Читать интересную книгу Вышел хеджер из тумана - Неизвестный автор

В свое время мы были нещадно замучены «короткой» позицией по нефти, которую открыли в мае 2004 года, когда ее цена составляла около 40 долл. за баррель. Мы провели свою обычную аналитическую работу и построили модели. При этом мы рассуждали примерно так: если не обращать внимания на короткий взлет, связанный с ведением боевых действий в 1990 году, и номинальная, и реальная цена нефти подошли к своим самым высоким уровням с начала 1980-х. Мировое производство и запасы повышались, а стратегический нефтяной запас приближался к своему максимальному объему. Потребление нефти как в мире в целом, так и в снижающей скорость своего развития китайской экономике, судя по нашим выкладкам, должно было сократиться. Китай требовал особенного внимания, потому что только он один обеспечивал 31 % роста глобального потребления нефти в 1992-2002 годах и более чем 50 % роста в 2003 году. Мы считали, что причиной роста цен являются изменения в размере маржи. Мы создали сложную модель регресса цены на нефть, которая показала равновесную или справедливую цену, равную, если быть смехотворно точным, 32,48 долл. Большинство экспертов рынка энергоносителей поддерживали наши выводы и давали прогнозы даже более внушительного падения цены — ниже 30 долл.

В то же самое время на нефтяном рынке преобладали «бычьи» настроения, и объем нереализованного спроса на нефтяные фьючерсы был огромен. Мы верили, что большую часть открытого спроса составляют спекулятивные «лонги», следующие за восходящим трендом. Иными словами, спрос, на наш. взгляд, поддерживался инвесторами, действующими на основании технических индикаторов и покупающими нефть просто потому, что ее цена росла. Конечно, мы понимали, что существует серьезный риск террористических ударов, которые могли остановить добычу нефти на Ближнем Востоке, в первую очередь это касалось Саудовской Аравии, и поразить всю отрасль. В то время эксперты сходились во мнении (и наши модели это подтверждали), что в сложившейся рыночной цене существует премия за риск в размере 8 долл., но они не были согласны с тем, что нефтяные производства Саудовской Аравии были реально уязвимы.

Когда мы учитывали террористический фактор, то полагали, что повреждение трубопроводов не сможет серьезно повлиять на объем производства, поскольку последствия разрушений могут быть быстро ликвидированы. Внезапная революция в Саудовской Аравии ударила бы по мировой экономике и финансовой системе и подняла бы цену нефти до 80 долл., но какова была вероятность этого события? По нашему мнению, очень малой. Мы также знали, что производительность мировой экономики снизилась по сравнению с предыдущими периодами, что могло привести к ценовой неустойчивости. В нашем ежемесячном послании инвесторам за май 2004 года было сказано: «Мы признаем, что продажа нефти “в шорт” создает опасную позицию, но мы скрупулезно вычислили отношение риска к доходу и на основании полученных данных установили размеры нашей позиции». Волатильность нефтяных цен вдвое выше, чем котировок акций, входящих в индекс S&P 500, и с учетом этого мы решили, что при открытии «короткой» позиции в объеме, равном 12 % от нашего капитала, мы останемся в установленных пределах допустимого уровня риска.

Глубокий анализ может утопить вас в неприятностях

Весь наш анализ пошел прахом. Мы недооценили спрос и последствия политических событий, не ожидали столь интенсивного сезона ураганов и были недостаточно почтительны к рыночной психологии и к тому влиянию, который она оказывает на динамику биржевых цен. Сначала мы продали нефть «в шорт» ниже уровня в 40 долл. и скоро уже кусали локти, поскольку вскоре после этого цена быстро поднялась выше 42 долл. Затем в один из последних дней июня котировки упали до 36 долл. Мы рассматривали возможность закрытия на этом уровне части нашей «короткой» позиции, но так и не сделали этого. Наш анализ показывал, что цена на нефть все еще существенно завышена. Так зачем же нам было терять перспективную позицию?

