Читать интересную книгу Франкенштейн в Багдаде - Ахмед Саадави

В редакции журнала, расположенной в квартале аль-Каррада, Наваль появлялась после полудня, проводила там чуть более получаса и уезжала вместе с ас-Саиди на его машине. В эти полчаса Махмуд вынужден был лицезреть ее в кабинете редактора, когда тот приглашал его разобраться с текущими вопросами. Махмуд всегда соглашался с мнением шефа и не обсуждал его поручения, потому что в присутствии этой женщины сидел как на иголках.

– У шефа очередная кукла для секса! – сказал ему однажды Фарид Шавваф.

Махмуд повздорил сначала с коллегой, доказывая, что тот строит свои обвинения лишь на домыслах, но затем, поразмыслив, признал его правоту, поскольку ну что еще могло связывать эту красавицу с Али Бахером ас-Саиди, если не постель?

Затем несколько раз так совпадало, что ас-Саиди не приходил на работу или сильно запаздывал и Махмуд оказывался в кабинете редактора с Наваль аль-Вазир один на один. Из беседы с ней Махмуд узнал, что она приступает к съемкам полнометражного художественного фильма о преступлениях прежнего режима. Ее творение обещает стать наиболее значимым событием отечественной киноиндустрии за последние годы. Ас-Саиди, со своей стороны, улаживал для нее некоторые формальности и добивался в различных государственных структурах, где у него имелись связи, разрешения на съемки… Наконец все объяснилось! У Махмуда как гора с плеч упала – он отбросил все грязные подозрения, которые вбивал ему в голову подлец Фарид Шавваф.

Он успокоился и вновь начал присматриваться к этой женщине, каждый день открывая для себя в ее внешности что-то новое. И опять он надоедал разговорами о ней своему близкому другу Хазему Аббуду. Но как ни странно, с того дня Махмуд стал незаменимым для ас-Саиди сотрудником, более того – безотказным: пойди туда, проведи интервью, следи за развитием событий, посети пресс-конференцию, и так без конца. Махмуду приходилось вкалывать, как всем остальным в редакции, вместе взятым.

3

Карьеру журналиста Махмуд начал в апреле 2003 года в аль-Амаре с должности редактора местного еженедельника «Сада аль-Ахвар». Когда же Али Бахер ас-Саиди пригласил его в свой журнал, он писал для небольшой столичной газеты «аль-Хадаф». В Багдад он приехал именно тогда, когда масса народу из него бежала. В последнем накануне отъезда из аль-Амары телефонном разговоре Хазем Аббуд предостерег его:

– Пережди у себя, пока тут все не успокоится, потом приезжай!

Однако спокойнее в Багдаде не стало, стало только хуже. Махмуд не последовал совету товарища. Была крайняя необходимость уехать из этого городка. Если сказать точнее – нужно было скорее уносить оттуда ноги. О настоящих причинах столь внезапного переезда друга Хазем Аббуд узнает после.

Ас-Саиди связался с ним через их общего знакомого Фарида Шаввафа, уже принятого в штат журнала. С первой же встречи с ас-Саиди Махмуд проникся симпатией к начальнику, который был старше его как минимум на два десятка лет, однако сохранял прекрасную физическую форму и одевался с завидной элегантностью. За эти месяцы ас-Саиди не дал повода усомниться в своей профессиональной состоятельности: всегда бодр, энергичен, улыбчив, способен погасить любой конфликт, из-за чего бы ни разгорелась ссора и как бы далеко она ни зашла. Его настроение передавалось окружающим.

Наверное, поэтому Махмуд не мог сказать ас-Саиди «нет» и изо всех сил старался угодить, исполняя все его поручения от и до. Он изматывал себя, но продолжал доказывать шефу свою преданность, будучи глубоко убежденным, что все делает правильно, что так и надо.

– Да будь ты проклят, Хазем Аббуд! Отныне и во веки веков! – повторил он на диктофон, на этот раз нараспев, будто шиит, оплакивающий Хусейна.

Головная боль не отпускала. Надо было позавтракать сначала как следует, а не бежать на работу сломя голову голодным. Да и выпил он вчера через край, не смог сдержаться после того, как во взвинченном состоянии покинул бордель… Махмуд уже стоял у стойки регистратуры в госпитале аль-Кинди, но по-прежнему испытывал возбуждение. Он пялился на всех проходивших мимо медсестер и уборщиц, представляя каждую из них в развратной позе… От утомления он протер глаза и разгладил ладонями мягкую бороду. Если бы ас-Саиди увидел его в таком виде, то непременно бы сделал замечание:

– Ни к чему нагонять скуку на людей, с которыми общаешься! Будь позитивен! Излучай положительную энергетику! Сбрей бороду, смени рубашку и уложи по моде волосы! Используй каждую возможность, чтобы взглянуть на собственное отражение в зеркале, не проходи мимо даже припаркованной машины! Дай в этом деле фору бабам! Не будь таким традиционалистом!

– Что значит традиционалистом?

– Как у Антара бен Шаддада: «Дивись, любимая, уже два лета как я не мылся, а о маслах молчу».

Махмуд, в этот день не принявший душ, узнал, что уподобился сегодня поэту. Он впервые слышал эту строчку, но она произвела на него впечатление, и потом он не раз цитировал ее по делу и без дела.

