Читать интересную книгу Дневник путешествия в Европу и Левант - Герман Мелвилл

Сфинкс. Обращен лицом к плодородию, спиной — к пустыне. Твердая скала. По дороге к пирамидам растут пальмы. Арабы переносят путников через лужи грязи. Два черных шейха в черных одеждах.

Поездка к пирамидам. Проехали непрерывную цепочку пригородов и деревень. Высокие стены. Финиковые пальмы; густая виноградная лоза оплетает стены. У мостов скапливаются путешественники, чтобы затем рассыпаться в беспорядке. Акведук. Ворота. Проехали пальмовую рощу. Она напоминает храм 1001 колонны. Красоты пригородов Каира. Длинные авеню, усаженные акациями.

Дорога в Шобру. Процессия людей.

Жизнь в отеле. Величие гостиницы «Шефердз». Высокие потолки, каменные полы. Ковров нет, вместо них тонкие циновки. Никаких перин. Шторы, москитные сетки. Все напоминает о тропиках. Восток обозначается свежими финиками на столе — признак пустыни и каменными кувшинами с прохладной водой. Прислуга состоит из арабов. Драгоманы. Слуг вызывают хлопками в ладоши. Блестящая сцена за поздним обедом. Трудно поверить, что все происходит неподалеку от пирамид. Тем не менее утонченный отдых.

Вид большой площади. При въезде в Каир видел на небе полумесяц и звезду

— герб султана. Огромная протяженность площади. Вокруг проходит канал. Чуть ниже уровня пешеходных тропинок. Аллеи акаций и других деревьев. Кустарник. Похоже на загородную местность. Отсутствие оград. Кофейни и киоски, балаганы. Канатоходцы, акробаты, фокусники, курильщики, танцоры, лошади, качели (с колокольчиками), щербет и т. п. Очаровательно вечером. Утром сквозь листву пробиваются золотые лучи солнца. Мягкое, роскошное великолепие утра. Роса. Воздух словно напоен райским блаженством. Испытываешь легкое опьянение. Не удивительно, что эти люди не пьют вина. С недоумением смотрел на постояльцев, распивающих спиртное в отеле.

О мулах и мальчишках-погонщиках. И те и другие обладают невероятной выносливостью. Мальчишки бегают как олени. В руках палки, босоногие. Погонщик бьет мула, разговаривает с ним, упрекает, дает советы. Мул молчит в ответ. Его толкают кому не лень. Это одно из самых полезных созданий в мире. Именно терпеливость и честность мула вызывают к нему презрение и навлекают на него оскорбления. Он настолько полезен и необходим, что с ним не считаются. Он слишком безответный. Образец честности. Что же касается его крика, так это голос первобытного египтянина. Мулы снуют вокруг, словно крысы. Их седла устроены весьма любопытно. Высокая лука. Кое-кого мулы сбрасывают с седел. В общем их любят. Клячи.

Климат египетской зимы — царство весны на земле. Лето чувствуется в самом воздухе, оставленном в покое жарой.

Поездка из Александрии в Каир. Дельта. Напоминает долину реки Mohawk весной. Почва словно жидкий распыленный навоз. Кажется, что ее перелопатили. 4 урожая в год note 21. Сахарный тростник, пшеница, хлопок. Деревушки из необожженного кирпича. Осиные гнезда и глиняные пироги. Бобровые запруды. На домах устроены голубятни. Крыши покрыты листьями кукурузы или соломой. Привязанный скот. Постоянно жуют. Буйволы, верблюды, ослы. Пальмы. Издали деревни напоминают песчаные кучи. При приближении к Каиру появляются дороги, насыпанные выше уровня почвы. Множество народа пересекает дорогу на всем ее протяжении. Военный лагерь. Белые солдаты. Лента кавалерии. Канал. Лодки. Длинные латинские реи, похожие на колодезные журавли. Канал проходит между песчаными холмами. Канава железнодорожной ирригации тоже заполнена водой. Машины-черпалки. Пассажиры 3-го класса. На крышах вагонов. Шум и суматоха воинской части. Вагонам не хватает еще одной крыши. Турок, сидящий на корточках с трубкой в руках в багажном вагоне. Пассажиры 2-го класса. Турок и египтянин. Звяканье сабель, сверкание шелка. Курение. Переезд через Нил. Машина. Сидя в 1-м классе, думаешь, что находишься в Англии. Все остальное-Египет. Нереальная обстановка и декорация, начиная от Помпеевой колонны и кончая Хеопсом.

Александрия. Она кажется вымощенной останками тысяч городов, выглядывающими из каждого пласта земли, вывороченного лопатой. Почва — жирный суглинок. Все историческое. Главная площадь. Оживленный вид. Из окон выглядывают арабы. Самое главное-это море. Рядом с ним — катакомбы. Железная дорога проходит насквозь. Поместья. Превосходный вид на море в полдень. Море и небо будто впитались друг в друга. Помпеев столб похож на порядком обсосанный леденец. Обелиск Клеопатры расположился рядом с лачугами. Один из них лежит на земле и почти засыпан землей. Вздохи волн. Крики сторожей по ночам. Фонари. Убийцы. Солнечные удары.

