Читать интересную книгу Последний секрет - Бернард Вербер

Покрутившись, его глаз останавливается.

«А этот? Кто он? С таким спокойным видом. Будто прекрасно знает, как вылечить этот кошмар. Доктор что-то говорит мне. Я врач, но…»

– Я врач, но прежде всего я человек. В первую очередь я действую в соответствии с моей совестью, а не исходя из профессиональной обязанности или из страха попасть под суд. Более всего я уважаю свободную волю тех, кто мне доверился… Поэтому я даю вам возможность выбрать. Если вы решите жить, моргните один раз. Если откажетесь от жизни, моргните дважды.

«У меня есть выбор! Я еще могу повлиять на окружающее. Естественно, я хочу умереть. Как там сообщить ему мое решение? Ах да, дважды моргнуть».

– У вас есть время на размышления…

Жан-Луи Мартен снова подумал о «былом». «Раньше я был счастлив. Стоит ли терять все, чтобы понять, какими ценностями я обладал?»

Доктор Феншэ закусывает губу.

До сих пор все пациенты с LIS, которым он предоставлял выбор, предпочитали смерть.

Глаз Жана-Луи Мартена оставался удивленно-неподвижным. Зрачок уменьшился от старания лучше понять то, что выражает лицо врача.

«Он не обязан делать это. Он идет на риск. Ради меня. Убив меня, когда-нибудь он поплатится за это. Другой не стал бы спрашивать мое мнение. Во имя клятвы Гиппократа, которая обязывает врача любой ценой спасать жизнь. Это самый удивительный момент в моем существовании и самое тяжелое решение, какое я когда-либо принимал».

Уставший, с опущенными глазами, доктор пальцем поправляет очки на носу, словно даже взглядом не желая влиять на своего больного; он снова заговорил:

– Решать вам. Но я должен сообщить вот что: если вы решите жить, я больше никогда не предложу вам смерть и всеми силами буду биться за то, чтобы вы жили как можно дольше. Подумайте хорошенько. Одно моргание – да, два – нет. Итак, ваш выбор?

19

– Ниццкий салат без анчоусов, соус налить сбоку. Томаты, пожалуйста, очистите, их кожицу я не перевариваю. А какой у вас уксус?

– Малиновый, мадемуазель.

– Вы не могли бы положить благовонный моденский уксус? Я его обожаю.

Исидор, очень любящий смесь сладкого и соленого, заказывает авокадо с креветками и грейпфрутом.

Официант записывает заказ. В качестве основного блюда Лукреция выбирает курицу по-провансальски. Но без помидоров и с соусом сбокэ. И никакого лука тоже. Она спрашивает, нельзя ли заменить гарнир из жареного картофеля зелеными бобами, сваренными на пару. Официант, привыкший к непростым клиентам, со спокойным видом зачеркивает, делает пометки на полях. Исидор берет налима с вареными овощами. Он хочет оставить место для десерта.

– Подать мсье карту вин? У нас есть отличное розовое вино из Бандоля.

– Нет. Дайте «Оранжину лайт» с сиропом из оршада, – решает Лукреция.

Перед уходом официант зажигает две свечи, украшающие стол. Исидор и Лукреция сидят за столиком в ресторане-кабаре «Веселый филин».

Зал не очень большой, на стенах и на потолке висят около сотни масок, изображающих человеческие лица с широко раскрытыми глазами. Создается впечатление, будто толпа людей из каждого угла рассматривает гостей.

Над сценой написано: «ГОСПОДИН ПАСКАЛЬ. ГИПНОТИЗЕР».

– Вы верите в гипноз?

– Я верю в силу внушения.

– Что вы имеете в виду?

– Какого цвета снег?

– Белого.

– Какого цвета бумага?

– Белого.

– Что пьет корова?

– Молоко…

На лице Исидора появляется победоносная улыбочка.

– Черт. Воду, а не молоко. Браво. Вам удалось меня запутать, – признает Лукреция.

На закуску им приносят тапенаду, и они едят, осматривая зал.

Справа от них мужчина громко кого-то убеждает в чем-то по мобильному телефону, а его сотрапезник пытается сохранить спокойствие в надежде, что скоро и у него зазвонит мобильник, чтобы, в свою очередь, поставить приятеля в неловкое положение.

На столике завибрировал телефон Лукреции. Исидор Катценберг бросает на нее вопросительный взгляд. Она смотрит на определитель номера и выключает телефон, решив, что не хочет говорить с тем, кто звонит.

– Тенардье звонила. Я отключила мобильник, чтобы нам никто не мешал… – извиняется она.

– Мобильник – новая современная форма бестактности, – замечает Исидор.

Вокруг них все едят молча. Исидор внимательно осматривает людей, скатывая шарики из хлебного мякиша.

