межличностных отношений.
– Интересно, Сашу уже выпустили из полиции? – пропела моя спутница, скосившись интригующе на меня. То, что она назвала Машкина “Сашей”, царапнуло меня в области сердца, и я довольно грубо ответил:
– Кому он там нужен? Конечно, выпустили!
– Ты ревнуешь? – голосок ее переливался лукавыми нотками. Даже не сообразил в первый момент, что ответить. Язык оказался быстрее серого вещества, и я буркнул:
– С чего бы это? Ревнуют к живым, а не к миражам.
– А почему ко мне нельзя ревновать? – капризно надула губки моя напарница. – Чем я хуже других девушек?
– Понимаешь, – я сообразил, что ее отец, будучи ученым мужем преклонных лет, навряд ли заложил в программное обеспечение этого прекрасного виденья какие-либо представления о сексе и всём, что с ним связано, – ревность – это это когда мужик сходит с ума при мысли о том, что его женщина может родить детей не от него, а не от какого-нибудь Сашки Машкина.
– Так ты хочешь детей? – обрадовалась Лайза. – Пожалуйста! – со звуком лопнувшего мыльного пузыря перед нами возникла троица розовощеких карапузов, которые тут же принялись пищать, ковыряться в земле у наших ног и ловить пролетающих мимо бабочек. – Хорошенькие, правда? Еще надо?
– Нет! Зачем мне эта голография? Я хочу реальных детей! Настоящих!
– Но эти же лучше! Не писаются, не какаются! Всегда послушные! Хочешь поиграть с ними? Лови мяч! – и действительно, из рук одного из младенцев вылетел мячик, я невольно вскинул свои лапищи, и голографическое изображение красно-синей резиновой сферы на мгновение застряло между моих ладоней, а потом полетело обратно к ребенку так, словно я его бросил.
– Прекрати! – Лайзины проделки начинали меня злить. – Я не знаю, как это объяснить… Для мужчины важно, чтобы дети были, как это выразить? От его семени и от плоти любимой женщины!
– От семени? – хихикнула Лайза. – Ты что, подсолнух? Мне кажется, я просто перестала тебе нравиться!
“Ну, вот, началось”, – мелькнуло в голове, но мое рациональное “я” тут же сбавило тон:
– Лайза, ты мне очень нравишься! Но пойми, ты же ненастоящая!
– А чем уж так хорош ваш настоящий мир, что он тебе так нравится? Посмотри, как он несовершенен! Что мы с тобой видели позавчера? Не налажена даже такая элементарная вещь, как торговля квасом! Люди, вместо того, чтобы прийти к бочке в назначенный им час, собираются в очереди, толпятся, ссорятся, ругаются. И так везде! В магазинах, в общественном транспорте, где угодно! Никакой организации! А производство? Каждое предприятие производит сколько хочет и чего хочет, ориентируясь на выкладки каких-то маркетологов, которые в своих университетах усвоили только одно: самый выгодный товар – палёная водка! А когда не могут найти покупателей на свою продукцию, готовы драться за рынки сбыта, убивать, устраивать войны!
– Ты прямо как мой дед шпаришь! Он у меня политэкономию социализма в универе, тогда еще институте, преподавал.
– Что ж, твой дед был неглупым человеком! – я не заметил, как к нам подошел Лайзин папаня, и теперь он стоял напротив нас, опираясь на винтажную клюшку с рукоятью в виде лошадиной головы.
– А чем все кончилось? – после стольких месяцев, проведенных на платформе в компании работяг, язык у меня чесался поговорить на абстрактные темы, а на социально-экономические – тем паче. – Сначала за колбасой в Москву надо было ездить, потом дошло до того, что газеты выдали рескрипт: если на полках магазинов есть хрен и горчица, то нельзя заявлять, что прилавки пустые. Вот то, ради чего горбатились 70 лет! Вот афиша над райкомом: “Все для народа, все ради народа!” – а сами через отдельную кормушку с заднего входа отоваривались! Мой отец – кандидат технических наук, автор шести изобретений – по восемь месяцев в году из колхозов не вылазил. Вместо того чтобы работать по специальности. Это что: так было запланировано?
– Не горячитесь, юноша! У всякой системы – свои недостатки. В данном случае идея просто-напросто обогнала время.
– В смысле? Может, опоздала, а не обогнала?
– Нет, именно обогнала! Беда в том, что реальное плановое хозяйство – учет потребностей каждого и удовлетворение их через производственное задание каждому – в эпоху арифмометров и калькуляторов невозможно. Не хватает вычислительных мощностей. И для определения потребностей общества, и для расчета его способности производить ту или иную полезную работу. Поэтому Госплан и вынужден был сосредоточиться на макроэкономических показателях, на обеспечении выпуска наиболее важной продукции. А за колбасой приходилось ездить в Москву. И за многим другим. Иначе не получалось.
Но век калькуляторов кончился. У ЭВМ совершенно другие возможности. Уже на заре развития электронно-вычислительной техники возникла идея машины, способной учесть все потребности, выявить все производственные возможности, и свести баланс того и другого в единый госплан. Конечно, это должна быть сверхмощная ЭВМ, и создание ее требовало годы; да и по размерам она при тогдашней элементной базе заняла бы пространство небольшого города. Но там, – старик вскинул глаза вверх, – понимали, что эта вот машина и есть социализм, судьба страны, и проект начали осуществлять.
А потом, где-то в году 65-м, вдруг все поменялось. Отечественная кибернетика отошла на второй план, было принято решение заимствовать американские решения. Тогдашних вождей можно понять: нужны были устройства, дающие немедленную отдачу, а не нечто, способное принести плоды лишь через десятилетия.
Но теперь нужные нам машины появились, – старикан обвел рукой пространство парка, и вновь вслед за движением его ладони среди деревьев возникали то розовые слоны, то крокодилы на пару с чебурашками, то ковбои верхом на мустангах, то кавалькады в перьях и сверкающих латах, то гангстерские “Паккарды” с торчащими из окон стволами “Томпсонов”. – Пожалуйста! Если эта ЭВМ может учесть влияние дуновения ветерка на воздушный шар, к которому подвешены транслирующие устройства, и рассчитать траекторию формообразующего луча так, чтобы голографическое изображение на поверхности земли ни на миг не искажалось, то что стоит такой ЭВМ совокупить потребительские запросы с производственными возможностями? Города? Страны? Выдать задание каждому и заплатить ему нужным ему продуктом?
– Так что же? Эта машина теперь будет за меня решать, что мне нужно? Сколько есть, пить? Как и где работать? Люди превращаются в приставки к компьютеру? Исполнительные манипуляторы?
– А что вас смущает? Неужели вы думаете, будто при вашей рыночной экономике сами решаете, чего и сколько вам кушать и где работать? Нет! Все вы – люди – периферийные устройства отрегулированного десятилетиями социально-экономического механизма. Другой вопрос, что эта регулировка шла долго и стихийно, и поэтому вам кажется, что у вас есть какая-то свобода воли. Но, поверьте, ее нет! И вы будете есть то,