Читать интересную книгу Легендарные характеры - Николай Лесков

Кожа его затрещала и по пещере пополз острый смрад горящего тела.

Гетера ужаснулась и хотела вырвать у него фитиль, но он не дал и оттолкнул её. Тогда она отошла от него и заговорила:

- Оставь это безумство! - я лучше уйду от тебя, ибо мне противно обонять запах твоего горящего тела!

Но, увы, ей выйти из пещеры было невозможно, потому что двери её же хитростию были заперты и поневоле она и пустынник должны были ночевать вместе. И напрасно она во всю ночь молила его перестать жечь себя пустынник оставался непреклонен и всё продолжал свою муку, а сам смотрел в сторону, ибо и при терзании себя огнём он всё-таки ещё боялся смотреть на обнажённую соблазнительницу, а она, оцепенев от страха, не могла собрать свои платья и оставалась нагою.

Так прошла целая ночь, и к утру рука у пустынника была вся обуглена, а гетера "окаменеша от ужаса".

Когда стала заниматься заря, то по условию между гетерой и её приятелями к пещере пришли юноши и с ними подруги этой несчастной, которая взялась соблазнить отшельника; все они были ещё в пьяном загуле и приближались к пещере с виноградными гроздами и жареным мясом и мехом вина, а также с пахучими шишками смолистых деревьев, и, став у дверей частокола, заиграли на своих свирелях, но гетера им не отвечала. Тогда они поднялись и заглянули через оконце в пещеру и увидали, что отшельник продолжает жечь себя на огне, а обнажённая гетера сидит, окаменевши от ужаса.

Тут они выломали дверь и вынесли на свежий воздух свою лишившуюся чувств сообщницу, и когда она пришла в чувство, то созналась, что не могла соблазнить старца, и горько в своём намерении каялась.

Таким образом выходит, что и третья соблазнительница тоже не имела успеха, как и две первые, напавшие на таких людей, которые не искали любовных забав. Теперь остается четвёртая, которую приходится ставить в эту группу.

21) (4) Апреля 1. Житие преподобной Марии Египетской в первом периоде её жизни описывает целый ряд грехопадений всё против одной и той же заповеди о целомудрии. Эта, действительно, успевала в соблазне молодых людей, но как она причислена к лику святых, и притом житие её весьма общеизвестно, то здесь никаких извлечений из него делать не будем. Но для своих систематических выводов заметим однако, что в первом периоде жизни Марии Египтянки соблазнительное поведение составляло её профессию, так что и она тоже отнюдь не прилагала забот к тому, чтобы соблазнять людей целомудренных и удалявшихся от сближения с непостоянными женщинами, а она обращалась с беспорядочными и развратными мужчинами просто потому, что жила в таком кругу, где она иначе и не могла жить, пока ей открылось, что такая жизнь унижает человека, и она, - опять к чести её женской природы, - сама эту позорную жизнь оставила.

Соблазнительниц или прелестниц на 35 женщин, описанных в древнем, отречённом Прологе, оказывается всего три, и то из них одна гетера, для которой это дело было её ремеслом. Стало быть, от неё никакой высшей нравственности невозможно и требовать; другая соблазнительница, пристававшая ночью к монаху Николе в болгарской гостинице, несовершеннолетняя девочка, была очевидно больная, всего вероятнее нервно-расстроенная, и затем, значит, в настоящей, соблазнительной роли остаётся только одна, египетская щеголиха, употребившая чары своей красоты на то, чтобы соблазнить художника, делавшего красивые женские уборы. Эта красавица из высшего круга александрийских горожанок действовала как настоящая соблазнительница из-за того, что хотела приобрести себе ценой своей красоты убор на голову. Следовательно, по рассмотрении всей этой галереи мы находим всего только одну соблазнительницу на тридцать пять женщин... Надо признаться, что эта доля чрезвычайно малая, но притом и эта изящная женщина, равно как и истерическая болгарская девчонка и гетера - все в своих искательствах на мужчин не имели успеха...

После этого позволительно спросить: из чего же можно вывесть, будто житийная литература представляет женщин в особенно худом виде сравнительно с мужчинами? Систематическое обозрение нашего источника не показывает оснований для такого вывода.

Продолжая наш обзор, увидим нечто ещё более интересное и ещё сильнее противоречащее старому поверью.

