– Я бы не сердился, если бы знал, что… позднее получу отмщение.
Самым соблазнительным голосом, на какой была способна, она спросила:
– Вы хотите реванша, Гарри? Или еще чего-то?
Должно быть, роль соблазнительницы ей не слишком удалась, поскольку он нахмурился:
– Где ваша компаньонка?
– Мисс Хендрика? Спит.
Гарри начал подниматься:
– Я провожу вас в номер.
– Нет! – Джесси поймала его руку. Она сегодня смела с ним, как распутница, а он целовал ее так, будто хотел овладеть ею. Джесси заметила, как на скалах он наблюдал за ней, перехватила хищный взгляд его восхитительных глаз. Но вечером… он сопротивлялся. Только бы суметь заставить его чуть задержаться… Она судорожно подыскивала тему для разговора. – Вы так и не сказали мне, почему здесь оказались.
Поколебавшись, Гарри снова медленно сел.
– Меня отправила сюда мать.
– Ваша матушка? – Джесси умела завести непринужденную беседу и сейчас вложила в нее всю свою душу. В ее голосе звучал неподдельный интерес, тревога, очарование.
– Я вернулся домой залечивать рану…
– Рану? Какую рану?
Снова он заколебался.
– Так, пустяки.
Джесси не поверила, но не собиралась уличать его во лжи. И не выдала своего отчаянного желания успокоить Гарри. Он не походил на тех мужчин, которые хотят, чтобы вокруг них суетились. С первого взгляда она почувствовала его одиночество и суровость, бросавшую вызов попыткам приручить Гарри. Он был как та дикая птица, которую они пытались спасти. Казалось, если протянуть к нему руки, он улетит, как это сделал выпавший из гнезда маленький ястреб. И в то же время она не могла – не хотела – отрицать его страстность, чувствовала в нем родственную душу. Их занимали те же темы, они смеялись над одним и тем же, они целовались… как одержимые.
– Вместо того чтобы оставить меня выздоравливать дома, мать решила, что мне нужно отвлечься, и устроила поездку сюда.
Почувствовав прилив жалости, Джесси сказала:
– Судя по всему, ваша матушка столь же хочет видеть вас дома, как моя мачеха меня.
– На самом деле мать меня обожает и жалуется, что я редко бываю дома и надолго не задерживаюсь. – Гарри нахмурился, будто поведение матери озадачило его.
– Наверное, вы приехали в неудачный момент.
– Возможно… – Его внимание снова сосредоточилось на Джесси, синие глаза в тусклом свете свечей стали сероватыми.
Часть его лица была в тени, и это соответствовало ее представлениям о нем. Он казался ей человеком-тенью, который исчезнет, стоит отвернуться, и она больше никогда его не увидит. Она должна не упустить эти мгновения.
На его красивых губах заиграла улыбка.
– Итак, завтра нас ждет встреча с третьим и последним претендентом. Вы примете его предложение?
– Как я могу? Выйти замуж без всякой симпатии и привязанности! – Она не хотела говорить о поклоннике. – Если бы я была храброй, я бы сбежала.
– Сбежали? Только не вы. Вы юная и мягкая.
– Я не мягкая.
– Как масло, оставленное на солнцепеке.
Джесси залилась смехом.
– И все-таки не растаяла.
Улыбка мелькнула на его лице быстрой вспышкой удовольствия.
– Мир вокруг холодный и суровый.
– Следовательно, храбрость необходима. – Подцепив тонкий ломтик швейцарского сыра, Джесси откусила кусочек. – Но я знаю своего отца. Если я сбегу, он никогда мне этого не простит.
– И как бы вы жили после побега?
– Хотите сказать, без денег? Как обычно живут обедневшие женщины благородного происхождения. Стала бы гувернанткой. – Она невесело улыбнулась. – Я хотела бы найти выход из стесненных обстоятельств, который не отрезал бы меня от прошлого и не связал с каким-нибудь отталкивающим мужчиной.
Гарри пристально смотрел на нее, она могла лишь догадываться о его мыслях. А она думала, что не станет растрачивать себя впустую ради жалкого, нежеланного жениха.
– Знаете, я прекрасно понимаю, с чем связано супружество, – с деланной непринужденностью сказала она.
От смеси ее смелости и невинности у него перехватило дыхание.
– Не всякая юная леди в этом признается.
– Видите ли, большинство девушек ничего об этом не знают. Они живут замкнутой жизнью под опекой гувернантки, родителей, иногда старших братьев. Моя гувернантка уехала, как только отец счел мое образование законченным, мать умерла. У меня не было братьев и сестер, пока два месяца назад мачеха не родила сына. Я делала все, что вздумается.
Гарри поднял брови.
– Нет, не это. Я не настолько глупа. Когда папы не было, я убегала на ферму. На самом деле я всегда туда бегала, только ему не говорила. Там я смотрела на коров и овец. – Она нахмурилась. – Скорее всего люди делают это по-другому, поскольку овцы не целуются.
Гарри едва не лишился чувств от желания рассмеяться и… просто от желания.
– Нет, не целуются, и авторитетно заявляю, что люди не блеют.
– И не бодают друг друга. – Джесси провела пальцем по краю бокала. – Из подслушанных разговоров слуг я заключила, что людям это приятно.
Гарри не знал, как поступить. Выбрав позицию труса, которую предпочел назвать мужской мудростью, он сказал:
– Вы подслушивали?
– Я спряталась в кладовой и тайком ела варенье. – Она ждала, что он будет ее бранить.
Он затаил дыхание, пытаясь сохранять самообладание. Расправив плечи, Джесси менторским тоном сказала:
– Полагаю, вы считаете неправильным отдать девственность случайно встреченному незнакомцу, если мне вот-вот предстоит выйти замуж. Но я спрашиваю вас: разве правильно, что я не должна познать удовольствие, которое может дать мужчина? Никогда в жизни?
– Что вы предлагаете?
– Вы очень хорошо целуетесь. – Она смотрела на него с вызовом и любопытством. – Полагаю, и остальное вы делаете хорошо.
Желать ее, смотреть на нее, воображать ее в постели было мучительно. Гарри знал, что никогда не сможет обладать ею, и в то же время чувствовал полноту жизни, чего уже много лет не было. Теперь она предложила себя, и примитивное желание охватило его, борясь со слабыми путами приличий.
– Да, но я не растлеваю девственниц.
– Подумайте, какова будет моя жизнь, если я выйду за человека вроде лорда Дженор-Редмонда или мистера Мюррея. – Джесси схватила его за руку.
Тепло ее ладони, пожатие пальцев ослабили его сопротивление.
– Возможно, тот, кто появится завтра, окажется вашей истинной любовью.
– Нет, не окажется. Я не видела его с тех пор, как мне было двенадцать, но более заносчивого типа в жизни не встречала.
Гарри не мог вообразить подобного человека рядом с Джесси.
– Он богат?
– Очень. И титулованный. И старый. Наверное, лет на десять старше меня.
Гарри не понравился оттенок презрения в ее голосе. Он сам был почти на десять лет старше ее.