Шеннон посмотрела в серые глаза Блейка и почувствовала, что ей от волнения не хватает воздуха.
— Шеннон, нам надо поговорить о ток-шоу «Клуб одиноких сердец».
Голос Блейка прозвучал так спокойно и по-деловому, что Шеннон невольно успокоилась.
— Да, я совершенно согласна.
Господи, ее ли это голос? Он звучал спокойно и четко. Похоже, ее. И Шеннон решила высказать все, что думала по этому поводу:
— Я решительно не могу вести передачу так, как это делают в Чикаго.
Блейк, удобно устроившись на мягком офисном стуле, слушал Шеннон не перебивая.
— Это не по мне. Я не собираюсь отпускать пошлые шуточки и подтрунивать над людьми.
— А если я вам скажу, что по результатам социологического опроса аудитории это нравится? — вставил Блейк.
— Все равно это меня не убедит. Может быть, там, в Чикаго, но не у нас, в Тампе. Люди не станут здесь это слушать, да и я никогда не смогу так работать.
Разговаривая с Шеннон, Блейк невольно проникся уважением к этой девушке. Глядя на нее, он думал о том, насколько с ней можно быть откровенным. Готовясь к встрече, он счел необходимым просмотреть результаты последних социологических опросов. Не стоит говорить ей о том, что чикагская радиостанция, о которой шла речь, тоже принадлежала ему и что самые последние исследования показали рост недовольства, связанный с манерой ведения передачи, которая становилась все более грубой.
— Да, не сможете.
Шеннон не совсем поняла, что Блейк имеет в виду. Он с ней согласен или собирается с треском выгнать и подыскать кого-нибудь, кто сделает шоу более развлекательным?
— Да, это не Чикаго, — продолжал Блейк. — И все же с вашей аудиторией нужно работать и работать.
Услышав это, Шеннон поняла, что, кажется, еще не потеряла работу. Но она была уверена, что сейчас Блейк начнет распространяться о том, что ей еще многому надо учиться.
— Нам надо действовать быстро, что касается раскрутки вас и вашей передачи. Это единственный способ заполучить ту часть аудитории, которая нам необходима.
Шеннон, которая готовилась дать отпор своему шефу, не ожидала такого поворота событий и поэтому очень удивилась и даже, можно сказать, испугалась того, что, слушая его рассуждения, согласна с каждым словом. Было бы намного проще противостоять ему, если бы он изначально был не прав.
— Я думал о том, чтобы попробовать провести прямой репортаж из местного клуба. Что нам необходимо, так это…
За несколько минут Блейк изложил свой план, в котором ток-шоу предполагалось вести не из радиостудии, а из какого-нибудь популярного заведения в присутствии публики, что, по его мнению, сделает его сверхпопулярным. Затем он взял трубку телефона и договорился о встрече Шеннон с представителями отдела по связям с общественностью, с режиссерами по рекламе, а также заказал фотосессию у лучшего фотографа в Тампе.
Провожая Шеннон до двери, Блейк взял ее под руку.
Шеннон подняла на него глаза и вновь почувствовала, как ее пульс участился. Каким-то необъяснимым образом она вдруг поняла, что сейчас он ее поцелует.
Внутренняя дрожь охватила Шеннон. Она отпрянула назад, спиной ощутив твердую дверь, что было весьма кстати, потому что вмиг ослабевшие ноги едва не подкосились. Блейк не шевельнулся. Он просто стоял в нескольких сантиметрах от Шеннон, пытаясь побороть свои чувства.
Неожиданно кто-то постучал в дверь, и Шеннон увидела, как на лице Блейка отразилось сначала удивление, а затем разочарование.
— Ну, — сказала Шеннон нарочито громко, — большое спасибо, что выслушали меня. — «О Боже, только бы не сбиться на жалкий лепет». — Я с нетерпением буду ждать того момента, когда мы начнем работать над вашим новым проектом.
Сейчас ей хотелось только одного — поскорее уйти из кабинета босса.
Всю эту ночь Шеннон снился Блейк. Вздрагивая, она просыпалась, затем опять засыпала, и снов-снова ей снилось, как он почти целует ее, охваченную страстным желанием. Она ощущала его крепкое тело совсем близко, вдыхала его пьянящий мужской запах. Но каждый раз, в тот самый момент, когда его жаркое дыхание касалось ее лица, а губы приближались к ее губам, кто-то стучал в дверь. Шеннон вскакивала и какое-то время лежала в кровати, чувствуя, как бешено колотится сердце и мучительное желание пронизывает все ее существо.
Когда это повторилось в очередной раз, Шеннон поняла, что уснуть ей больше не удастся.
Она встала и, шлепая босыми ногами, направилась к рабочему столу, чтобы найти те два письма, которые она получила от своего «самого страстного поклонника. Они лежали в выдвижном ящике. Распечатав их, она стала раздумывать над тем, кто же мог быть ее поклонник. Последнее письмо, доставленное на радиостанцию лично, было столь же безобидным, как и первое, это ее все же смутно тревожило. Во-первых, то, что ни первом, ни в другом письме не было подписи, а во-вторых, автор этих строк с какой-то особой тщательностью подбирал слова:
Я все отдам, чтоб ты была моей.Я день и ночь тружусь, чтоб так тому случиться.Мою любовь ты рассмотреть сумеешь между строк —Она сквозь стыки слов сочится.Нас идолы из камня окружают.Они любви и жалости не знают.Хоть ты меня, любимая, пойми,Услышь меня, дотронься, обними.
Любой человек мог оставить для нее письмо на столе, и никто бы никогда ни о чем у него не стал спрашивать, да и послание тоже не вызвало бы никакого подозрения, поэтому Шеннон раздумывала над тем, стоит ли ей что-то предпринимать или нет. Пожалуй, следует поговорить с Биллом, может быть, он что-нибудь подскажет. Кажется, это стихи из песен, а если кто и разбирается в музыке, так это Билл. Но Шеннон все же сомневалась, стоило ли нестись к кому бы то ни было из-за пары глупых стишков. Она решила просто подождать и посмотреть, что будет дальше.
Часы показывали пять часов утра. Шеннон подняла жалюзи в спальне, не желая пропускать минуты приближающегося восхода солнца, и уютно устроилась в постели с недавно вышедшим романом Сью Графтон.
Глава 4
Когда Шеннон прибыла на радиостанцию, чтобы записать рекламные ролики для «Клуба одиноких сердец», она твердо решила, что будет сохранять абсолютное спокойствие. Всю дорогу до Тампы она внушала себе, что следует вести себя вежливо и профессионально, независимо от того, насколько близко окажется Блейк.
В тот день она обнаружила, что его отсутствие так тягостно действует на нее, как и его присутствие. Каждый раз, когда кто-нибудь приближался, она в страхе вскакивала то от мысли, что это может быть он, то — что может быть не он, пока не почувствовала, что от сдерживаемого напряжения у нее вот-вот начнется истерика, только перед самым уходом со студии она поняла: все волнения были напрасны.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});