Добиться допуска в палату к пострадавшим сегодня при взрыве на площади ат-Таяран не получалось. Увидев, что два журналиста и операторы нескольких спутниковых телеканалов уже работают с ранеными, Махмуд незаметно проскользнул внутрь, присоединился к их группе и прошел всюду по коридорам больницы за ними. Им достаточно было фактов и обрывочной информации, а ему нужна была полная картина, детали и мнения для еженедельного выпуска. И не забыть сделать качественные снимки для иллюстраций!

Махмуд выполнил кое-как задание и, будучи не уверенным в успехе, поспешил все-таки покинуть госпиталь, поскольку валился с ног от усталости. По дороге он купил электробритву и зашел в кафе на улице ас-Саадун. Пообедав, он вымыл руки, сполоснул рот и стряхнул крошки с бороды, затем вытащил бритву и на глазах у изумленных официантов и посетителей быстрыми движениями сбрил бороду. Влажными пальцами он зачесал жесткие волосы назад и вышел. Через несколько шагов Махмуд снова достал диктофон и наговорил следующее:

– Рияд ас-Савади!.. Отец!.. Да помилует Всевышний твою душу!.. Из-за тебя я оказался здесь. По твоей вине пришлось сюда переехать… Как я вымотался! Ноги ноют, не получается нормально выспаться. Надо разобраться со всем этим до дня рождения. Мне скоро двадцать три…

По правде говоря, история была уже близка к развязке. Все вот-вот должно было закончиться… В редакции Махмуд, не теряя времени, приступил к написанию статьи, сбросил на рабочий компьютер отснятые кадры и уже болтал с Фаридом Шаввафом и остальными коллегами, когда за ним зашел Абу Джони и пригласил к главному редактору.

Махмуд переступил порог роскошного кабинета ас-Саиди. Тот одной рукой держал пульт и переключал каналы на огромной панели, закрепленной на стене, а пальцами другой, поднятой высоко вверх, словно ручку, сжимал толстую тлеющую сигару. Шеф спросил у него, что удалось сделать за утро, потом напомнил про серию эссе, о сдаче которых в тираж шла речь на днях, и выложил перед собой на стол высокую стопку бумаг. Он хлопнул по ней рукой, пролистнул и посмотрел на Махмуда:

– Вот сколько твои коллеги написали за месяц!.. Но, не будем кривить душой, это все не годится для печати.

Он закурил, глубоко затянулся и с наслаждением выдохнул густой дым. Махмуд уже начинал нервничать. Похоже, шеф собирался сообщить нечто важное.

– Уволю Зейда Муршида, Аднана аль-Анвара и эту тощую швабру… Мейсу… Своему приятелю Фариду скажи, чтоб за ум взялся… Пишет он сносно, но не выкладывается здесь по полной.

– Что я могу с ним сделать?.. Я думал, вы с ним на дружеской ноге.

– Не хочу с ним связываться… Он тот еще спорщик, перечить мне станет, дай только повод… Лучше б все силы отдавал работе… Намекни ему сам, как сумеешь… Прямо не надо говорить.

Махмуд тут же попытался представить, как он мог бы сделать Фариду намек, но у него ничего не вышло, и он молча уставился на ас-Саиди, который внимательно следил за телевизионной картинкой.

– Вот еще что, дружище… Ты, как я вижу, в поте лица трудишься…

Этого Махмуд никак не ожидал. Он был крайне удивлен после всех упреков и выговоров услышать такое от ас-Саиди. Для него самого не новость, конечно, но чтобы шеф оценил! Похоже, главный сменил гнев на милость.

Сигара в руке у ас-Саиди потухла, он смял ее в большой керамической пепельнице и взглянул на часы. Махмуд догадывался: Наваль аль-Вазир должна была появиться к этому времени, но не пришла. Он вспомнил о гнусных предположениях Фарида Шаввафа. Молчание затянулось. Но это было в стиле ас-Саиди – тот любил выдержать театральную паузу, придавая таким образом значимости собственным словам.

– Ты напористый… С завтрашнего дня приступаешь к работе в должности ведущего редактора журнала «аль-Хакыка»!

5

Все трое сидели напротив него за деревянным столом, накрытым красной скатертью и непромокаемой пленкой. Перед каждым стояла банка «Хайнекена», стеклянная кружка и тарелка с жареным арахисом. Себе Махмуд заказал содовую. Им так и не удалось уговорить его хотя бы на одно пиво. Махмуда так и подмывало рассказать им. Он разглядывал их смеющиеся лица: Зейд Муршид, Аднан аль-Анвар и Фарид Шавваф. Насчет первых двух ас-Саиди уже все решил, да и третьего могли скоро выгнать из журнала – его судьба висела на волоске. Что касается самого Махмуда, то он стал вторым лицом в редакции. Как им сказать об этом потактичнее, чтобы они сгоряча не перевернули на него стол? Сообщить о решении ас-Саиди сейчас, прежде чем они напьются и потеряют над собой контроль? Или подождать, пока расслабятся и смогут выдержать удар? А может, ему тоже выпить для храбрости и ошарашить эту троицу плохими новостями? Махмуд никак не мог выбрать и в конце концов отложил разговор до завтра.