Читать интересную книгу Секретная миссия супермодели - Мария Жукова-Гладкова

Дядя Саша кивнул, заметив, что я высказала очень мудрое замечание. Народная тропа должна быть обязательно, но совсем необязательно, что мы ее сейчас найдем: мы отправимся туда, когда время прохождения каравана уже закончится. И нам не нужны свидетели. А поэтому понадобятся средства для переброски отряда через препятствие.

– А если просто друг другу на спинку, и…

– Нет, – твердо заявил дядя Саша. – И еще неизвестно, куда нам придется подниматься. Едем ко мне.

Я села за руль своей старенькой «бээмвэшки», мы опять доехали до площади Победы, высадили дядю Сашу, договорились, что через полчаса машина снова будет на том же месте.

– Давай встанем где-нибудь на тихой улочке, – предложил Марис.

– Я бы к братцу-кролику заскочила на пяток минут…

Марис посмотрел на часы и заметил, что уже не время ходить в гости, и если мой родственник с другом еще не спят, то явно заняты тем делом, при котором присутствие третьей стороны, даже в виде родной сестры, не очень желательно. Я кивнула, соглашаясь, и поехала к центру города.

Мы поколесили по улицам, пока не пришло время поворачивать назад, чтобы вовремя успеть к встрече с дядей Сашей. Он уже стоял в условленном месте с сумкой на плече.

* * *

К заводу мы прибыли в половине третьего ночи. Что, теперь я работаю только по ночам, а днем сплю? Ну, я, вообще-то, «сова», для меня это не проблема, да и привычна я к ночному бдению. Днем высплюсь.

Дядя Саша велел оставить машину в некотором отдалении. У него была мысль оставить в ней и меня, но я возмутилась и заявила, что тоже хочу участвовать в деле – из чисто спортивного интереса. Марис также заметил, что девушке одной среди ночи небезопасно сидеть в машине, тем более в таком глухом месте. Это решило дело. Машину я заперла, и мы отправились к довольно внушительной ограде.

Перед нею шел ряд тополей, не доходивших до верха бетонной преграды. Никитин пошел у самой бетонной стены, между нею и тополями. Мы с Марисом следовали за ним цепочкой.

– Тсс! – внезапно приложил палец к губам дядя Саша.

Мы замерли, прислушиваясь. Я выглянула из-за очередного ствола: улица оставалась пустынной. Да здесь и днем люди не особо хаживают. Если только крайне необходимо. Узкая заасфальтированная при царе Горохе дорога, вся в ухабах и колдобинах, с другой стороны канава, в которой все еще стоит вода после недавнего дождя. Отчаянно орали лягушки. Я не была перед главными воротами, но Шулманис говорил, что там подъезд очень даже приличный: и асфальт ровный, и прибрано все. В общем, цивильно. Но кто же будет заниматься другой, непарадной стороной? Кому это надо?

Народная тропа, конечно, пролегает где-то здесь. Но народ наш неприхотливый, на «Мерседесах» не ездит, по этой дорожке на своих двоих он пройдет с большим успехом. Как вполне успешно шли и мы.

Пока я осматривала окрестности (не надо забывать, что ночи летом в Питере белые, и фонарик даже для прохода вдоль ограды не требовался – было достаточно светло, чтобы видеть дорогу), мужчины прислушивались к тому, что делалось на территории завода. Я тоже навострила ушки. Потом мы приступили к обсуждению.

– Говорят не по-нашему, – заметил дядя Саша. – Язык какой-то странный. Я никогда такого не слышал.

– А вы, вообще, на каких изъясняетесь? – поинтересовалась я у полковника Никитина.

– На английском свободно, немного на немецком, – ответил он. – Не забывай, что я пятнадцать лет плавал.

Да, я об этой части биографии дяди Саши на тот момент запамятовала. Сама-то я владею только великим и могучим. Марис, как я предполагала, кроме русского и латышского, должен знать еще как минимум английский – если постоянно общается со скандинавами. Ну, может, и шведский, и финский. Это надо будет уточнить. Всегда уважала людей, говорящих на иностранных языках. А что, если мне тоже заняться на досуге?

– Поскольку ликеро-водочный цех принадлежит некоему Зурабу Чкадуа, – заметила я, – это вполне может быть грузинский.

– Я знаю, как звучит грузинский, – отозвался дядя Саша, – хоть и не могу на нем изъясняться. Бывал в Тбилиси неоднократно. Нет, не грузинский.

– Вы меня сейчас, наверное, сочтете за идиота… – начал Марис.

– Не тяни резину, – перебил Никитин.

– Я недавно отдыхал в Таиланде. Не уверен, но похоже на тайский.

– Откуда здесь тайцы?! – зашипела я. – Это наших в Таиланде сейчас немерено. Но тайцам-то к нам зачем ездить?