– Умереть от любви, умереть от любви, Жиордано пошутил… – ворчит он, схватив шарик.

– Умереть от любви – прекрасно! Любить. Л-Ю-Б-И-Т-Ь так, чтобы в голове все взорвалось. Конечно, любитель помудрствовать, вы слишком умны, чтобы понять силу чувств! – отвечает Лукреция Немро.

Одним глотком он выпивает свой сироп из оршада.

– Феншэ убили, я в этом уверен. И это не Наташа Андерсен.

Журналистка берет его за подбородок. Ее большие зеленые глаза блестят в свете горящих свечей. Грудь вздымается от возмущения.

– Исидор, скажите честно: вы хоть раз произносили слова «я люблю тебя»?

Он высвобождается.

– Это фраза-ловушка. Лучший способ охмурять наивных. Я считаю, за этими словами скрывается лишь желание обладать кем-либо. Я никогда не хотел никем обладать и никогда никому не позволял обладать мной.

– Тем хуже для вас… Как же вы можете найти убийцу, если не способны отыскать любовь?

Он со злобой сминает хлебные шарики в один огромный ком, который проглатывает; а потом отпускает фразу, которую только что отшлифовал в своей церебральной мастерской:

– Любовь – это победа воображения над интеллектом.

Она пожимает плечами и думает, что ее собеседник способен только на умствования. И ни на что больше. Мозг без сердца.

Им подают закуски.

Лукреция берет листик салата и, как грызун, обкусывает его резцами.

– Я больше не собираюсь терять время в Каннах. По-моему, никакого расследования уже не надо, мой дорогой Исидор. Любовь существует, Самюэль Феншэ ее повстречал, и она убила его. Тем лучше для него. Я тоже надеюсь умереть от любви. Завтра я вернусь в Париж и продолжу заниматься мозгом в больнице Питье-Сальпетриер, где, по вашим словам, есть новейшее неврологическое отделение.

Внезапно лампы гаснут, оставляя присутствующих в полумраке свечей.

– А теперь, как и всегда, большое представление: сеанс гипноза с господином Паскалем Феншэ. Прошу вас отключить мобильные телефоны.

Все повинуются.

На сцену выходит человек в черном смокинге с блестками и приветствует аудиторию.

Лукреция и Исидор узнают в его лице знакомые черты. Только по сравнению со скончавшимся братом он несколько выше, без очков, более сутулый и кажется старше.

Паскаль Феншэ начинает представление речью о возможностях внушения. Он вспоминает русского ученого Павлова, которому удалось заставить собаку выделять слюну при звуке звонка.

– Это называется приобретенный рефлекс. Кого угодно можно запрограммировать на действие при данном обстоятельстве или в данный момент. Никогда не случалось, чтобы вы говорили себе: «Хочу проснуться без пятнадцати восемь без будильника», и вы действительно просыпались ровно без пятнадцати восемь? Ни минутой раньше, ни минутой позже.

В зале шум, некоторые припоминают, что и правда, такое бывало, но они считали это простой случайностью.

– Вы сами себя запрограммировали. И мы это делаем постоянно. Например, сюда относится желание сходить в туалет перед завтраком, появление голода во время перерыва, тяга ко сну после вечернего фильма…

Зрители уже не вспоминают вслух о подобных вещах, посчитав их слишком интимными.

– Мы словно компьютеры, которые можно программировать и перепрограммировать по желанию. Мы сами обусловливаем наши будущие победы и поражения. Вам никогда не приходилось видеть людей, начинающих свою речь словами: «Уверен, что помешал вам, но…»? Таким образом, они заставляют других отталкивать их. И это делается неосознанно.

Гипнотизер требует добровольца для эксперимента. Встает высокий блондин. Паскаль Феншэ просит, чтобы тому поаплодировали, затем ставит его перед собой и приказывает смотреть на маятник, говоря при этом: «Ваши веки тяжелеют, тяжелеют, вы больше не можете их поднять. Теперь вам жарко, очень жарко. Вы в пустыне и задыхаетесь в своей одежде».

Когда он повторяет эту избитую фразу несколько раз, подопытный, с закрытыми глазами, раздевается до трусов. Паскаль Феншэ будит его, и высокий блондин подскакивает, сперва удивившись, а затем устыдившись своей наготы. Все в зале аплодируют.

– В чем же фокус? – спрашивает Лукреция своего друга.

– Вообще, все дело не в гипнотизере, а в том, кого гипнотизируют, – объясняет Исидор. – Именно он позволяет голосу подчинить его. Считается, что лишь двадцать процентов населения подвержено гипнозу. То есть достаточно доверяется гипнотизеру, чтобы полностью поддаться.

Паскаль Феншэ требует нового испытуемого для следующего опыта.