Читать интересную книгу Т-34 — истребитель гархов - Константин Клюев

Отличный фасад оказался единственной целой частью усадьбы. Внутри здание было разграблено и сожжено. Были вынесены даже половицы, и от входной двери по залам разбегались криво сколоченные деревянные трапы, по краям которых зияла чернота подполья.

— Осторожно, мальчики, вот сюда, сюда. — Хозяйка уверенно показывала дорогу в полутьме, засветив старинный стеклянный фонарь со свечой.

Иван и Марис осторожно вели капитана под руки. Чаликов шел сзади, нагруженный автоматами и парой вещмешков. Скоро все очутились в уютной комнате с целым полом и кое-какой мебелью.

— Это все что уцелело. — Старушка кивнула на соседнюю дверь. — Да еще кухня. Плита в порядке. Давайте, мальчики, усаживайте вашего командира сюда, к столу, и марш греть воду. Надо его привести в порядок, а то смотреть больно.

Пока Александра Степановича усаживали на массивный табурет у письменного стола, Виктор подошел к окну. Окно выходило как раз на парадный подъезд, и въездные ворота и дорожка были видны как на ладони. Кусты боярышника, давно не ведавшие ножниц садовника, разрослись и разлохматились, но обзора не закрывали. Он удовлетворенно кивнул и обернулся, да так и застыл с открытым ртом. Иван-да-Марис мало чем отличались от стрелка-радиста и тоже стояли в оцепенении.

Старушка зашла за китайскую ширму, пошуршала одеждой, глухо стукнула тяжелыми сапогами об пол, а через мгновение вышла в белом докторском халате и туфлях, сжимая в руке все тот же посох. Другой рукой она придерживала свою поясницу, хотя держалась уже совершенно прямо. Стройная женщина с фигурой балерины медленно подошла к столу, с трудом села на стул возле окна и с видимым наслаждением откинулась на удобную выгнутую спинку. Теперь Ковалев тоже мог ее видеть и вместе со всеми наблюдал последнюю часть волшебного превращения: их новая знакомая осторожно отставила посох к стене и аккуратно сняла с головы крестьянский треух. Александр невольно дернулся, порываясь встать на ноги — в присутствии женщин такой властной красоты и грации сидеть было невозможно. Изумительный точеный профиль, тяжелая копна тщательно уложенных седеющих волос и тончайшие черты лица были так неожиданны и явились так внезапно…

— Что вы, мальчик мой. — Елена Андреевна ласково, но властно положила тонкую руку на запястье Ковалева. — Не надо вам геройствовать. Сначала мы вас полечим. Ванечка, Марис, ну что же вы, мы ждем горячую воду. Витюша, принесите таз и помогите мне раздеть Сашеньку.

Сноровистые руки замелькали, расстегивая пуговицы комбинезона. Ковалев скосил глаза. Только по рукам и шее можно было догадаться, что красавице за пятьдесят.

Елена Андреевна простучала посохом в направлении шкафчика и вернулась к столу с бумажным пакетом, бинтами и кривыми блестящими ножницами.

— Сейчас, голубчик, мы вас будем чинить. Витюша, ставьте таз на табурет. Марис, наливайте воду.

Голый по пояс Александр только успевал вертеть головой. Хозяйка так умело управляла подчиненными капитана, что он испытывал чувство, отдаленно похожее на ревность. Тем временем его торс был обмыт при помощи мокрого горячего полотенца, насухо вытерт, а в тазу уже распускались белые полосы гипсовой повязки.

— Мальчики, придержите вашего командира. Вот так, плечи сюда, правую руку чуть ниже. — Елена Андреевна ловко обматывала могучую грудную клетку и спину Ковалева теплым и мокрым. Это теплое и мокрое вдруг начало твердеть, и Александр почувствовал, что нагрузка на сломанные ребра стала ослабевать.

Тем временем тоненькая женщина забавно шлепала по засыхающему гипсу ладонями, движениями скульптора приглаживая и перераспределяя толщину повязки.

— Ну вот, Сашенька, можете попробовать походить, теперь у вас твердая маечка, как у черепашки. — С этими словами Елена Андреевна села на свой стул и с трудом выпрямила изрядно сгорбленную спину. Она побледнела и слегка закусила губу, но через миг улыбнулась и продолжила командовать: — Так, мальчики, теперь убираем все на место, грязную воду в канализацию, и начинаем готовить обед. Очень хочется чаю.

Ковалев медленно поднялся и опасливо сделал маленький шаг. Боли не было.

— Вот так, мой мальчик, вот так. Теперь у вас ребрышки правильно срастутся. Только старайтесь поворачиваться всем корпусом, по-волчьи. Думаю, на поправку уйдёт не более двух недель, вы молоды и могучи, Сашенька. Как вы так поломались, если не секрет?

