Читать интересную книгу Человек без собаки - Хокан Нессер

Дом в Старом Эншеде был непомерно дорог, но у Якоба Вильниуса были и деньги, и положение в обществе. К тому же он был ведущим программы и всеобщим любимцем в новой, совершенно безликой, тотально оцифрованной телевизионной студии. Он каким-то образом удержался и пересидел двух шефов, что не удавалось никому из рожденных земной женщиной сотрудников. В нем и в самом деле была какая-то изюминка, даже Карен это признавала, а вот в чем именно эта изюминка заключается… Об этом лучше не думать, решила она тогда. Он заполучил жену на двенадцать лет моложе, думала иногда Кристина в припадке самолюбования. Ему выпал счастливый билет, и он никогда меня не оставит, пока я соглашаюсь заниматься с ним любовью дважды в неделю. А если я умру от полового голода, сама и буду виновата.

Но это грызущее чувство недовольства в последние месяцы становилось все сильнее. Надо признаться, что это так. Она чувствовала острую необходимость… в чем? — спросила она себя, выходя из ванной. В чем необходимость? Наказать его? Курам на смех — и что она выиграет, если каким-то образом накажет Якоба? Что ей вообще лезет в голову?

Но мысли и чувства отказывались сотрудничать. В этом-то и беда. Именно в этом вся беда.

Примитивная я дура, обругала она себя, снова залезая в двуспальную кровать и стараясь держаться подальше от мужа. Одно только хорошо — то, что я понимаю, где собака зарыта. А жизнь — мутная жижа в лохани. Bonjour tristesse[14].

И что теперь делать? Нет, вернее поставить вопрос по-иному: и что бы мне хотелось теперь делать?

Что делать с моей жизнью, которая постепенно становится все более невыносимой?

Но найти ответ на этот сложный вопрос она не успела, потому что сон наконец смилостивился над ней. Самое время — до пробуждения Кельвина осталось не больше трех часов.

Когда разразился весь этот скандал, ей позвонила мать и спросила, не причастен ли Якоб к тому, что Роберта выбрали для этой скотской программы?

Нет, не причастен, сказала она, что за абсурдная мысль, но не удержалась и в тот же вечер спросила Якоба.

Ей показалось, что он впервые за все время их совместной жизни по-настоящему разозлился.

— Кристина, — сказал он. — Что это за инсинуации? Ты же и сама все знаешь. К тому же тебе известно мое мнение о Линдманнере и Кранце.

— Извини, я не хотела тебя обидеть. Мама спросила. Они там совершенно вне себя.

— И я это понимаю, — успокоился Якоб. — Но знаешь, во всей этой истории есть и хорошая сторона. Им теперь будет куда труднее выбивать деньги под подобные проекты.

— Ты хочешь сказать, что подвиг Роберта сыграл какую-то положительную роль?

— А почему бы и нет? Если народ хочет смотреть на подобные эксцессы, порноканалы предоставляют куда больший выбор.

В этом он прав. Если исключить порнофильмы, во всей телевизионной развлекаловке можно выделить три уровня. На самом низком — все эти рвотные реалити-шоу. В середине — викторины и сериалы, диванные посиделки и так называемые общественные программы. А на самом верху — старая добрая драма. Ее величество драма. Теперь драма называлась как-то еще и держалась в основном на всенародной славе семидесятых и восьмидесятых. Но именно там и расположился Якоб со своей программой. Там все было по-другому. Даже зрительскому рейтингу особого значения не придавалось — только качество и международные призы.

Но, как ни расставляй оценки, как ни классифицируй, ясно было одно: Роберт, ее брат, оказался на самом дне. Дай-то бог, чтобы это была короткая слава, но два миллиона зрителей Якобу не удалось собрать на всех шести последних программах, вместе взятых. За исключением последнего фильма затворника с Форё[15], но тут не о чем даже и говорить. Как бы то ни было, the show must go on.

Сидя дома с новорожденным Кельвином, она была уверена, что не захочет вернуться на телевидение, но, когда этот вопрос встал, у нее не было выбора. Еще год, решила она. Год, и не больше.

Год закончился первого ноября. Уже дело идет к Рождеству, а у нее все еще проклевываются идеи, она все еще рисует этот дурацкий, всеми охаянный сценарий про хорошего, но безвольного премьер-министра, страну на грани кризиса, и так далее, и тому подобное.

На двадцатое января у них заказана неделя на Мальдивах. Ну хорошо, смалодушничала она, после этого — всё. Надо искать что-то новое.

— Ты гонишь, — сказал Якоб. — Мы же никуда не торопимся.

— Может быть, остановимся и поедим? — Она снизила скорость до сотни.

Якоб покосился на Кельвина:

— А может, дождемся, пока кронпринц проснется?

— Ладно. О чем ты думаешь?