Марис неопределенно пожал плечами. Дядя Саша напряженно думал, потом заявил:

– Вот что, Наташа. Мы тебя сейчас поднимем к себе на плечи, взглянешь через забор по-быстрому. Взглянула – и назад. Только чтобы провести рекогносцировку.

– Есть! – отрапортовала я.

Меня подняли – и я увидела довольно большой двор, в котором кипела бурная деятельность. У меня было несколько секунд, но их оказалось достаточно, чтобы оценить обстановку.

– Ну? – одновременно спросили Шулманис и Никитин, опуская меня на грешную землю.

– Вьетнамцы, по-моему. Ну, точно такие же, как те, что торговали кроссовками, куртками и всяким другим барахлом на рынках и в переходах метро. Но я их что-то давно не видела в городе.

– Значит, остались еще. Там что, целый полк их?

– Человек десять, – сказала я. – Это тех, что я увидела. Может, внутри еще есть.

– Где внутри? – уточнил дядя Саша. – И что они делают?

– Коробки таскают. По двое одну. По виду тяжелые. Коробки, в смысле.

– То есть грузят спиртное?

Я пожала плечами. Если бы это были бутылки, то они бы позвякивали, а так звона я не слышала.

– Может, еще раз взглянуть? – предложила я.

– Нет, еще раз не надо, – решил дядя Саша. – Сейчас отойдем подальше. Туда, откуда этот цех не виден. Там и заберемся. Тут-то место хорошее, чтобы перелезать, но, раз погрузка идет, нельзя.

Дядя Саша снова повел наш отряд, потом остановился и спросил у Мариса:

– Ты не помнишь, какой там цех? Ну тот, где вьетнамцы? И вообще, ты хоть одного днем видел?

– Нет, – Марис покачал головой. – И не видел, и не помню. У меня же нет плана завода, но ликеро-водочный, по-моему, расположен с другой стороны, а директорский кабинет – прямо над ним. Вот сейчас мы как раз подойдем к нужному цеху.

Мы опять остановились под густыми тополиными кронами, прислушались. Никаких звуков в этой части не раздавалось.

– Так, Наташа, опять тебя поднимаем. Осмотрись.

Во дворе с этой стороны было пусто. Валялись какие-то ящики, канистры, осколки стекла, куски проволоки, металлическая стружка. В общем, типичный заводской двор. По находящимся там предметам и не поймешь, что производят на заводе. Если это вообще можно понять, даже пройдясь по территории. Метрах в двадцати от того места, где стояли мы, только с другой стороны ограды, располагался какой-то сарай. Между ним и оградой было около метра. Подле сарая стояла огромная цистерна.

Я сообщила об увиденном, и полковник принял решение продвинуться на двадцать пять метров влево и перелезать между сараем и цистерной, чтобы – в случае возникновения непредвиденных обстоятельств – мы могли за ними спрятаться. Так мы и сделали, зацепив альпинистский крюк и спустившись по припасенной веревке. Процедура не отняла много времени.

Какое-то время мы стояли за сараем, прислушиваясь, потом дядя Саша выглянул с одной стороны, Марис – с другой. В нашей части заводской территории никого не было. С этого места также не была слышна птичья вьетнамская речь.

Шулманис напомнил, что в ликеро-водочном цехе должна быть своя охрана.

– Спят, наверное, – высказал свое мнение дядя Саша.

Я с ним согласилась.

Дядя Саша осматривался, решая, как действовать дальше.

– Куда теперь? – прошептала я.

– Сейчас попробуем все двери на этой стороне. Может, что и не закрыли. Или закрыли плохо. Зайдем, осмотримся и там как-нибудь проберемся на третий этаж. Марис, ты помнишь, как к директорскому кабинету идти?

Шулманис кивнул.

– Эти точно не в ликеро-водочный? – Дядя Саша кивнул, показывая на интересовавшие его двери.

– Да вроде бы нет, – ответил Марис. – Тот цех дальше должен быть.

Мы перебежали через двор и кинулись к трем различным дверям. Я не сомневалась, что и у полковника, и у журналиста имеются отмычки или еще какие-то приспособления для несанкционированного открывания дверей, но для начала надо было попробовать, заперты ли они.

Та, к которой подбежал Марис, вообще едва держалась. Мужчины без труда открыли ее, она предательски скрипнула, но нас никто не услышал. Мы оказались в цехе, где нам впервые за этот вечер пришлось воспользоваться фонариком, прихваченным дядей Сашей. Это был склад продуктов питания. Судя по коробкам, расставленным вдоль стен от пола до потолка, здесь хранились растительное масло, кетчупы, крупа и все в таком роде. Видимо, хозяева не считали нужным хорошо запирать двери, думая, что дедушки у ворот завода достаточно, а через довольно высокую ограду за подобной продукцией никто не полезет. За водкой еще можно было бы поднапрячься (не мне, нашему человеку, страшно желающему выпить, но не имеющему для этого нужных средств и возможности заработать), но за маслом и гречкой? Вряд ли.