Мы совершили ошибку. Цены на нефть вновь развернулись, и начался практически вертикальный их взлет на новостях о терактах и саботаже в Ираке, судебном преследовании компании ЮКОС в России, забастовке в Нигерии и результатах президентских выборов в Венесуэле, которые будоражили сырьевые рынки. Уверенные в том, что разрушения незначительны, успокоенные объявлениями о росте производства нефти в странах ОПЕК, мы увеличили размер нашей «короткой» позиции. Из результатов фундаментального анализа и наших моделей следовало, что сбалансированная цена нефти находится где-то между 28 и 32 долл. за баррель. Запасы в порядке, ОПЕК работает как хороший насос, а мировая экономика замедляется. Мы рассуждали, что если цена нефти может находиться выше своей справедливой цены, то почему бы ей не опуститься ниже этого уровня. Мы все еще верили в перспективу своего «шорта».

Кроме того, мы были уверены, что произошедшее серьезное повышение цены в конечном счете приведет к экономии и более масштабному использованию альтернативных источников энергии.

С самого начала мы старались ежемесячно и наиболее полно информировать наших партнеров о своем видении ситуации и о выбранной нами инвестиционной стратегии. К сожалению, несмотря на просьбы о конфиденциальности, наши отчеты распространялись по электронной почте, и в результате наши рыночные позиции перестали быть тайной. В своем июльском письме мы подчеркнули, что не являемся инвесторами, следующими за трендом. В случае, когда цена актива смещается против базового уровня более чем на 15 %, мы автоматически пересматриваем свои аналитические выкладки, основанные на фундаментальных показателях. Следующим нашим шагом должно стать или наращивание позиции, или ее закрытие. Если фундаментальные показатели не изменились, мы склоняемся к решению об увеличении объема рассматриваемой позиции, а не о ее закрытии, поскольку, несмотря на понесенные потери, изменение цен фактически делает нашу позицию более перспективной. Мы являемся сторонниками вложений на фундаментальной основе, а не охотниками за ценовыми импульсами.

Уоррен Баффет при помощи аналогии с партнером-маньяком лучше всего сформулировал эту философию. Его размышление на эту тему выглядело примерно так.

Предположим, что вы ведете свой бизнес на лаях с партнером, страдающим маниакальной депрессией, имя которого — мистер Рынок. В какой-то момент мистер Рынок под воздействием массового наплыва благоприятных факторов, затрагивающих ваш бизнес, настолько впадет в эйфорию относительно его перспектив, что обратится к вам с предложением выкупить вашу долю компании за смехотворно высокую цену. В таком случае вы, конечно, должны пойти навстречу его желанию.

В другом случае этот партнер, лишь только завидев на горизонте сгущающиеся тучи, начинает беспокоиться о перспективах вашего общего бизнеса. Неблагоприятные прогнозы угнетают его, и он в отчаянии предлагает вам выкупить его долю со значительной скидкой от ее реальной стоимости. И в зтом случае вы тоже должны дать свое согласие.

Далее Баффет говорил, что нерационально и даже сверхглупо продавать недооцененные с вашей точки зрения активы только потому, что их цена упала. Другими словами, господин Рынок вполне может быть старым (или молодым) дураком, который время от времени впадает в истерику. Иногда в своем безумии он видит призраков. В другом случае его воображению представляется добрая фея, ласкающая его своими длинными золотыми пальцами.

Вы имеете полное право игнорировать мнение мистера Рынка или обманывать его, гораздо хуже, если вы потерпите неудачу под влиянием его истерики. Предположим, существует цена, за которую вы могли бы сегодня продать свой дом. В течение следующих нескольких месяцев эта цена устойчиво снижалась. Продадите ли вы свой дом только потому, что его цена уменьшилась, и будете ли вы удовлетворены этой сделкой? Конечно, нет! В этом смысле точно таким же образом можно рассуждать и в отношении привлекательности капиталовложений.

Слова Баффета, передающие философию инвестиций в ценность активов, звучат очень веско, но такой подход не работает, когда вы держите проигрывающую «короткую» позицию, управляя деньгами нервных клиентов. К 19 августа цена на нефть поднялась до 48 долл., фондовые рынки раскачивались, а наш фонд потерял в течение года 7 %. На следующий день New York Times опубликовала статью, сообщавшую о том, что наш фонд несет существенные потери на своей «короткой» позиции но нефти. Статья сопровождалась моим изображением, где я выглядел весьма потрепано. Кроме того, эта публикация содержала намеки на то, что я неудачник, и многочисленные звонки моих знакомых, которые, конечно, тоже читали Times, не поднимали мне настроение. В ближайший уикенд во время обеда в клубе я ощущал на себе взгляды наблюдавших за мной людей, но когда я пытался встретиться с ними взглядом, они тут же отводили глаза.