Хотя Петра не стала доводить их число до трех. Она поняла, что они ее пересидят в конце концов, потому что у них есть другие похищенные, и некоторые, несомненно, пошли на сотрудничество, а раз так, то их вполне устраивает, что Петра сидит в клетке и отстает все больше и больше, так что когда она выйдет, будет последней в том, что они там делают - что бы это ни было.
Ладно, так какая ей разница? Она ведь и так не собиралась им помогать.
Но если она хочет искать способ освободиться, то надо, чтобы ее выпустили из комнаты и отвели туда, где она сможет заслужить достаточно доверия, чтобы вырваться.
Доверия? От нее ожидают лжи, ожидают планов бегства. Поэтому надо быть как можно более убедительной. Очень помогло долгое одиночное заключение - все знают, что изоляция создает страшное давление на разум. Что еще поможет - они наверняка уже знают от других детей, что именно она первой не выдержала на Эросе напряжения битвы. Значит, они поверят, если сейчас она сломается.
Она стала плакать - это было нетрудно. У нее накопилось много настоящих слез. Но Петра отшлифовала эти эмоции, превратила плач в скулеж, долгий и непрерывный. Нос забился, но она не стала сморкаться. Из глаз лились слезы, и Петра не вытирала их. Подушка промокла от слез и соплей, но Петра ее не передвинула. Она только легла на мокрое пятно волосами и мотала головой, пока волосы не слиплись от носовой слизи, и на лице эта слизь засохла коркой. Петра старалась, чтобы плач ее не становился отчаяннее - пусть не думают, что она хочет привлечь к себе внимание. Она подумала было замолчать, когда кто-то войдет, - но решила, что не надо. Куда более убедительно будет не замечать людей.
Это помогло. Через день такого поведения к ней зашли и сделали еще один укол. На этот раз она проснулась на больничной кровати и в окно виднелось ясное северное небо. А рядом с кроватью сидел Динк Миекер.
- Привет, Динк!
- Привет, Петра. Ты здорово провела этих хмырей.
- Каждый помогает делу, чем может, - сказала она. - Кто еще?
- Ты из одиночки вышла последней. Они собрали всю команду с Эроса. Кроме, конечно, Эндера. И Боба.
- Он не в одиночке?
- Нет, они не скрывали, кто еще сидит в ящике. Ты устроила себе шикарный выход.
- А кто второй по длительности?
- Никто не следил. Мы все вылетели на первой неделе. Ты продержалась пять.
Значит, две с половиной недели прошло, пока Петра завела календарь.
- Потому что я дурная.
- Вернее сказать - упрямая.
- Знаешь, где мы?
- В России.
- Я имела в виду - где в России?
- Нам сказали, что далеко от всех границ.
- И какая тут обстановка?
- Очень толстые стены. Инструментов нет. Постоянное наблюдение. Даже отходы наших тел взвешивают. Я не шучу.
- И что они заставляют нас делать?
- Было что-то вроде Боевой школы в варианте для дебилов. Мы долго притворялись, пока наконец Муха Моло не выдержал, когда преподаватель цитировал какое-то самое глупое обобщение фон Клаузевица, и Муха продолжил цитату - абзац за абзацем, а мы все присоединились. Конечно, такой памяти, как у Мухи, ни у кого нет, но мы, в общем, дали им понять, что сами можем обучить их всем этим глупостям. Так что сейчас - просто военные игры.
- Опять? И ты думаешь, они нам потом опять поднесут, что игры были настоящими?
- Нет, на этот раз только планирование. Стратегия для России в войне с Туркменистаном. Россия и союз Туркменистана, Казахстана, Азербайджана и Турции. Война с США и Канадой. Война с бывшим блоком НАТО без Германии. Война с Германией. И так далее. Китай. Индия. И полные глупости - вроде войны с Бразилией и Перу, что вообще бессмысленно, но это, может быть, тесты нашей покорности или еще что-нибудь.
- И все это за пять недель?
- Три недели дурацких уроков и две недели военных игр. Когда мы составляем план, они, видишь ли, засовывают его в компьютер и показывают нам, как получилось. Когда-нибудь до них дойдет, что единственный способ, когда такие игры не будут потерей времени, - заставить кого-то из нас играть за противника.
- Я так понимаю, что ты это им сказал.
- Говорил не раз, но этих типов убедить трудно. Типичная военщина. Становится понятным, зачем надо было создавать Боевую школу. Если бы эту войну доверили взрослым, жукеры сидели бы теперь за каждым столом.
- Но они все-таки слушают?
- Я думаю, они все записывают, а потом проигрывают на малой скорости, чтобы понять, не общаемся ли мы телепатически.
Петра улыбнулась.
- Так почему ты все-таки в конце концов решила сотрудничать?
Петра покачала головой:
- А я не уверена, что решила.
- Так оттуда же не выпускают, пока не проявишь искреннее желание быть хорошей послушной девочкой.
- А я не уверена, что проявила.
- Ладно, что бы ты там ни проявила, а ты из джиша Эндера сломалась последней.
Прогудел резкий зуммер.
- Время кончилось, - сказал Динк, встал, наклонился, поцеловал ее в лоб и вышел.
Через полтора месяца Петра по-настоящему радовалась жизни. Тюремщики решили удовлетворить требования детей и дали наконец-то какое-то достойное оборудование. Программы давали возможность вести настоящее стратегическое планирование и тактические игры. Дали доступ к сетям, чтобы можно было изучать страны и их возможности ради реализма игры - хотя было понятно, что все сообщения цензурируются - много их было отвергнуто по различным непонятным причинам. Ребята радовались обществу друг друга, вместе тренировались и с виду казались абсолютно счастливыми и послушными своим русским командирам.
Но Петра знала и все они знали, что каждый притворяется. Держит кое-что про себя. Допускает глупые ошибки, которые в битве дают шансы, неминуемо используемые любым умным противником. Тюремщики либо понимали это, либо нет. По крайней мере так дети чувствовали себя лучше, хотя никто не говорил об этом вслух. Но все они так поступали, и помогали друг другу, не используя эти ошибки друг друга, чтобы не выдать себя.
Они болтали много и о многом - о презрении к своим тюремщикам, о Наземной школе, Боевой школе. Командной школе. И конечно, об Эндере. До него этим гадам было не дотянуться, и потому его вспоминали без колебаний, говорили о том, как МКФ бросит Эндера против дурацких планов, которые строит Россия. Они сами знали, что блефуют, что МКФ ничего делать не станет, и даже заявил об этом. И все же там был Эндер, последний козырь.
Пока однажды один из учителей - бывших учителей - не сообщил им, что пропал корабль колоний с Эндером и его сестрой на борту.
- А я даже не знал, что у него есть сестра, - сказал Горячий Супчик.
Никто ничего не ответил, но все поняли, что это неправда. Все они знали, что у Эндера есть сестра. Но… что бы там ни задумал Горячий Супчик, они подыграют и посмотрят, куда игра выведет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});