III

22) Сентября 29. "Был монах Конон - поп саном и устроен бе на крещение". Когда он крестил детей или мужчин, всё дело шло у него благополучно, но когда Конону приходилось крестить взрослых женщин - ему были искушения: "егда мазаша жёны - люте соблазняшеся". Как ни старался поп Конон возобладать над этим искушением - оно от него не отступало, и, терзаясь таким образом при всякой новокрещеннице, поп Конон решился оставить своё соблазнительное послушание и бежать из монастыря. Он уже и привёл своё намерение в исполнение, то есть вышел из монастыря и пошёл куда глаза глядят, только чтоб удалиться от монастыря и никогда более не крестить взрослых женщин; но не успел Конон далеко отойти из монастыря, как ему в степи "явился Иоанн Креститель" и сказал ему: "не ходи, - я тебя облегчу от этой брани". Поп Конон поверил словам Крестителя и воротился опять к своему делу в монастырь. И некоторое время не жалел об этом. Теперь попу Конону в самом деле как будто было сноснее, так что он уже мог помазывать новокрещенниц без особенного для себя мучения, но вдруг от одного незначительного, по-видимому, случая всё испортилось. Пришла в монастырь креститься одна молодая персиянка, и Конон её окрестил в воде, но никак не мог помазать своими руками тело её освящённым маслом, - "бе бо толико красна лицем персияныня, яко не мощи попови помазати ногу её". Делалось с ним что-то такое, что передо всеми обнаруживало в нём большое страдание, которого он ни скрыть, ни преодолеть не мог. Что такое именно было с Кононом и какими припадками выражалось - в древнем сказании не объяснено. Целый день мучился с этим искушением поп Конон и всё-таки никак не мог помазать персиянку. О происшествии этом сообщили епископу Петру, - и епископ велел сейчас же привести персиянку к себе, но от этого сделалось не лучше, а хуже, ибо и сам епископ Пётр, "увидав персиянку, удивися добродию её и восхоте пояти её к себе за диакона". Молодая же персиянка, хотя ещё и мало была наставлена в истинах христианской веры и даже была ещё не совсем докрещена, однако она не захотела согласиться на предложение епископа Петра, - чтобы жить при нём под видом диакона, и, несмотря на все убеждения епископа, "не сотвори сего". Так она и осталась с непомазанными ногами, потому что когда персиянку повели к епископу, поп Конон "разгневася, взем ризы своя и отъиде в горы". Теперь он уже ни за что не хотел идти назад в монастырь и миропомазывать персиянку. Но когда поп Конон, рассердясь на своего епископа, блуждал по пустыне, его опять встретил Иоанн Креститель и сказал ему: "возвратися, попе, в монастырь, уже аз облегчу тебя теперь от брани".

"Тогда Конон рече с гневом: не обращуся, многажды бо обещался облегчити ми и не сотвори".

"Ем же его Св. Иоанн посади и откры ризы его и знамением крестным перекрести и глаголя: хотел, дабы ты имел мзду брани, но понеже не хощеши, се уже облегчих тя, но мзды уже не имаши от вещи сея".

"И возвратися в монастырь пресвитер, на утро же крестив помаза персиянку, даже яко бы не разумев яко жена есть естеством".

Внимание читателя не должно проскользнуть без замечания мимо того, что оба мужчины, то есть поп Конон и епископ Пётр, страдали, и Конон даже не мог справиться с собой без особого чуда со стороны Иоанна Крестителя, а персиянка, девушка, без особых усилий охраняла себя и воздержала от падения обоих священнослужителей.

В те времена, к которым относится рассказ, крестильные обязанности соединены были для крещающего с довольно значительными трудами. В знаменитом "Учении двенадцати апостолов", открытом Бриением, встречаем следующее (см. перевод журнала Детская Помощь, М., 1885 г., Л 8): "Что касается до омовения (по киевскому переводу "крещения"), то омывайте (киевск. "крестите") так: наперед скажите тому, кого вы омываете, все, что тут сказано (о пути жизни и о пути смерти), и потом омывайте во имя Отца и Сына и Св. Духа, в воде проточной. Если же не имеешь проточной воды, то омывай в другой воде; если нет ни той, ни другой, то облей три раза водой голову. Пред омовением же пусть постится тот, которого будут омывать, и тот, который будет омывать, и другие, если могут". "Поп, учрежденный на крещение", прежде чем омывать крещаемую, имел обязанность поститься с ней и внушать ей: "берегись телесных и мирских побуждений, не прелюбодействуй, не распутничай, не умерщвляй младенца в утробе и рождённого не убивай, не сквернословь, не скверномысли и не озирайся на то, чего тебе не надо видеть, - это ведёт к распутству" (стр. 426).

23) Апреля 29. Некоторый монах, живший в недостаточном монастыре, был послан во время рабочей поры в мир, чтобы поработал на людей и, прокормив себя, принёс бы также что-нибудь в обитель. Монах этот знал одного очень честного и доверчивого поселянина и пришёл к нему предложить свои услуги. Поселянин принял его с полным доверием и, встретив надобность отлучиться из дома, оставил монаха на хозяйстве "домоглядельцем", поручив ему также свою очень молодую дочь, которая была замужем всего только один год и овдовела.