И все же более распространенным было мнение о том, что следующая война будет начата незначительными силами прикрытия, которые должны обеспечить отмобилизование и развертывание основных группировок войск сторон. Это означало частные бои на границе и наличие времени для ответных действий. Об этом свидетельствует и признание Г.К. Жукова, который пишет: «При переработке оперативных планов весной 1941 года… не были полностью учтены новые способы ведения войны в начальном периоде. Наркомат обороны и Генштаб считали, что война между такими крупными державами, как Германия и Советский Союз, может начаться по ранее существовавшей схеме: главные силы вступают в сражение через несколько дней после приграничных сражений» [9].
В свете существовавших взглядов на начальный период будущей войны и подходов советского руководства к миссии РККА основным видом действий войск считалось наступление, а вопросам обороны уделялось крайне мало внимания.
Одним из сторонников обороны был преподаватель Военной академии РККА имени М.В. Фрунзе А.И. Верховский. Объединив разные по содержанию понятия – оборону как вид боевых действий и оборонительную войну как форму стратегии – он пришел к выводу, что оборона дает крупные политические выгоды и позволяет наращивать силы. Но подобные взгляды также не нашли большой поддержки.
В 1928 году выходит в свет труд А. Сыромятникова «Оборона». В этом труде автор рассматривает оборону как вынужденный вид военных действий, который, как правило, ведется на второстепенном направлении или с целью экономии средств для последующего решительного наступления. Для достижения этой цели войска, перешедшие к обороне, подразделялись на сковывающую и ударную группы. Кроме того, «для устранения различных непредвиденных случайностей в бою, а также с целью избегнуть раздергивания ударной и сковывающей групп при парировании этих случайностей назначался резерв старшего командира».
Автор считал, что в обороне оборудуются четыре позиции: передовая, основная, тыловая (на случай планомерного отхода войск), промежуточные. При этом удаление передовой позиции от основной не должно было превышать 7 километров, а тыловой от основной – 10 километров. Основу оборонительной полосы составляли батальонные районы обороны, подготовленные для круговой обороны площадью около одного квадратного километра и более. При этом полк должен был занимать оборону участка шириной от двух до четырех километров, а дивизия – полосу шириной от четырех до восьми километров. При полосе шириной до восьми километров, по мнению автора, артиллерию следовало группировать в масштабе дивизии, а при ширине порядка четырех километров – в масштабе корпуса. При этом батальонная и полковая артиллерия не должна была включаться ни в дивизионные, ни в корпусные артиллерийские группы [10].
В труде В.К. Триандафиллова, посвященном в основном наступательным операциям, также имелся и раздел «Оборонительная операция». В нем автор указывал, что «при общем протяжении фронта в 1000 и больше километров и при наличии в составе современных армий не более 60–80 пехотных дивизий «неизбежен… частичный переход к оборонительным действиям». При этом автор считал, что стрелковая дивизия может успешно оборонять полосу шириной от 4 до 8 километров. Но предупреждал, что «при увеличении ширины участка до 12 километров устойчивость обороны уже сокращается вдвое, а на 20-километровом участке получается довольно жиденькое расположение, которое прорывается сравнительно легко».
Он считал, что главная сила современной обороны будет состоять в хорошем инженерном оборудовании местности, плотности пулеметного огня перед первой позицией, подготовке обороны в противотанковом отношении. При этом В.К. Триандафиллов делал смелый вывод о том, что «оборонительную полосу (первую полосу. – В.Р.), как бы она ни была укреплена, противник, если решил ее взять, всегда преодолеет: весь вопрос сводится ко времени». Вследствие этого решение основных задач обороны возлагалось на командующего армией, который «в дальнейшем может вести операцию, опираясь главным образом на свои резервы», которые «должны быть расположены примерно на расстоянии одного перехода (25–30 км) от угрожаемых участков фронта. При наличии автомобильного парка, приспособленного для массовых перевозок войск, расположение резерва может быть оттянуто назад на глубину автомобильного перехода (80-100 км), и они могут обслуживать более широкий фронт».
