Читать интересную книгу Легкое дыхание лжи - Татьяна Гармаш-Роффе

Еще несколько ступеней. Осталось пересечь холл по диагонали и заглянуть в комнату…

Стоп. Мила сказала, что одна из камер смотрит в прихожую. То есть сюда, в этот холл, который и есть прихожая, поскольку именно здесь находится главный вход…

Самым умным решением было бы уходить отсюда, срочно уходить тем путем, которым пришел. Когда у тебя отец – частный детектив, то ты знаешь много чего такого, о чем не задумываются обычные люди. Например, тебя, ни в чем не повинного, могут обвинить в преступлении лишь потому, что ты случайно оказался на месте оного преступления…

Разум приказывал возвращаться немедленно. Ты не только засветишься на камере, говорил разум, но и Миле ничем не поможешь (если она вообще тут) – ты не справишься с вооруженными людьми! Но Роман знал: если он повернет назад, то никогда не простит себе этого. И дело не только в Миле. А еще в том, что он будет чувствовать себя трусом. Трудно представить что-либо более унизительное для мужчины.

К тому же не исключено, что последние ступени, где стоял Роман, входят в обзор камеры, – и тогда он уже засветился. Впрочем, это было бы глупо. Угол обзора должен быть таков, чтобы четко видеть вход в дом, а вовсе не внутреннюю лестницу…

Не сходя с места, Роман внимательно осмотрел всю видную ему часть холла. Дверь охранников по левой стене, а между стеной и левыми перилами есть зазор шириной около метра. Никчемный зазор, плод безграмотного архитектора. Если туда спрыгнуть, можно подкрасться к двери незамеченным. И камера его, скорее всего, тоже не засечет…

Роман тихо перемахнул через перила в закуток. Затем «волчьим шагом», которому научил его отец, – это когда ставишь ступню целиком, а не с пятки на носок, как обычно, что позволяет передвигаться бесшумно, – продвинулся до освещенной двери. Осторожно заглянул в проем…

Сначала он увидел темные, погасшие мониторы. Зря, выходит, он старался-крался: камеры выключены.

Роману стало не по себе. Мертвые мониторы… Он резко шагнул вперед и посмотрел в глубь комнаты.

Мерцал телевизор, шел какой-то фильм, а охранники… Они спали, развалившись на креслах, сомнений нет: один храпел, второй сопел.

Но Милы и здесь не оказалось. Ни живой, ни мертвой.

Внизу находились еще какие-то помещения. Одно из них – кухня, что видно в открытую дверь. Другие закрыты. Но там искать Милу бесполезно: раз ее нет с охранниками, значит, ее нет в доме. Она или сбежала сама, или ее увезли. Живую или мертвую.

Он не помнил, как проделал обратный путь. Только очутившись в своем дворе, он перевел дух. Сложил телескопическую лестницу, засунул ее в машину. Кинулся в дом, зажег свет: все ли сделал? Ничего ли не забыл?

И вдруг он увидел свои руки. Кровь. Милы.

Джинсы он содрал с себя вместе с трусами. Сложил в мусорный мешок. Обмылся, как мог, из рукомойника, в первый раз пожалев, что в избушке нет душа, – до сих пор он не видел проблемы в том, чтобы мыться холодной водой из шланга. Чистая одежда, вспомнил он, в сумке. А та – в багажнике. Как был голым, Роман пошел к своему «Вольво», достал чистые вещи. Оделся.

Вернулся в дом, осмотрелся. Что еще надо сделать?

Он плохо соображал. Постояв с минуту, взял в руки мешок со своей окровавленной одеждой, погасил свет и вышел.

Он гнал в Москву по пустым дорогам, пытаясь осмыслить ситуацию, прийти к какому-нибудь заключению, но ничего не складывалось. У него не нашлось ни одной гипотезы, способной объяснить увиденное. Мила ранена? Ее отвезли в больницу? Или спрятали? Или она убита?

Нет, нет. Только не это. Мила жива, не надо думать о плохом.

Он набрал ее номер, заранее зная, что она не ответит…

Стоп, не думать о плохом!

Нужно звонить отцу. Он профессиональный детектив, он сумеет разобраться – и не такие дела распутывал. Но сначала вызвать полицию. Там кровь – значит, Мила ранена, и ей нужна помощь. Охранники дрыхнут, то есть полиции о происшествии никто не сообщил. Так пусть она приедет, пусть осмотрит дом, – пусть поскорее начнут искать Милу!

Он достал смартфон, хотел было набрать «02», – как вдруг замер. Нет, нельзя им звонить со своего мобильника. Он, конечно, не собирается представляться, но там в два счета установят, кому номер принадлежит. И это станет прямым признанием в том, что Роман побывал в доме Милы – иначе б откуда он знал об ее исчезновении, о крови на полу?! Он и так в ее комнате наверняка наследил обувью, повсюду оставил свои отпечатки и бог знает что еще…

Впрочем, все эти следы могут свидетельствовать против него только тогда, когда полиции будет с чем сравнивать. Когда они возьмут его отпечатки и сверят следы его обуви. Для этого им понадобится сначала задержать Романа – но на каком основании? В доме его никто не видел. Теоретически, поскольку особняк высокий – торчит над деревней, как последний зуб во рту старика, – с соседних участков можно было углядеть, как Роман лез в окно на третьем этаже… Так ведь он не случайно выбрал середину ночи, когда все спят!

