Читать интересную книгу Демоны космоса - Илья Стальнов

– Вперед, – крикнула Талана.

«Альбатрос» стрелой вылетел из стартового ангара. По машине пробежала дрожь – броня корпуса истребителя перестраивалась в боевой режим, черный, с синим отливом суперорганический металлокерамит менял свойства, превращаясь в зеркало, которому нипочем удары лазерных орудий.

Навалилась перегрузка – большую ее часть погасили гравитационные нейтрализаторы, но все равно приложило крепко. СС все нипочем – она сделана из железа. Ей лучше работать компьютером, заразе такой!

– Выход на расчетную траекторию, – послышался доклад компьютера.

Я и сам видел это. Мы шли в боевом строю. До цели нас отделяло несколько сот километров. На «плоскости» – это пропасть расстояния. Здесь же, в космосе, где машины в бою двигаются со скоростью десятков и сотен километров в секунду, – это миг…

Вдруг внутри у меня стало пусто. И вспыхнуло в сознании яркой вывеской – БОЙ! Мы шли в самое пекло. В первый мой настоящий бой – прошлое прикрытие чужих спин не в счет. И, может быть, мне остались мгновения. А потом моя фамилия казенно удлинит список потерь.

По телу поползли мурашки. Мне отчаянно не хотелось вперед. А хотелось спрятаться, уйти в сторону, Вот она, та самая кардинальная разница между «картонной коробкой» и реальным боем – жить или умереть решается по-настоящему, а не понарошку. Это тот порог, который удается перешагнуть не всем. Часть пилотов просто ломается. Я впадал в панику… Закусил губу до крови, боль немножко отрезвила меня. Но все равно было страшно. И сознание напрочь отказывалось охватывать этот простой бескомпромиссный расклад – мне предстоит сейчас сгореть в машине или уцелеть. И шансы примерно равны…

– Спокойнее, лейтенант, – почувствовав мое состояние, произнесла Талана. – Сегодня хороним мы меркан. А не они нас.

– Мы устроим им наш «фестиваль»! – воскликнул я.

– И никак иначе! – с неожиданно прорвавшимся задором воскликнула СС.

А после этого мне стало не до переживаний и досужих размышлений. Потому что мы попали в самый, центр свары…

Я знал, что Талана – отличный пилот. В «картонной коробке» она демонстрировала прекрасную, ювелирно-точную работу, с долей сумасшедшинки, конечно. Но сейчас у нее вообще сорвало тормоза… И я мысленно поблагодарил ее, что в «камере пыток» мы работали на ста процентах УРРЕАЛа. Иначе я бы позорно выключился в первую минуту боя.

Наша задача – совместно с восемью штурмовыми звеньями легких истребителей класса «Морской ястреб» и четырьмя малыми катерами огневой поддержки класса «Саламандра» атаковать прикрывавший «объем» 22х24с11 мерканский фрегат.

Понятное дело, нас ждали. И нам готовили радушную встречу. Меркане умеют воевать. И любят воевать.

Никто не лезет в бой, не просчитав предварительно шансы. И по всей строгости тактического расчета шансы эти при любой попытке атаки фрегата у нас были не слишком велики. Но и не настолько малы, чтобы впадать в уныние. Однако с первым залпом плазменного орудия первоначальные тактические расчеты и прикидки перестали что-то значить. Мастерство, удача, кураж, боевой задор весили на переменчивых весах бога войны никак не меньше, чем количество, огневая мощь и маневренность машин.

«Объем» прочертил первый залп, едва не накрывший нашего «первого». И начался наш «фестиваль» Мой первый настоящий «фестиваль»…

Я с трудом успевал различать траектории, линии. Но все-таки успевал. Точки гасли одна за другой – это гибли их и наши машины. Весы войны неустойчиво балансировали, не желая клониться ни в одну, ни в другую сторону.

Талана вывела «Альбатрос» на линию атаки, и я успел послать три торпеды в направлении фрегата. Уклоняясь от залпа бортовых орудий зависшего за спиной мерканского «Синего паука», Талана начертила такое «кружево», что от перегрузок сознание с готовностью покинуло меня… Но вскоре вернулось снова. Я был в отключке не больше десяти секунд, но картина боя успела разительно измениться.

В следующий раз я отключился, когда мы получили в борт скользящий удар из плазмоорудия. Машину тряхнуло, и последнее, что я подумал, – она сейчас развалится.

Очнулся я быстро. Талана продолжала «плести кружево», то есть, в переводе с пилотского на общеупотребительный, закладывала виражи, уклоняясь от ударов.

