Читать интересную книгу Хлеб великанов - Мэри Вестмакотт

— В чем дело? — спросила Нина.

— Мама говорит, что приятные женщины никогда не курят. Это она мисс Робинс так говорила.

— О, вот оно что! — Нина выпустила струйку дыма. — Думаю, она права. Но, видишь ли, Вернон, я вовсе не приятная женщина.

Вернон в смущении смотрел на нее.

— По-моему, вы очень красивая, — пробормотал он.

— Это не одно и то же. — Улыбка Нины стала шире. — Пойди сюда, Вернон.

Он послушно подошел. Нина положила руки ему на плечи и испытующе посмотрела. Он спокойно подчинился. Руки у тети Нины были легкие — не вцеплялись в тебя, как мамины.

— Да, — сказала Нина, — ты Дейр, настоящий Дейр. Не повезло Майре, но это так.

— Что это значит?

— Это значит, что ты пошел в отцовскую родню, а не в мать, и это плохо для тебя.

— Почему плохо?

— Потому, Вернон, что к Дейрам не приходит ни счастье, ни успех. И никто от них не ждет ничего хорошего.

Чудные вещи говорит тетя Нина. Она посмеивается, значит, говорит несерьезно. И все-таки было в этом что-то непонятное, пугающее. Вдруг он спросил:

— А что, лучше быть таким, как дядя Сидни?

— Гораздо лучше. Гораздо, гораздо лучше.

Вернон что-то прикинул в уме.

— Но если бы я был похож на дядю Сидни…

Он запнулся, стараясь точнее выразить свои мысли.

— Да, что тогда?

— Если бы я был дядей Сидни, я должен был бы жить в Ларч-Херст, а не здесь.

Ларч-Херст — это массивный дом из красного кирпича под Бирмингемом, Вернон однажды был там с дядей Сидни и тетей Кэри. Вокруг дома было три акра земли — розовый сад, беседка, бассейн с золотыми рыбками; в доме были две роскошные ванные комнаты.

— А тебе это не нравится? — спросила Нина, продолжая его разглядывать.

— Нет! — сказал Вернон. Он глубоко вздохнул, во всю свою грудную клетку. — Я хочу жить здесь, всегда, всегда, всегда!

2

Вскоре после этого с тетей Ниной случилось что-то неладное. Мать было заговорила об этом, но отец заставил ее замолчать, покосившись в сторону Вернона. Он успел уловить всего две фразы: «Мне только жалко бедного ребенка. Достаточно взглянуть на Нину — и всем ясно, что она пропащая и всегда такой останется».

Бедный ребенок, как понял Вернон, — это его кузина Джозефина, которую он никогда не видел, но посылал ей подарки на Рождество и исправно получал то же самое в ответ. Он удивился, почему Джозефина «бедная» и почему мать ее жалеет, а также почему тетя Нина пропащая — и что это вообще значит. Он спросил мисс Робинс, та зарделась и сказала, что ему не следует говорить «о таких вещах». «О каких вещах?» — удивился Вернон.

Но он не слишком задумывался до тех пор, пока четыре месяца спустя об этом деле не заговорили снова. На этот раз на его присутствие не обращали внимания, так высок был накал страстей. Между отцом и матерью разгорелся спор. Мать, как обычно, от возбуждения кричала, отец был очень спокоен.

— Позор! — кипятилась Майра. — Сбежать с одним мужчиной, а через три месяца бежать к другому! Показала себя в истинном свете. Я всегда знала, что она такая. Мужчины, мужчины, ничего, кроме мужчин!

— Можешь говорить что угодно, Майра. Это не важно. Я прекрасно знал, что ты будешь потрясена.

— Как и все! Не могу тебя понять, Уолтер. Ты говоришь, у вас старинная семья и все такое…

— У нас старинная семья, — тихо вставил он.

— До сих пор я думала, что тебя хоть немного заботит честь семьи. Нина ее опозорила, и, будь ты настоящим мужчиной, ты бы начисто порвал с ней, как она и заслуживает.

— Традиционная сцена из мелодрамы?

— Тебе все шуточки! Мораль для тебя ничего не значит, абсолютно ничего.

— Как я пытался тебе объяснить, сейчас дело не в морали. Дело в том, что моя сестра в бедственном положении. Я должен ехать в Монте-Карло и посмотреть, чем можно помочь. По-моему, это ясно каждому нормальному человеку.

— Благодарю. Ты не слишком-то вежлив. А чья вина в том, что она в бедственном положении, хотела бы я знать? У нее был хороший муж…

— Нет, не было.

— Во всяком случае, он на ней женился.

На этот раз вспыхнул отец. Он сказал очень тихим голосом:

— Майра, я не понимаю тебя. Ты хорошая женщина — добрая, честная, прямая; как ты можешь унижать себя подобными отвратительными высказываниями?

— Правильно! Оскорбляй меня! Я привыкла к такому обращению!

— Неправда. Я стараюсь быть вежливым, насколько могу.

