили изменения полевой обстановки внутри хода, и Артем снизил скорость передвижения.

– Пахнет жареным, – сказал Ульрих, переводя цифровой доклад инка на образный человеческий язык.

Артем с ним согласился.

– В воздухе действительно появились слабые следы дыма, расплавленного металла и камня, сгоревшего пластика и дерева, словно в тоннеле не так давно бушевал пожар.

Или шел бой, подвел итог своим размышлениям Артем.

Он оказался прав.

Десантники вылетели в дынеобразный зал с неровными светящимися стенами и остановились, разглядывая его внутренности.

Стены, пол и потолок зала оказались не просто неровными, они были покрыты шрамами, кавернами, дырами и длинными зигзагообразными оплавленными полосами. В потолке зиял овальный пролом, явно пробитый «глюком», а пол пересекала глубокая канава, покрытая спекшейся коркой горевшего камня, которую мог проделать только разряд аннигилятора. Здесь действительно шел бой, причем относительно недавно, с месяц назад, с применением новейших систем оружия от лучевых излучателей до «неймса» и «глюка»[12]. Кто с кем воевал, было неизвестно, однако, судя по совпадению срока молчания полковника и времени, прошедшего с момента боя, речь могла идти только о схватке Селима с одной из банд, охотившихся за живыми «джиннами». Она следила за полковником и, настигнув в подземелье, заставила сражаться. А так как он не вышел после этого на связь, вывод был неутешителен: скорее всего полковник Хорст погиб.