Он ответил не сразу:

— Как ни странно, о твоей семье. Готовый сценарий.

— Иди ты…

— Я не шучу. Своего рода критический документальный сериал. В Штатах такие уже делают, но до нас пока не докатилось. Что происходит в благополучной семье, когда случай…

— Я не хочу говорить на эту тему, Якоб. Если ты еще раз заикнешься об этом, я направлю машину в ближайшую скалу.

Он положил руку ей на плечо и задумался.

— Прости, — сказал он наконец. — Я хотел сказать, что вы все — довольно интересное семейство… типичное в каком-то смысле.

— В каком смысле?

— Для нашего времени.

Она ждала продолжения, но продолжения не последовало. Он углубился в свой «Афтонбладет».

Интересное семейство, мысленно повторила она. Ему легко говорить. Единственный ребенок в богатой стокгольмской семье. Родители умерли от рака, один за другим, с интервалом в десять месяцев. Это было семь лет назад. У него дети — полузабытые близняшки в Хэмпстеде и Кельвин. Еще старый дядя на смертном одре в Гиллелейе в Дании, должен оставить Якобу внушительное наследство… И в самом деле, стоит разобраться, что он имел в виду, когда сказал «типичное семейство».

— Ты прав, — сказала она вслух. — У нас, если присмотреться, немалый развлекательный потенциал.

На этот раз Якоб дал себе труд прислушаться к подтексту.

— Ты же все равно никого из них особенно не любишь, — отпарировал он. — Не понимаю, почему ты кидаешься на их защиту. Это совсем по-детски.

— Если тебе не нравится какая-то часть тела, это не значит, что ты с удовольствием дашь ее ампутировать, — с деланой терпеливостью пояснила она. — Хотя Иисус из Назарета утверждает обратное. К тому же я никогда ничего не имела против Роберта. До последнего времени, во всяком случае.

Якоб опять замолчал. Сложил газету и долго смотрел на ее профиль.

— Я тебя чем-то раздражаю? — спросил он. — Уже несколько дней я чувствую, что я тебя раздражаю. Скажи, в чем дело, и дай мне шанс оправдаться.

Ответить она не успела — проснулся Кельвин. У него тут же началась икота, он расплакался, и им было уже не до выяснения отношений.

Глава 5

Телепрограмма «Пленники на острове Ко Фук» была задумана двумя криэйторами в расцвете их криэйторских сил: Торстен «Бенгалец» Линдманнер и Рикард Кранце. Воплотила этот жалкий проект одна из ведущих по части реалити-шоу телекомпаний страны. Главная мысль (если это слово вообще применимо к подобным проектам) заключалась в том, чтобы довести дело до конца и в течение нескольких осенних недель показать нескончаемое количество серий, настолько убогих, что о каком-либо достоинстве даже говорить смешно. Никакой другой цели, кроме как вывалить на зрителя ведро дерьма и показать, каким нечистоплотным и примитивным животным является человек, у программы не было.

Исходный пункт — проще простого. Остров. Две группы, или команды, — мужская и женская. Кто-то из них, а может быть, даже двое имеют шанс выиграть чертову уйму денег. Для начала, в первых двух-трех сериях, команды изолируют друг от друга, но так, что более или менее искушенный в жанре зритель сразу понимает, что предстоит какая-то клубничка.

И вся это тряхомудия, как выразился Кранце на первой и единственной пресс-конференции перед отбытием участников на остров, вся эта тряхомудия затеяна только ради особого испытания, через которое придется пройти участникам программы. В чем суть этого испытания, и для зрителей, и для участников пока оставалось тайной.

Все пять женщин были в возрасте двадцати — двадцати пяти лет и очень красивы. Общий знаменатель: все не замужем, гетеросексуальны и хоть один раз в жизни выиграли какой-нибудь конкурс красоты. Как минимум — Люсия на региональном уровне. Остров Ко Фук находился примерно в часе плавания от Транга в Южном Таиланде.

Женщины получили первое задание — за десять дней покрыться как можно более красивым загаром. Они целыми днями натирались кремом и валялись на солнце в прозрачных трусиках-стрингах. Видеозапись демонстрировали мужской команде, состоящей из пяти холостяков от двадцати шести до тридцати восьми лет. Эти господа ежедневно выставляли баллы за загар, а заодно оценивали привлекательность участниц по семи показателям женской красоты. Показатели были специально разработаны Линдманнером и Кранце в сотрудничестве с экспертом из крупной бульварной газеты. Мужская команда, помимо голосования, показывала силу и ловкость в различных упражнениях: лазание по канату, прыжки в длину, стояние на руках и тому подобное. Наряды минимальные: темные очки и цветные намудники. По вечерам дамы, с бокалом шампанского в руках, на фоне роскошного океанского заката, в свою очередь просматривали записи. Им тоже предлагалось оценить достижения самцов по соответствующей системе.