пока великолепный оркестр Мариинского театра играл национальный гимн. Ни разу улыбка не смягчила сурового выражения ее лица. Когда же гимн кончился, она наклонила голову в знак благодарности за шумные приветствия и устало опустилась в приготовленное для нее золотое кресло.
Дипломатическому корпусу были отведены ложи в первом ярусе, и наша ложа находилась как раз рядом с императорской. Сидя так близко к государю и государыне, мы могли видеть, как дрожал белый веер в руках императрицы и как ее бледное лицо вдруг покрывалось красными пятнами, могли почти слышать порывистое дыхание, которое заставляло трепетать и переливаться сотнями огней драгоценные камни, украшавшие ее корсаж. И вдруг нам показалось, что она уже не могла побороть своего волнения. Она шепнула что-то на ухо государю и вышла в аванложу. В этот вечер она уже более не показывалась.
По театру как бы пронеслась волна неудовольствия. Дамы перешептывались, пожимая плечами, мужчины переглядывались. Всегда повторялась одна и та же история: императрица ненавидела Санкт-Петербург, не любила большого света, общества и всего, что имело к нему отношение. Она не хотела занять в окружавшей ее среде подобавшее ей место, не умела скрывать своих личных чувств и быть любезной. Позднее мои родители объяснили мне, что у государыни были серьезные причины, чтобы отдаляться от общества, и что это не было ее капризом. Но это не могло ослабить дурного впечатления, которое оставляла нелюдимость императрицы.
На следующий день был бал в Дворянском собрании. Следуя обычаю, его открыли царь, под руку с женою губернского предводителя дворянства Сомовой, и царица, которую вел предводитель Сомов – красивый старик в придворном мундире. Это был полонез из «Жизни за царя» – самый торжественный и красивый танец, который я видела. Во главе длинной процессии великих княгинь и уездных предводителей дворянства, царь и царица медленно шли вокруг громадного зала. Императрица была прекрасна – вся в белом с серебром, с бриллиантовой диадемой в светлых волосах и каскадом драгоценных камней, ниспадавших с ее плеч. И опять лицо ее было сурово, и она снова удалилась до окончания вечера, оставив государя с великой княжной Ольгой, у которой в этот вечер был первый публичный бал. Зато Ольга Николаевна, одетая в светло-розовое платье, со светлыми волосами, отливавшими золотом, и раскрасневшимися щеками, была очень оживлена. Она танцевала каждый танец и веселилась, как обыкновенная барышня на ее первом балу. Я очень хорошо помню, как она стояла на ступенях, которые вели в зал, и старалась уладить спор между тремя молодыми великими князьями, которые все хотели с нею танцевать. Смотря на нее, я старалась представить себе, что ждет ее в будущем и за кого из многочисленных поклонников она выйдет замуж. В этот вечер веселья и смеха мне не приходила в голову грядущая кошмарная трагедия.
Глава 4
Высочайшие особы
Говорят, что императору Николаю II была предсказана трагическая судьба и что его царствование началось под знаком несчастья и злого рока. Когда скончался его отец император Александр III, сразу же почувствовалась какая-то пустота, невознаградимая потеря, смутное предчувствие приближающейся катастрофы.
На самом же деле наибольшего блеска достигала жизнь русского двора в царствование не Александра III, а Александра II. В годы этого царствования постоянные празднества ярко освещали окна Зимнего дворца, и, когда семь или восемь тысяч человек садились после бала за богато украшенные столы в дворцовых залах, это были не просто торжественные придворные приемы, но собрания, на которых царило непринужденное веселье. Несомненно, император Александр II был последним русским монархом, который пользовался благами жизни так, как умели это делать его предки. И в то же самое время Александр II был последним императором, который был действительно близок к русскому народу. Он разговаривал как с высокопоставленными людьми, так и с самыми обыкновенными смертными с той чарующей фамильярностью, которая составляет основную черту русского характера.
И этому русскому царю, который освободил крестьян от крепостной зависимости и был самым либеральным русским государем, революционеры отравили последние годы царствования своими вечными покушениями на его жизнь. Дело дошло до того, что он запретил членам царской фамилии сопровождать его на официальных выступлениях, чтобы не подвергать их жизни опасности.
1 марта 1881 года козни нигилистов увенчались успехом. Хотя первая бомба, брошенная в сани государя, ранила лишь несколько солдат из его эскорта, и самому императору удалось бы избежать гибели, если бы он не вышел из экипажа и не подошел к раненым, чтобы им помочь. В это время была брошена вторая бомба, которая ранила Александра II смертельно. Императора принесли в Зимний дворец совершенно изувеченного, где он и скончался. А в это время толпа его верноподданных, собравшаяся на Дворцовой площади под окнами Зимнего дворца, в молчании слушала заунывный благовест Исаакиевского собора.
Говорят, что в день своей смерти Александр II подписал указ о даровании русскому народу конституционного образа правления. Акт этот так и не был приведен в исполнение. Сторонники либеральных реформ утверждали, что, если бы России была бы тогда дана конституция, русская история пошла бы по совершенно иному руслу и революция прекратилась бы.
В громадном и внушительном Александре III не было живости и доступности его отца. Он жил в полном уединении в Гатчине, приезжая в столицу только для придворных приемов и дел. Его супруга императрица Мария Федоровна отличалась, наоборот, очень веселым нравом, и многие представители аристократии даже ставили ей в вину ее живость и любовь к развлечениям. Но она была слишком популярна, чтобы мнения критиков могли бы изменить ее положение в обществе. Где бы она ни появлялась, сияние ее глаз, ее жизнерадостность и тонкий юмор привлекали к ней симпатии всех окружающих.
Она имела влияние на своего сына и после смерти Александра III, хотя, к великому несчастью для России, влияние молодой императрицы находилось неизбежно в оппозиции влиянию Марии Федоровны и с годами все увеличивалось, пока под конец не взяло верх, уничтожив совершенно власть матери над слабой и колеблющейся натурой Николая II. Однако он был искренно привязан к Марии Федоровне, и не проходило дня, чтобы они не виделись. В то время как молодая императрица все более уединялась, вдовствующую императрицу всегда можно было видеть на людях. Очень часто можно было встретить на улицах столицы ее миниатюрную фигуру, одетую в черное, в санях или же в экипаже, с чернобородым камер-казаком на запятках. Или же, наоборот, вся в белом, сияя бриллиантами, занимала Мария Федоровна место своей невестки рядом с государем на каком-нибудь торжественном приеме.