Какая-то мазня, исполненная берлинской лазурью.

Пирамиды. Камни, уложенные пластами, скорее напоминают геологические слои скальной породы, чем ряды каменной кладки. Длинный склон, составленный сплошь из утесов и обрывов. Огромные размеры. Ни стены, ни крыши. В других постройках такого же объема глаз постигает пространство, постепенно переходя от одной части здания к другой. Здесь же ему не за что зацепиться. Либо все в целом, либо ничего. Будоражит не ощущение высоты, длины или ширины — возбуждает ощущение необъятности. После знакомства с пирамидами вся остальная архитектура кажется кондитерскими изделиями. Хотя я провел немного времени в созерцании пирамид, этого оказалось достаточным, чтобы в моей памяти отложилось точное представление о них. Дело тут обстоит так же, как и с океаном. В течение пяти минут можно узнать о его необъятности ровно столько же, сколько за целый месяц. То же и с пирамидами. Они сбивают с толку. Человек, обнаружив, что он не в состоянии постичь величие океана, принялся измерять его глубину и определять плотность воды. Точно так же человек поступает с пирамидами. Он измеряет длину основания, высчитывает размеры отдельных камней. Однако пирамида не очень-то поддается изучению и пониманию. Смутная и неопределяемая словами, она продолжает тревожить мое воображение. Разрушение облицовки, хотя ее камней хватило бы для постройки города и крепостной стены, вовсе не уменьшило размеров пирамиды. Наоборот, это вызвало противоположный эффект. Когда пирамида была гладкой, вид ее был менее впечатляющим. Она была словно океан, не вспаханный волнами. Мертвая неподвижность каменной кладки, выступы и неровности, образовавшиеся в недавнее время, сильно изменили облик пирамиды. Когда хотят похвалить какое-нибудь творение рук человеческих, говорят обычно — оно поражает воображение, словно создание природы. Пирамида воздействует на человека каким-то точно неопределимым способом. Что же касается нашего воображения, так ему представляется, что ни человек, ни сама природа не имели никакого отношения к созданию пирамиды. Ее строителем должно было быть некое сверхъестественное существо, жрец. Очевидно, мудрецы древнего Египта отличались необычайной изобретательностью. Поскольку с помощью своего искусства сумели извлечь из всего разнообразия природных форм совершеннейшие очертания пирамиды, очевидно, что точно так же из груды простейших человеческих мыслей, присущих людям, смогли они с помощью аналогичного мастерства выработать идеальную концепцию бога. Однако не со святой целью была создана пирамида.

Она не отбрасывает тени днем. Археологи начали работать в пустыне в 30 милях отсюда.

4 января 1857 года.

Отплыл из Александрии в Яффу. Путешествую 2-м классом. Множество палубных пассажиров-турок.

5 января.

Тепло. Чудный день. Постоянно находился на палубе.

6 января.

Рано поутру оказались в пределах видимости Яффы. Накатывала зыбь, и я увидел буруны у подножия города. Высадились на берег. Это не совсем безопасно. Араб-лодочник пытался сыграть, как ему показалось, на моем испуге. Лукавые псы! Нанял еврея-драгомана, чтобы тот сопровождал меня до Иерусалима. Пересекли долину Шарон. Виднеется гора Эфраим. Приехали в Рамлу. Остановился в отеле. Поужинал на треснувшей посуде холодным мясом. Замучили мухи и москиты. Драгоман заметил: «Этот араб не знает как содержать гостиницу». Я полностью с ним согласился. Проведя ужасную ночь, в 2 часа отправились верхом в Иерусалим. Три тени крадучись пробирались по равнине, залитой лунным светом. Зашла луна, и все погрузилось во мрак. Чуть забрезжил рассвет, когда мы только достигли подножия гор. Бледное оливковое утро. Высохшая и пустынная страна. Завтрак у разрушенной мечети. Пещера. Жарко. Утомительная езда по бесплодным холмам. Примерно в 2 часа добрались до Иерусалима. Остановился в отеле «Медитераниан». Он содержится немецким обращенным евреем по имени Хойзер. Отель с одной стороны примыкает к бассейну Хезекья неподалеку от коптского монастыря и располагается на улице Патриархов, вытекающей из улицы Давида. С балкона моей комнаты открывается вид на потрескавшийся купол храма Гроба Господня и Елеонскую гору. Напротив гостиницы открытая площадка, развалины старинного латинского монастыря, который был разрушен каким-то неприятелем много столетий назад и никогда не отстраивался. Прошелся по северной части города, однако вернулся назад, потому что глаза слишком утомились в результате длительного путешествия по раскаленным холмам при ослепительном солнце.