— Да какой там секрет, — криво усмехнулся Ковалев, сел на табурет и неожиданно для себя начал рассказывать все по порядку, начиная с утреннего построения под Прохоровкой. Иван-да-Марис проворно накрывали на стол, а Виктор устроился на подоконнике и внимательно слушал всю историю своих друзей, время от времени быстро и хищно взглядывая в окно.

* * *

После восхитительной жареной картошки с тушенкой пили чай вприкуску с рафинадом. Елена Андреевна отдохнула и даже слегка порозовела. Ковалев продолжал неспешный рассказ, удобно опершись панцирем об острый угол шкафа. Женщина то плакала, то хмурилась, то смеялась, хлопая в ладоши. Она была непосредственна и мила, как юная гимназистка, а когда Александр добрался до возвращения на фронт, слезы безостановочно хлынули из ее широко открытых глаз. Ковалев понял, что если бы он встретил эту женщину равным ей по возрасту, то дрался бы за нее со всем миром, отнял ее у кого угодно, он любил бы ее и носил на руках…

Безошибочным женским чутьем Елена Андреевна поняла, о чем думал танкист. Она вдруг встрепенулась и попросила еще чаю. Ковалев стряхнул с себя наваждение и завершил свой рассказ:

— Вот так мы и оказались здесь, и теперь очень хотели бы узнать, где мы?

* * *

— Знаете, мне иногда кажется, что мы в Москве, — неожиданно заговорил Витя Чаликов. — Я родился и вырос в Грохольском переулке, оттуда и на войну сбежал — нужно было год ждать, так я записку оставил маме: не поминай, мол, лихом, прости и все такое… Так вот, там дом Бусиловых стоял, у Сретенских ворот. Мы в детстве с пацанами его облазили вдоль и поперек. Так вот, такое ощущение, что это — тот же дом, если бы не лес вокруг.

— Да, Витенька, это тот же дом. Прадед моего супруга генерал Бусилов его московскому архитектору Чудову заказал. У него еще имение было в Нижегородской губернии, так он и велел выстроить два одинаковых дома, чтобы не привыкать при переездах. Такой уж он был, Андрей Петрович, не любил нового, жил всегда по твердому распорядку, даже на войне старался его придерживаться.

— Так вы…

— Вдова графа Павла Ивановича Бусилова, русского авиатора, урожденная Вельская Елена Андреевна. Я с мужем не расставалась до тридцать седьмого года, всю империалистическую и Гражданскую с ним прошла, сестрой милосердия, затем военным врачом, и так — до профессора медицины. — Бусилова усмехнулась. — Так что, Сашенька, можете мне верить, все у вас будет замечательно.

— Я в этом не сомневаюсь, Елена Андреевна, спасибо вам, — серьезно ответил Ковалев, глядя ей в глаза. — Так мы под Горьким, да?

— В ста семидесяти километрах от Нижнего Новгорода, Сашенька. Имение наше так и называется — Бусилово.

В большой комнате повисла мягкая тишина, но ее как-то вдруг вспороли часы с круглым плоским маятником. Они хрипло и солидно, с большими уверенными промежутками пробили пять раз.

— Как, как вы сказали? Русского авиатора? — неживым голосом пробормотал Ковалев.

Елена Андреевна внимательно посмотрела в лицо капитана. Александр сидел, лицом белее своего панциря, уставившись в темную раму на стене. За стеклом были выставлены трогательные семейные фотографии: одиночные и групповые портреты, дамы с зонтиками и в кружевах, кудрявые младенцы в платьицах, и нельзя было понять, какого они пола, ну какой может быть пол у ангелочка? Ковалев неотрывно глядел на коричневатый снимок. Стройная женщина в форме сестры милосердия и два офицера в парадных мундирах стояли на фоне похожего на этажерку громоздкого самолета С-16, первого русского истребителя. Один из офицеров, капитан Степан Ковалев улыбался сыну с фотографии знакомой, слегка напряженной улыбкой. Второй, коренастый статный полковник, пониже и постарше Степана, смотрел чуть в сторону, с гордостью держа под руку самую очаровательную и стройную сестру милосердия, какую только можно себе вообразить. В нижнем темном углу снимка была изящно вытравлена светлая цифра: 1915.

* * *

Августа 8, 1915 г. Мой друг Степан Александрович на седьмом небе от счастия — его супруга разрешилась от бремени первенцем, здоровым мальчиком Сашенькой. Надо бы испросить отпуск для капитана Ковалева, чтобы он сумел обнять семью, но в обозримом будущем на это надежды мало. Принимаем новые аэропланы Сикорского. Кто может заменить Степана Александровича в испытаниях — ума не приложу, авиатор он от Бога. Обстановка тяжелая. Помимо ежедневной разведки нужно прикрывать войска от участившихся налетов с воздуха…