Если только какой-нибудь житель не страдает бессонницей, конечно… Роман ни в коем случае не считал, что совершает преступление, помогая сбежать Миле, – наоборот, преступником является тот, кто насильно держит ее в своем доме! Поэтому он больше заботился о том, чтобы ничего не заподозрили охранники, а соседи его не слишком занимали…

Однако теперь он попал в эпицентр непонятного, но несомненного преступления. И сейчас показания соседей сработают против Романа. Они могли видеть, на самом деле, не так уж мало: как Мила общалась с Романом при помощи листов бумаги, как к ней дрон летал…

Полиция – а ее охранники обязательно вызовут, когда проспятся, – начнет расспрашивать соседей. Сами охранники ни за что правды не скажут, хозяина своего не выдадут и будут искать, на кого свалить случившееся. Им очень повезет, если найдется хоть один свидетель, видевший Милу в момент ее общения с Романом… Который к тому же сбежал в ночь преступления!

Конечно, пока полиция его не найдет, им не с чем будет сравнить «пальчики», и доказать они ничего не смогут…

О че-е-ерт! В доме Андрюхиной бабушки он ведь тоже оставил отпечатки! Просто подарок полиции! Стоит им только додуматься сравнить их с теми, что они найдут в комнате Милы, – и все, конец. О том, кто тут жил, полиция узнает от Андрюхи… Просить друга наврать? Бесполезно. Андрюха не из тех, кто врет не краснея, и его быстро расколют. Не следует друга подставлять.

Придется поворачивать.

…Конечно, как только они узнают, кому Андрей дал ключи от бабушкиного дома, адрес Романа установят быстро. Да только ничего по нему не найдут. В этой комнате в коммунальной квартире, куда им пришлось переселиться с мамой после скандала с «отцом», он не жил уже много лет, а со смертью мамы и вовсе перестал там бывать. К тому же после похорон Роман нанял женщину, которая тщательно вымыла комнату (врач «Скорой», констатировавший смерть, подозревал гепатит и посоветовал все промыть с хлоркой)…

Роман давно снимает жилье по другому адресу, но прописан по-прежнему в коммуналке, так что полиции его отпечатками не разжиться.

Он проделал обратный путь, машину поставил далеко, у въезда на улицу, к дому пробрался пешком, держась теневой стороны: луна, хоть и побледнела, все еще давала достаточно света, чтоб увидеть человека на дороге. К тому же на востоке край неба уже начал светлеть… Мельком порадовавшись, что починил ступеньки крылечка, – больше не скрипят, – Роман тихо отпер дом и принялся вытирать все подряд: ручки дверей и окон, стол, посуду – все, до чего он мог дотронуться за прошедшие дни.

И только вернувшись в свой «Вольво», Роман понял, что совершил новую глупость: не найдя отпечатков в доме, полиция поймет, что они стерты, – и станет подозревать Романа еще больше!

Боже ж ты мой, как бездарно он вляпался.

Роман сидел в машине, не трогаясь с места. Может, вернуться обратно в дом Андрюхи? Ведь ночное исчезновение соседа Милы плюс стертые отпечатки будут выглядеть как признание вины… Ага, а там сидеть и ждать, пока полиция найдет предлог, чтобы снять его «пальчики»? А предлог найдется легко, если хоть один сосед что-то заметил. Скажут, что нужны показания Романа, отвезут в участок… И отправится он после этого прямиком в камеру, ждать суда.

Ну уж нет! Такого подарка полиции он не сделает. Пусть ищут настоящего преступника. А Роман пока будет искать Милу!

Хотя… Минуточку, а почему он решил, что полицию кто-то вызовет? Если охранники сами напортачили – то не вызовут. Если их хозяин – тем более.

…И так плохо, и этак худо. Приедет полиция – хорошо в том смысле, что они сразу начнут искать Милу. Но тогда Роман окажется на подозрении. Не вызовут полицию – для Романа лучше, но для Милы куда хуже… Может, все-таки позвонить по «02»? Из телефона-автомата, чтобы не светить свой мобильный?

Однако сейф… Он наводил на мысль, что в дом забрался вор. Ведь хозяин – неважно, положил он в сейф что-то или из него взял, – дверцу бы закрыл. И охранники, если бы покусились на содержимое сейфа, непременно бы дверцу закрыли. Бросить ее открытой мог только чужой: ему пофиг, он сразу сбежал. А охрана дрыхла, вора не видела. Ночные смены утомительны, потому что днем отоспаться никогда не получается, Роман по себе знал. Все спят в ночные смены, когда есть возможность. К тому же охры пили, в их комнате полно бутылок из-под водки и пива… Так что дрыхли они крепко. А камеры, наверное, вор и выключил… И записи выкрал: на них должно быть видно, как он в дом пробирался.