Ночью подними — оттарабаню без задержек.
Но всему хорошему приходит конец. Отчет я вчера еще отправила куратору, через полчаса получила обратно с отметкой “отлично”. Утром заглянула на склад, вернула все перестиранное, за что усатый дядька подарил огромную шоколадку. Это парни пытаются не заморачиваться, так робу спихнуть. Я же время не пожалела, почистила перышки. Благо — не качает, все коммуникации на “Рому” заведены. Сидела с планшетом и только успевала перекладывать из стиралки в сушилку.
Теперь надо поулыбаться одногруппникам и обратно, в космопорт. Вылет завтра, тем же круизным лайнером. Только теперь я экспрессом поеду, мне стармех лично билет вручил. Очень его обидело, что “единственного головастика из студентов” готовы на перекладных выпнуть.
Кроме билета, Нильсон мне еще две тельняшки с длинными рукавами подарил. Это было после того, как мы в налетевший шквал краны дополнительно найтовали и я потом в кубрике переодевалась. Дверь забыла закрыть, а он мимо шел и спрашивал у каждого, надо ли кому к доктору. Потому что у палубной команды один заработал растяжение, а другому матросу упавшая балка мизинец на ноге раздробила. Посмотрел на мою спину стармех и на следующее утро подарил тельняшки:
— У меня дочка сарафаны летом носит. Их у меня нет, а вот это — возьми. Заслужила.
Хороший дядька. И матерится виртуозно, я много нового для себя по итогам практики узнала. Про то, как якорь при помощи осьминога в разные дырки вворачивать.
Поставив у диванчика рюкзак, уселась и отломила кусок шоколадки. Вкусно. За все два месяца рыбу перепробовала в любых вариантах: жаренную, копченую, соленую и просто сырую. А вот сладкого на “Роме” было мало. Только сахар кусковой и пресные батончики из вендинг-автоматов.
Не успела прожевать угощение, как в комнату ввалились остальные. Сразу стало шумно. В нос шибануло запахом дорогого парфюма. Рожи у всех загорелые, у большинства девушек плечи открытые со следами от купальников. Похоже, народ с удовольствием два-три часа утром тянул лямку, потом отжигал на местных пляжах.
— А, вот и наша замарашка… — Катажина, легка на помине. Носик наморщила, манерно мизинчик оттопырила, водит пальцем по белоснежному планшету. — Говорят, ты в море рыбам хвосты крутила.
— Да, подрабатывала. Улов чистила, по сменам работала.
— Оно и видно… Кстати, я твоего отчета по практике до сих пор не получила. Где он?
— Мне его на флэшку записали, в деканат отправили.
— Да? Похоже, там все настолько плохо, что даже на руки выдавать не стали.
Разумеется. Там все просто ужасно. Потому что я его сама форматировала и по стандартам армейским верстала. Выполненные задачи, замечания о проделанной работе, подписи руководящих кадров. Четыре отметки “отлично” — это уже не моя заслуга, я не выпрашивала. Сами галочки расставили. Куратор даже небольшую характеристику не поленился набросать со слов старшего рыболовецкой смены и приложил к остальным документам. Только я показывать это старосте группы не стану. Хватит бедолагу “кондратий”, как мы без нее домой доберемся?
— Все, хватит жрать! Слушайте меня внимательно! Как только приедем в космопорт, не разбредаться! Гостиница у нас уже забронирована, вечером маленький банкет. Будем играть в фанты и исполнять желания!
Я аккуратно положила остатки шоколада в кармашек, закрыла молнию. Банкет? Не, девочки и мальчики, это без меня. Кстати, я успела одним глазом расписание грузовых работ просмотреть. Похоже, лайнер уже в доках стоит. Поэтому лучше я чуть-чуть постараюсь и в свой третий класс попаду сразу по приезду, чтобы ваши довольные загорелые рожи не видеть. А из каюты вы меня уже точно не выцарапаете, белоручки. Вам западло на нижние палубы спускаться, у вас же мамы-папы будущую карьеру на годы вперед выстроили. Осталось только следовать по накатанной колее.
* * *
В экспрессе села на первое сиденье. Обычно народ сюда не любит устраиваться — постоянно мимо кто-то ходит при остановках, пихается баулами. Да и бар с соками и туалет в конце салона. Но не успела нацепить наушники, как рядом сунулся Владек, замахал руками перед лицом:
— Что тебе, менеджер малолетний?
— Ты что от коллектива отрываешься? Мы с собой фруктов набрали в дорогу и копченостей всяких.
— Рыбу? Ты издеваешься? Я ее видеть не могу, два месяца все эти копчености ножом кромсала. Поэтому — иди-ка ты, друг сердечный, чтобы я тебе в горбатую спину не добавила чего доброго.
Парень сделал вид, что обиделся:
— И вовсе я не горбатый.
— Еще тут повыделываешься, сделаю горбатым… Дурака из себя не строй.
— О чем ты?
— Владек, давай серьезно. Мы люди взрослые, все понимаем. Скажи, за сколько у тебя комм наручный? Тысячи за полторы-две моделька?
— Четыре, — патлатый гордо погладил золотистый браслет.
— Вот. А у меня — за две сотни и я на него полгода копила. Поэтому мне с вами обсуждать особо нечего. В гонках яхт не участвую, на элитных пляжах задницу не грею, в винах не разбираюсь. Сидеть в качестве объекта для насмешек — оно мне надо? Поэтому иди, тебя виноград и копчености ждут. Главное, с собой не вздумай ничего тащить, на таможне заставят все выбросить. Лучше съешь или понадкусай вечером во время пьянки… Топай.
Идиот, право слово. И такие кадры потом будут ударно вести к финансовому краху папину компанию. Эх-хэ-хе…
На подъезде к космопорту автобус делал две остановки — у парковки суборбитальных челноков и диспетчерском центре. Когда медленно покатили мимо грузового терминала, я попросила водителя:
— Хап-атта[5], а можно меня вот здесь высадить, у маршрутки?
Грузный мужчина глянул на мою тельняшку, на выбеленные солью короткие волосы и кивнул. Притормозил у застекленной остановки, распахнул дверь.
— Спасибо большое! — сказала я и выпорхнула наружу, во влажную жару. Отлично. Не придется хвосты рубить в порту, я отсюда до места доберусь куда быстрее. Кстати, вот за экспрессом и местная развозка притормаживает. На ней и доеду.
На технологическом ярусе потопала в диспетчерскую. Еще по космопорту на Трау помню, кто именно отвечает за весь внутренний трафик. Пусть у нас и была развивающаяся колония, но грузовозы принимали каждый день. Поэтому “что, где и как” худо-бедно представляю.
В КДП[6] меня никто не пустит, но помощник дежурной смены сидел в центре зала ожидания за столиком в окружении кучи дисплеев.
— Вечер добрый. Можно меня по курсантскому самоходу на круизный пропустить? “Лазурный”, отправление завтра в десять.
— Документы, пожалуйста.
— Вот. Третий класс, это технологическая книжка.
Тонкий момент — формально на борт до начала посадки пассажиров пускают исключительно обслуживающий персонал и экипаж. Но в торговом флоте делают послабление