— Да. Вот за что я тебя ненавижу: ты никогда не скажешь прямо. Всегда вежливый, а на самом деле издеваешься. Приличия блюдешь! А зачем, хотела бы я знать? Зачем, если все в доме знают, что я чувствую?

— Несомненно — ведь у тебя очень громкий голос.

— Вот весь ты в этом, опять насмехаешься. Во всяком случае я счастлива сообщить тебе, что я думаю о твоей дражайшей сестрице. Сбежала с одним, переметнулась к другому — и почему же этот второй не может ее содержать, хотела бы я знать? Или она ему уже надоела?

— Я уже говорил тебе, но ты не слушала. У него скоротечная чахотка, ему пришлось бросить работу. Личных средств у него нет.

— А! На этот раз Нина промахнулась.

— Что касается Нины, она никогда не руководствуется выгодой. Она дура, круглая дура, иначе она не попала бы в эту передрягу. Но у нее всегда чувства опережают здравый смысл. Дьявольская неразбериха. Она не взяла ни гроша от Фреда. Энсти хотел выделить ей содержание — она и слышать об этом не хочет. Заметь, тут я с ней согласен. Некоторых вещей делать нельзя. Но мне придется поехать и разобраться. Извини, если это тебя раздражает, но так уж получилось.

— Ты никогда не делаешь, как я хочу! Ты меня ненавидишь! Ты нарочно так поступаешь, чтобы унизить меня. Но вот что я скажу. Пока я здесь, ты не приведешь свою драгоценную сестрицу под крышу этого дома. Я не привыкла общаться с женщинами подобного сорта. Понял?

— Ты выразила свою мысль предельно ясно.

— Если ты ее привезешь сюда, я возвращаюсь в Бирмингем.

В глазах Уолтера Дейра что-то блеснуло, и Вернон вдруг понял то, чего не поняла мама. Он не слишком хорошо понимал, о чем они говорили, но он ухватил суть: тетя Нина где-то далеко, она больна или несчастна, и мама из-за этого злится. И говорит, что, если тетя Нина появится в Эбботс-Пьюисентс, она уедет к дяде Сидни в Бирмингем. Она думает, что это угроза, но Вернон понял: отец будет очень доволен, если она уедет в Бирмингем. Он знал это точно и определенно. Это как наказание у мисс Робинс: «Полчаса не разговаривать». Она думает, что ты огорчен так же, как если бы тебя лишили джема к чаю, и не догадывается, что ты вовсе не против, даже рад.

Уолтер Дейр ходил взад-вперед по комнате. Вернон наблюдал. Он видел, что отец борется с собой, но не понимал из-за чего.

— Ну? — сказала Майра.

В этот момент она была очень красива: большая, величественная, великолепно сложенная, с откинутой головой, в золотисто-рыжих волосах ее играло солнце. Подходящая спутница для мореплавателя-викинга.

— Я сделал тебя хозяйкой этого дома, Майра, — сказал Уолтер Дейр. — Если ты возражаешь против приезда моей сестры, она, естественно, не приедет.

Он двинулся к двери. Остановился, обернулся.

— Если Левелин умрет, а скорее всего так и случится, Нина должна будет устроиться на работу. Тогда встанет вопрос о ребенке. Твои возражения распространяются также и на нее?

— Думаешь, мне очень хочется держать в доме девочку, которая станет такой же, как ее мать?

Отец спокойно сказал:

— Вполне достаточно ответа «да» или «нет».

Он вышел. Майра глядела ему вслед. В глазах ее стояли слезы, они потекли по щекам. Вернон не любил слез. Он бочком двинулся к выходу, но опоздал.

— Миленький мой, подойди ко мне.

Пришлось подойти. Его тискали, обнимали. Обрывки фраз влетали в ухо:

— Ты моя единственная отрада, ты, мой дорогой мальчик. Ты не будешь, как они, — насмешливые, ужасные. Ты не покинешь меня, ты никогда не покинешь меня, правда? Поклянись, мой мальчик, мое дорогое дитя!

Все это он знал. Он отвечал так, как она хотела, — правильно расставляя «да» и «нет». Как он это ненавидел! К глазам подступали слезы.

В тот вечер после чая Майра была уже совсем в другом настроении. Когда Вернон вошел, она писала письмо, сидя за письменным столом, и встретила его веселой улыбкой.

— Я пишу папе. Возможно, скоро к нам приедут жить тетя Нина с Джозефиной. Правда, чудесно?

Но они не приехали. Майра сказала себе, что Уолтера понять невозможно. Подумаешь, она сгоряча что-то сказала, она же не имела в виду ничего плохого…

Вернон не слишком удивился. Он и не думал, что они приедут.

Тетя Нина говорила, что она вовсе не приятная женщина — но она была очень красивая.

Глава 6

1

Если бы Вернону потребовалось описать события последующих нескольких лет, он бы выразил их в одном слове: сцены! Нескончаемые, однообразные сцены.