В.К. Триандафиллов писал, что после прорыва первой полосы обороны противником оборонявшие ее войска «нужно оторвать от него и собрать в новом районе для нового сопротивления». Вследствие этого первый «отскок» мог производиться на глубину 30–40 километров, а последующие в течение трех-четырех суток – на глубину 50-100 километров, т. е. «на полпути между краем оборонительной полосы и районом расположения глубоких резервов». При этом «основная масса прибывающих резервов вводится во фланг прорвавшихся частей противника с тем, чтобы организовать контрудар против них, в крайнем случае заставить противника свернуть или раздробить его основную группировку против новых объектов действий». В.К. Триандафиллов писал, что «будет ошибкой гоняться за быстрым сроком перехода в контрнаступление, не дожидаясь полного сосредоточения войск, достаточного обеспечения их средствами подавления (артиллерия, танки). Контрнаступление, предпринимаемое недостаточными силами, может привести только к разгрому этих сил и будет играть на руку противнику» [11].
Таким образом, В.К. Триандафиллов впервые в Советском Союзе выдвинул идеи необходимости разработки теории оборонительной операции, рассчитал размах этой операции, указал на невозможность решения задач обороны на тактическом уровне, предсказал необходимость отвода войск на новые рубежи, место и цель проведения армейского контрудара. Особое внимание он обратил на требования к подготовке армейского контрудара. Однако данный автор также не подразделял оборону на ведущуюся в начале войны или уже в ходе военных действий.
В то же время советские военачальники понимали, что успех борьбы в рамках приграничных сражений будет иметь большое значение для завоевания стратегической инициативы. Поэтому они планировали вести эти действия с опорой на укрепленные районы (УР), которые должны были стать своеобразными элементами оперативного построения армий прикрытия государственной границы.
По решению советского правительства в 1938 и 1939 годах начался второй этап строительства укрепрайонов. Пытаясь увеличить плотность укрепрайонов на западной границе, советское правительство в 1938–1939 годах начало строительство еще 8 укрепрайонов: Каменец-Подольского, Изяславского, Островского, Остропольского, Себежского, Слуцкого, Староконстантиновского, Шепетовского. Одновременно продолжалось совершенствование уже построенных укрепрайонов. Росло число огневых сооружений различного типа, усиливались препятствия, росло число минных полей. Для усиления противотанковой обороны в дотах устанавливали артиллерийские орудия, усиливали защитные свойства долговременных сооружений. В них был проведен большой объем работ – забетонировано 1028 сооружений. Их гарнизоны составляли 25 пулеметных батальонов общей численностью 18 тыс. человек.
Количество основных сооружений в укрепленных районах на старой границе СССР, возведенных в период 1928–1939 гг.
Укрепленные районы представляли собой линию железобетонных сооружений, рассредоточенных в глубину от одного до двух километров. Основным типом боевого сооружения являлась огневая пулеметная точка. Долговременных сооружений, обеспечивавших неуязвимость гарнизона при попадании 155-мм или 210-мм снарядов, насчитывались единицы. С 1938 года в некоторых из этих укрепленных районов начали устанавливать более мощное вооружение и обновлять внутреннее оборудование. К концу 1939 года план строительства укрепленных районов по старой границе был выполнен на 60 %, и в их системе имелось 1028 забетонированных сооружений.
Строительство укрепленных районов на новой границе было начато 26 июня 1940 года. Всего по новой государственной границе должно было быть построено 20 укрепленных районов. Кроме того, после присоединения Бессарабии и Северной Буковины начались подготовительные работы по строительству еще трех укрепленных районов.
Но отдельные советские военные специалисты вскоре поняли, что надежда только на укрепленные районы в вопросе обороны государства очень слабая. 12 октября 1940 года начальник Главного военно-инженерного управления генерал-майор инженерных войск А.Ф. Хренов представил доклад начальнику Генерального штаба, в котором писал: «Изучение и обследование состояния укрепления наших границ показало, что система военно-инженерной подготовки ТВД недостаточно уяснена как по форме, так и по содержанию, что отсутствует единство взглядов по этому вопросу и в то же время наблюдается шаблонность приемов и форм укрепления границ… Главным же и основным недостатком укрепления наших границ является то, что вооруженная сила нашей страны, полевые войска, остается необеспеченной, а ТВД – неподготовленным для действий полевых войск». При планировании и строительстве укрепленных районов, указывал генерал А.Ф. Хренов, допускалось два крупных недостатка: «1) не учитывалось, против каких сил противника должен сопротивляться укрепленный район; 2) кто, как и чем должен вести бой в укрепленном районе» [12].