У меня перед глазами ползли отливающие красным тревожные цифры бортового диагноста, показывающие, что поврежден один из дисков магнитного стабилизатора. Это значит, мы теряем десять процентов скорости и пятнадцать – маневренности. Пятнадцать процентов повреждения защитного покрытия корпуса… Шарх, еще одно попадание, и мы превратимся из истребителя в мишень.

– Тысяча шархов! – воскликнул я.

И перегрузка опять вжала меня в кресло…

– Выберемся, – Талана продолжала «плести кружева».

Слева проплыл в пределах видимости окутанный дымкой силового поля зеркальный белый диск с плоскими отростками накопительных дуг – мерканский фрегат, наша цель.

Отвлекаться на глазение на него я не имел возможности. Замигала лиловая точка, и я зашипел, как от зубной боли. Истребитель Корвена подбит.

– Работай! – диким голосом заорала Талана. – Не спи!

Я высадил несколько плазменных зарядов, пытаясь, чтобы они пересекли синюю линию – траекторию противника. Не получилось…

Что было потом – помню плохо. Держались мы на плаву благодаря искусству СС ни на миг не терять самообладания, «плести кружева» и не обращать внимания на перегрузки.

Мне все труднее становилось следить, как меняются наши боевые порядки. Но они сохранялись – порой в диком виде. Мы пытались отвоевать, взять под контроль более значительную часть «объема боя». Меркане стремились к тому же. И у них получалось лучше. Они теснили нас. И вскоре стало понятно, что если они прогнут «объем боя», то вытеснят нашу эскадрилью прямо под орудия своего фрегата. Строй распадется. А распавшаяся штурмовая группа, не выполнившая наскоком свою задачу, обречена рассыпаться на фрагменты, и тогда истребители будут уничтожены поодиночке.

– Ну держись, стажер! – крикнула Талана и кинула машину вперед, туда, куда никто в здравом уме не полез бы, – в центр боевого порядка мерканских «Синих пауков».

Это был отчаянный шаг. Я видел, как «объем» вокруг нас прочертили линии – это мерканские истребители молотили нас торпедами и орудиями. Я едва успевал сбрасывать обманки, увлекающие за собой торпеды.

Еще осталось в памяти диковатое зрелище – мчащийся на сближение с нами параллельным курсом мерканский «Синий паук» – до него было несколько сотен метров, то есть он практически терся о нас бортами Я наблюдал знакомые по записям очертания – мерканская машина действительно походила на восьминогого паука. С его «ножек» срывались плазменные заряды.

Сознание меркло и прояснялось. На губах пузырилась кровь и пыталась хлынуть из горла. Руки и ноги без остановки прокалывала микроиголками система медобслуживания скафа, а во рту был отвратительный вкус стимулятора, смешанный с вкусом крови.

В очередное просветление я отвлекся от всего. Позабыл о своем измочаленном теле. Вдруг неожиданно четко увидел весь «объем боя». Собрал всего себя в точку. И кинул свое сознание вместе с торпедой вперед. Наш «Альбатрос» вздрогнул. Я уже знал, что попал. Торпеда развалила вражескую машину – кажется, это был тяжелый истребитель класса «Пустынный скорпион».

– Есть! – заорал я как бешеный.

Тут на нас будто обрушился синий, из замерзшего метана, спутник, вокруг которого шло сражение. Я застонал, не теряя сознания. Плазменный разряд смел часть защитной обшивки и полностью расколотил «плавник» гравинейтрализатора.

Талана круто закрутила «обруч», выходя из-под обстрела… Когда я очнулся, понял, что остался один.

– Первый пилот потерял сознание. Восстановить функционирование не удается, – доложил компьютер.

Это означало, что мне надо принимать управление на себя…

В «объеме боя» произошли изменения. Наша штурмовая группа перестала существовать как единое целое. Кто-то уходил прочь. Кого-то уже не было… Но следом шел второй эшелон. Те, кто воспользуется нашим достижением, иголкой проколет дезорганизованную оборону и развалит к шарху ненавистный фрегат, оголив оборону меркан. Я знал, что будет так!

Из сектора обстрела Талана нас вывела. Но это не значило, что все позади Итоги неутешительные. Гравинейтрализатор работает на двадцать процентов. Скоростные характеристики – падение на шестьдесят процентов. Маневренность– на пятьдесят. Боезапас – торпед нет. Орудийные плазмонакопители разряжены на девяносто процентов.

Эпицентр боя опять смещался в нашу сторону. Вокруг снова замелькали цели. Я едва успевал идентифицировать их. И паника на миг охватила меня. Шарх, я не справлюсь. Мне не выбраться отсюда на полуразрушенной машине…

И вдруг я успокоился. На миг сознание уплыло куда-то, и я почувствовал, что плыву по озеру, по воде идет едва заметная рябь. Я спокоен. Вокруг тишина. И совершенно нечего волноваться.